36
Город и порт в Испании напротив Гибралтара.
Так в оригинале. – А. О.
Когда рукопись этой книги уже находилась в издательстве, мы вместе с Александром Федоровичем Корняковым (главным конструктором проекта первого принятого в нашей стране на вооружение в 1971 г. автоматического гранатомета АКС-17 «Пламя» разработки ОКБ-16) провели большую работу и доказали, что все пушки ОКБ-16, участвовавшие в Великой Отечественной войне, были конструкции Таубина – Бабурина. Наша статья об этом опубликована в газете «Красная звезда» 17–23 авг. 2012 г.
На участие в «свите Молотова… большого количества руководителей советской промышленности» указывал в публикации 13 ноября 1940 г. берлинский корреспондент шведской газеты «Дагенс Нюхетер». Это наблюдение типично для прессы, освещавшей тогда визит Молотова в Берлин (АВП. Оп. 2. Пор. № 163. П. 15).
Оказалось, что работы по созданию 37-миллиметровой пушки инициативно велись в ОКБ-16 с 1937 г. (см. ниже).
Я уже высказывал предположение о том, что совещание у Сталина по результатам берлинской поездки делегации Молотова вряд ли могло проходить без Председателя Совнаркома Молотова, если, конечно, в той поездке тайно не участвовал и сам Сталин, на что намекает перерыв в приеме в его кремлевском кабинете с 6 по 15 ноября [63. С. 209–242]. Поэтому вполне возможно, что Молотов пересел 14 ноября из поезда в самолет и прилетел в Москву в тот же день вместе с теми участниками переговоров в Берлине, которые оказались 15 ноября на совещании у Сталина. Тем более что по утверждению единственного человека, рассказавшего об этом совещании, управделами Совнаркома Чадаева, отчетный доклад о поездке на этом совещании делал сам Молотов.
В «Кремлевском журнале» вместо него, на мой взгляд ошибочно, указан Сидоренко – председатель ЦК профсоюза рабочих электростанций. Очевидно, дежурный секретарь Сталина записал так по его устному представлению, подвело созвучие: Федоренко – Сидоренко.
Изобретение времен Первой мировой войны, принято на вооружение в Красной Армии в 1920-х годах.
Виктор Михайлович Бабурин, сын М. Н. Бабурина, ведущего конструктора ОКБ-16 и соавтора Таубина по гранатомету, 23– и 37-мм авиационным пушкам, а также зенитной и танковой пушкам, ознакомился недавно в ФСБ с делом своего отца и рассказал мне, что на допросе в мае 1941 г. следователь задавал Бабурину вопрос о его встрече на испытаниях гранатомета в составе самолета с замнаркома М. Н. Тухачевским и Н. А. Ефимовым, который был в то время начальником Артиллерийского Управления НКО (комкор Ефимов был расстрелян в 1937 г.), а также о том, почему же все-таки гранатомет не приняли на вооружение РККА. Бабурин ответил, что причина ему неизвестна, поскольку после этих испытаний Таубин перевел его на другую тему – разработку 37-миллиметровой зенитной и танковой, а затем и авиационной автоматических пушек. Значит, эти испытания происходили до 10 мая 1937 г. (в этот день Тухачевский был переведен в ПриВО и уехал в Куйбышев).
После этого в гранатомет ввели новую смазку и тормозную жидкость для противооткатного устройства, что обеспечивало его работу при –50 °C.
В упомянутой выше статье, написанной мной вместе с А. Ф. Корняковым, говорится о том, что найдено еще одно, совершенно неожиданное объяснение тому, что гранатомет Таубина не был принят на вооружение в СССР, но такого же калибра гранатомет появился в 1960-х годах в США.
Мушинский пришел в ОКБ позже.
По моему мнению, коллектив ОКБ-16 во главе с Таубиным был награжден за создание и летные испытания в составе самолета Ме-110 авиапушки ПТБ-23.
Пушка МП-З была создана по схеме с длинным ходом ствола и темпом стрельбы 300 выстр./с.
Главным способом повышения темпа стрельбы пушки МП-6 был перевод кинематики пушки на «короткий ход» ствола.
При всем моем уважении к Михаилу Никитовичу Бабурину как к соавтору и ближайшему сподвижнику Таубина, особую роль которого в деятельности ОКБ-16 подчеркнул Наркомат госбезопасности тем, что подписал лишь на него ордер на арест в один день с Таубиным, не могу не отметить, что по должности Бабурин был лишь ведущим конструктором. И хочу привести слова Грибкова по этому поводу: «Бабурин был ближайшим помощником Таубина и соавтором важнейших работ, в первую очередь пушки МП-6, однако он был только исполнителем и, как правильно отметил А. Э. Нудельман, талантливым трудолюбивым конструктором. Все руководство конструкторским бюро лежало на одном Я. Г. Таубине, как техническое, так и хозяйственное» (Грибков П. П. Рецензия на (рукопись) статью А. Э. Нудельмана «Конструктор автоматического оружия Я. Г. Таубин». Из личного архива Л. Я. Таубиной-Бессоновой. С. 1).
Нам с А. Ф. Корняковым удалось доказать, что хотя все перечисленные в этой цитате сотрудники ОКБ-16 действительно принимали участие в создании 37-миллиметровой автоматической авиапушки, ее главными конструкторами были Таубин и Бабурин, а не Нудельман и Суранов. Более того, несмотря на то что фамилии ее настоящих создателей после их ареста были исключены из названия пушки, она была принята на вооружение в 1942 г. и воевала под названием 11-П. Название НС-37 появилось только в 1948 г. Ставший после ареста Таубина начальником ОКБ-16 военинженер К. К. Глухарев, рискуя жизнью, спас 37-мм пушку Таубина и Бабурина, объявив, что в ОКБ разработана другая пушка – 11-П. Глухарев возглавлял ОКБ-16 до 1943 г., а уходя, предложил на место начальника Нудельмана.
Из протоколов допросов Таубина и Бабурина, с которыми меня познакомил сын М. Н. Бабурина Виктор Михайлович Бабурин, видно, что работа над созданием автоматических авиапушек в ОКБ-16 была начата в 1937 г., и первой была именно 37-миллиметровая пушка.
Проведенная Бабуриным в короткий срок доработка, обеспечившая ее установку в развале двигателя, была столь удачной, что Таубин даже назвал эту модификацию 37-миллиметровой пушки БМА-37, тем самым подчеркнув авторство Бабурина.
В. М. Бабурин рассказал мне, что Таубину и его отцу были предъявлены обвинения в «участии в контрреволюционной организации» и «экономической контрреволюционной деятельности», состоявшей якобы в том, что они создали оружие, которое так и не было принято на вооружение, что привело к бесполезной трате значительных государственных средств.
Текст этого письма впервые привел И. Бунич в своей книге «Операция “Гроза”. Ошибка Сталина» (М.: Яуза, 2004. С. 571–574), но, к сожалению, не сослался на источник информации. У меня же сообщения И. Бунича вызывают все большее доверие. Так, впервые приведенный им в той же книге (с. 635) перечень 30 судов, переданных Сталиным Гитлеру для участия в операции «Морской лев» и задержанных в Германии 22 июня 1941 г., полностью подтвердился (с мелкими разночтениями в наименовании четырех из них) – я обнаружил его в 2010 г. в архиве МИД РФ (АВП. Ф. 82. Оп. 25. Д. 34. С. 190).
Грибков пишет, что на этом совещании обсуждался вопрос о пушке МП-6, так как Таубин дважды звонил ему с совещания, уточняя данные по доработке этой пушки. Запрашивались также такие данные в Коврове и в Туле. Раз Грибков утверждает, что арест произошел на следующий день, значит, это совещание было 15 мая.
Конструкторы Савин и Норов – создатели авиационного пулемета СН (1935 г.) со скорострельностью 2 800—3 000 выстрелов в минуту. С 1937 г. этот пулемет выпускался серийно. Савин и Норов с 1935 г. до самой своей смерти были работниками ОКБ-16. Они находились в длительных командировках на серийных заводах, изготовлявших оружие их разработки.
Из «Кремлевского журнала» следует, что Новиков ни разу не был в кабинете Сталина. Наверное, поэтому в своей книге он описал это по-другому: «Ванников при мне соединился со Сталиным и попросил срочно его принять. Сталин встретился с Борисом Львовичем в тот же день. Около полуночи меня потребовали к наркому».
Отрывки из этих воспоминаний были приведены выше.
Похоже, эти строки были внесены в верстку в последнюю неделю перед подписанием книги в печать (28.04.88) – после статьи в «Литгазете», о которой я дальше рассказываю.
См. ниже (с. 377–378) еще одно мое предположение о причине освобождения от должностей, а затем арестов и расстрела группы авиаторов в связи с приездом немецкой комиссии, переворотом в Югославии и нападением на нее Германии в апреле 1941 г.
