31 Боевой приказ командующего войсками 22-й армии № 18 от 24 августа 1941 г. на отвод войск армии на рубеж Задорожье, Мишово, Плешково, Бегуново // Там же. С. 240–241.
32 Запись переговоров начальника штаба Западного фронта с начальником оперативного отдела штаба 22-й армии 24 августа 1941 г. о решении командующего армией на наступление и группировке войск противника // Там же. С. 73–74.
33 Боевое донесение штаба Западного фронта от 24 августа 1941 г. начальнику Генерального Штаба об обстановке и планах дальнего наступления войск 22-й армии // Там же. С. 69–70.
34 Боевой приказ командующего войсками 29-й армии № 11 от 25 августа 1941 г. об усилении обороны на Ржевском направлении // Там же. С. 270–271.
35 Докладная записка Военного совета 22-й армии Военному совету Западного фронта о боевых действиях армии на Великолукском и Торопецком направлениях с 21 по 25 августа 1941 г. // Там же. С. 241–244.
Cражения группы армий «Центр» в июле 1941 г.
У фюрера (вождя) Германии Адольфа Гитлера и фельдмаршала Федора фон Бока, командующего группой армий «Центр», главной боевой силы Третьего рейха на Востоке, имелись все основания гордиться успехами, достигнутыми за первые пять недель войны. Вслед за впечатляющими победами первых десяти дней операции «Барбаросса» в июне 1941 г. группа армий «Центр», казалось, вновь повторила эти подвиги в июле. Полностью разгромив три советские армии (3, 4 и 10-ю) во время начального этапа «Барбароссы», в течение первых двух недель июля группа армий фон Бока с поразительной легкостью прорвала оборону еще пяти советских армий (13, 19, 20, 21 и 22-й) на рубеже рек Западная Двина и Днепр. После этого без всякой передышки войска фон Бока продолжили стремительный бросок на восток, оставив позади еще одну советскую армию (16-ю), захватив Смоленск и окружив остатки советских 16, 19 и 20-й армий к северу и к северо-востоку от города.
В то время как пехота 4-й и 9-й армий группы армий «Центр» при поддержке нескольких танковых и моторизованных дивизий в течение последних недель июля сражались с советскими войсками, оказавшимися в кольце окружения, основные силы 3-й и 2-й танковых групп Гота и Гудериана сдерживали четыре недавно сформированные советские армии (29, 30, 19 и 24-ю) вдоль восточного фронта группы армий, к северо-востоку и юго-востоку от Смоленска. Одновременно 9-я армия Штрауса с частью танковой группы Гота обеспечила северный фланг армейской группы, захватив Невель. 2-я армия Вейхса и часть 2-й танковой группы Гудериана теснили советские войска, развернутые вдоль южного фланга группы армий «Центр» в районах Рогачева, Жлобина и реки Сож.
Таким образом, в удивительно короткие сроки – всего за три недели – войска фон Бока прорвали оборону второго стратегического эшелона Красной армии на рубеже Западной Двины и Днепра и овладели Смоленском, исторически важным пунктом, – городом, который издавна считался восточными воротами к Москве. При этом немецкие войска захватили в плен около 300 тысяч солдат и офицеров противника и нанесли Западному фронту Тимошенко огромный урон. С любых точек зрения вермахт действительно добился выдающихся успехов. В этот момент немецкое командование, если не весь мир, ожидало продолжения стремительного наступления на Москву и блестящей победы в очередной молниеносной кампании.
Однако первые впечатления зачастую обманчивы, и именно так и случилось в конце июля 1941 г. Хотя первый месяц операции «Барбаросса» удался немцам на славу и изобиловал одними только победами вермахта, он также дал повод к разочарованиям и опасениям, некоторые из которых были отнюдь не беспочвенными. Наиболее зловещим и тревожным из таких разочарований была несостоятельность, если не полное крушение некоторых ключевых предположений высшего немецкого командования относительно характера и будущего хода войны. Основным среди этих ложных предположений была устойчивая уверенность в том, что Советский Союз и его Красную армию ждет неизбежный крах, если вермахту удастся разгромить большую часть советских войск западнее рубежа Западной Двины и Днепра. Но даже притом, что группа фон Бока добилась этой цели, такое предположение оказалось неверным. К концу первой недели июля были разгромлены три советские армии и часть четвертой и войска фон Бока вышли на искомые рубежи, за которыми, как предполагалось, они уже не встретят серьезного сопротивления. Но вместо этого они столкнулись еще с пятью вполне боеспособными советскими армиями. Естественно, после этого немцы несколько изменили свои первоначальные предположения, заключив, что разгром и уничтожение этих русских армий теперь уж точно принесут им обещанную полную победу. Но и этого не произошло. Фактически после развертывания одной «шеренги» армий вдоль рек Западной Двины и Днепра, а другой – восточнее Смоленска позже, летом и осенью 1941 г., Красная армия сформировала и развернула еще три «шеренги» армий на Московском направлении1. Слегка «загипнотизированные» своим предположением, которое в итоге оказалось ложным, немцы в октябре и ноябре 1941 г. смогли одержать победу над двумя из упомянутых «шеренг», однако в начале декабря потерпели сокрушительное поражение от третьей «шеренги» русских армий на ближних подступах к Москве.
Другое ключевое предположение немцев по поводу кампании на Востоке заключалось в том, что война в молниеносном стиле, которая дала им легкую победу на Западе, приведет к такой же впечатляющей победе и на территории СССР. Этого не произошло, прежде всего потому, что «восточный километр» существенно отличался от «западного». Короче говоря, в оперативном и материально-техническом отношениях вермахт оказался неспособным вести продолжительную войну на таком гигантском и экономически слаборазвитом театре военных действий. В частности, это предположение оказалось несостоятельным уже к середине июля, после чего вермахт был вынужден вести почти все наступательные операции иначе, продвигаясь отчетливыми «рывками», сопровождавшимися периодами передышек, необходимых для отдыха, ремонта поврежденной техники и пополнения личного состава.
Последнее ложное предположение касалось оценки самой Красной армии, в частности ее солдат и офицеров. Согласно этому предположению, которое было твердо внедрено в нацистскую идеологию и расовую теорию, советские офицеры и солдаты не смогут и не захотят сражаться на уровне соразмерном с уровнем боевой подготовки немецких солдат и офицеров. К концу июля это предположение тоже оказалось несостоятельным. В то время как многие красноармейцы действительно сдавались в плен и дезертировали сотнями тысяч, десятки, если не сотни тысяч других отчаянно сражались и геройски умирали перед лицом превосходящего противника, и на их место вставали другие десятки и сотни тысяч. Таким образом, на фоне ложного энтузиазма, порожденного многочисленными оглушительными победами, к концу июля 1941 г. наиболее умные и проницательные немецкие офицеры и солдаты имели все основания для опасений за будущую судьбу войны и, соответственно, их собственную участь.
Невзирая на все это, в июле 1941 г. политическое и военное руководство СССР, а также офицеры и солдаты Красной армии также стояли на пороге беспрецедентных и опасных испытаний. Июльские сражения приводили к одной катастрофе за другой. По самым скромным подсчетам, Красная армия за первые пять недель войны потеряла до одной трети личного состава мирного времени, то есть около 1,5 миллиона солдат и офицеров. К концу августа эта цифра выросла и вовсе до 3 миллионов. Таким образом, в самом начале армия лишилась своих наиболее обученных кадров, ведь в дальнейшем приходилось комплектовать новые дивизии наспех, частично обученными, неопытными «срочниками», которые призывались в действующие войска со всей обширной территории Советского Союза. В результате приходилось обучать новобранцев прямо по ходу боя. Длинный и все возрастающий перечень разгромленных армий, заменявшихся новыми частями и соединениями, долгое время лишь усугублял эту неприглядную картину.
Положение осложнялось тем, что офицерский корпус Красной армии, изобилующий «политическими» генералами и теми из них, кто пережил чистки конца 1930-х гг. и занимал командные посты, не соответствующие уровню своей компетентности, испытал в буквальном смысле «чистку боем». В результате такого почти «дарвиновского» процесса выживания некомпетентные командиры гибли вместе со своими солдатами и зачастую сами являлись причиной такой гибели. И наоборот, как ни удивительно, июльские сражения также доказали, что среди этого обширного и весьма пестрого по составу офицерского корпуса оказалось немало генералов, которые доказали свою компетентность в бою, умели и воевать, и выживать. Кроме знаменитого генерала Жукова, были и другие, такие как Конев, Рокоссовский и Курочкин, которые, выжив в июльских сражениях 1941 г. и став впоследствии командующими целыми фронтами[24], в апреле – мае 1945 г. успешно довели свои войска до Берлина.
