Полный радужных надежд, летом 1939 года Бахнер приехал в еще мирную Варшаву. В этом городе должна была начаться и его семейная жизнь – здесь он познакомился с замечательной девушкой по имени Цезия. Свадьбу собирались сыграть вскоре после того, как Вильгельм устроится в фирме. Все планы смешала война – первого сентября Германия напала на Польшу. Восьмого сентября 1939 года немецкие танки уже въезжали в ворота Варшавы.
Сразу после захвата Польши немцы стали устанавливать «новый порядок». Последствия поражения почувствовали все поляки, но особенно остро – еврейское население. Зловещие планы Гитлера «освободить Европу от евреев», о чем он писал еще в двадцатые годы в своей книге «Майн кампф», становились все определеннее и реальнее.
Для доведения до всех евреев Варшавы своих приказов и распоряжений немецкие власти образовали так называемый Еврейский совет (Юденрат) во главе с инженером Адамом Черняковым, которого перед самой войной варшавский бургомистр Старцинский назначил на пост председателя еврейской общины города.
Через Юденрат польские евреи в начале октября 1939 года узнали новые подробности «переселенческой политики» фюрера. Большая часть западной Польши входит в состав Третьего Рейха, и это означает, что ей предстоит стать «юденрайн» – «чистой от евреев». Евреи же из Германии, Австрии, чешских Судет, Померании и Силезии должны переселиться в оставшуюся часть Польши, так называемое «генерал-губернаторство». Генерал-губернатором был назначен Ганс Франк, сподвижник Гитлера еще с двадцатых годов, в партийной иерархии поднявшийся до руководителя правового управления НСДАП. С потерей своей западной части, отходившей к Третьему Рейху, восточной части, оккупированной Советским Союзом, и центральной части, ставшей генерал-губернаторством, Польша фактически прекратила существование как независимое государство.
В середине октября стали известны новые постановления немецких властей, еще больше ограничившие права евреев. Все принадлежащие евреям фирмы «ариизируются», т. е. конфискуются. Замораживаются их банковские счета. Хранящиеся в их домах радиоприемники должны быть сданы немецким властям. Еврейские школы закрываются, и посещение синагог ограничивается. Все мужчины-евреи от 14 до 60 лет привлекаются к принудительным работам. Чернякову поручалось провести перепись еврейского населения Варшавы.
Весь октябрь и ноябрь 1939 года в Варшаву и другие крупные города польского генерал-губернаторства стекались тысячи еврейских семей, изгнанных нацистами из разных земель. Еврейские общины должны были сами заботиться о пропитании и устройстве беженцев, хотя деньги в банках у всех евреев были фактически конфискованы, а возможности новых заработков – крайне ограничены. По данным переписи в ноябре 1939 года в Варшаве жило 359 827 евреев. Скученность населения была такой высокой, что в середине ноября немцы повесили на границах еврейских кварталов таблички: «Внимание! Опасность заразных заболеваний! Вход запрещен!».
Вильгельм Бахнер в своей жизни не раз встречался с препятствиями, вызванными проявлением антисемитизма, и привык, не отчаиваясь, преодолевать трудности. И в этой новой, казалось, безнадежной ситуации он не падал духом, но без устали искал способы помочь своей семье. А семья к этому времени увеличилась: одиннадцатого октября в очень скромной обстановке все-таки была отпразднована свадьба Вильгельма и Цезии. Раввин пришел к ним домой, церемония в синагоге могла бы привлечь нежелательное внимание нацистов. А вскоре к Вильгельму приехали отец, мать и младший брат Бруно – их родной Бельско тоже должен был стать «юденрайн». Так как место инженера было потеряно, Вилли Бахнер брался за любую работу, благо научился у отца разным ремеслам и не боялся никакого труда. Но с заработком становилось все тяжелее.
Двадцать третьего ноября 1939 года генерал-губернатор Франк издал распоряжение, обязывающее всех евреев и евреек старше девяти лет, проживающих на подведомственной ему территории, носить на правых рукавах одежды повязки с изображением звезды Давида. Повязка должна была быть белой, шириной не менее десяти сантиметров, а звезда – желтой (за исключением почему-то Варшавы – здесь по непонятным причинам предписывалось носить звезды Давида голубого цвета). Ослушников ждали суровые кары. И тем не менее некоторые отказывались носить унизительные повязки, опасаясь, что они только обострят враждебное отношение немцев и поляков.
Вильгельм Бахнер понимал, что без предписанной повязки не найдет ежедневную работу на «еврейской бирже труда», но не мог избавиться от чувства брезгливости, когда, выходя из дома, вновь натягивал ее на рукав.
Положение варшавских евреев день ото дня становилось все тяжелее. С января 1940 года им было запрещено ездить на поездах и в городском общественном транспорте, пользоваться публичными библиотеками и покупать товары у «арийцев». А в апреле вышло постановление о строительстве стены вокруг еврейских кварталов, превращавшихся, таким образом, в гетто – замкнутое поселение евреев в старых европейских городах.
Само слово «гетто» (литье, отливка) пришло из средневековой Венеции, первого европейского места, где было образовано такое поселение. В 1516 году по указу венецианского сената все евреи, проживавшие на землях «Светлейшей Республики св. Марка», были переселены в специально отведенное место, где находились многочисленные литейные мастерские. Из Венеции это «нововведение» распространилось и в некоторые другие европейские страны, где евреев старались отделить от христиан. Как правило, на ночь ворота гетто запирались и охранялись. По большим христианским праздникам евреям вообще было запрещено покидать отведенные им пределы.
В Европе начала двадцатого века само это понятие стало анахронизмом. В Польше гетто вообще никогда не существовали. И вот в оккупированной Варшаве, казалось, стали сбываться самые страшные сны. А чтобы у евреев не оставалось никаких иллюзий, нацисты поручили Юденрату самим приобрести строительные материалы и своими силами возвести стену. Охрану ворот несли польские полицейские.
Евреи, проживавшие в Варшаве и ее пригородах, должны были оставить свое жилье и переселиться на территорию гетто. Выполнялся этот приказ очень жестко. Немцы силой выбрасывали целые семьи на улицу, не разрешая забрать с собой никакое имущество. К счастью для Бахнеров, их квартира оказалась на территории гетто, недалеко от возведенной стены, и переезжать им не пришлось. Их семья к тому времени еще больше увеличилась – к ним присоединились дядя, тетя и племянник Вильгельма, изгнанные нацистами из дома под Краковом. В ноябре 1940 года вступил в силу новый приказ: покидать гетто евреям разрешалось только в составе специальных рабочих колонн, направляемых на различные работы – чаще всего на уборку улиц и расчистку завалов. Вне гетто евреи должны были постоянно находиться под конвоем польских полицейских и немецких солдат. Холодная зима, голод, изнурительная работа, страшная скученность населения – все это было причиной многочисленных болезней и смертей внутри гетто, а единственная больница была постоянно переполнена и мало кому могла помочь. Количество смертей превышало три тысячи в месяц. Кроме того, немцы безжалостно расстреливали евреев за малейшие нарушения режима – до шестидесяти человек за ночь. Надежды на улучшение положения таяли даже у оптимистов. Вильгельм чувствовал, что нужно действовать – необходимо какое-то смелое и необычное решение, пассивность неминуемо приведет семью к гибели. Но что можно сделать в такой ситуации? Оставалось только молиться и ждать чуда.
Бюро архитектора Келльнера
В конце декабря 1940 года во время работ по расчистке завалов в городе Бахнер увидел в толпе прохожих свою дальнюю родственницу Анну, с которой не встречался несколько лет. Его поразило, что Анна шла по улице без обязательной для евреев повязки на рукаве. Улучив момент, когда его не видела охрана, Вильгельм стянул со свой руки ненавистную повязку, сунул ее в карман и двинулся в центр города, куда шла и Анна. Их разговор был короток, но Вильгельм услышал, много удивительных и интересных вещей. Женщина рассказала, что она, скрывая свое еврейство, работала няней в польской семье, потом вынуждена была уйти, но буквально вчера нашла место секретарши у одного немецкого архитектора. Этот человек приехал из Дрездена, чтобы по заданию Вермахта восстанавливать разрушенные военные объекты, и в его бюро требовались люди. Анна посоветовала Вильгельму попытаться устроиться туда.
– Ты ведь свободно говоришь по-немецки, внешне похож на поляка или немца, у тебя диплом Немецкого университета! – убеждала она. – Этому архитектору очень нужны помощники, и ты имеешь немало шансов получить там место.
На семейном совете Цезия возражала против этой авантюры: «Слишком опасно!». Но Вильгельм отмел все сомнения – других возможностей выжить он не видел. Стоило рискнуть.
