Военным трибуналом и Особым совещанием нашим, некоторые ведомства выглядят здесь не совсем так хорошо, как они думают. Вот я кроме тех ведомств, о которых говорил, приведу цифры по другим ведомствам но линии сопоставления с НКПС.
По НКПС прошло 13/ дел, причем у нас еще много впереди дел, по Наркомлегпрому 141 человек, присужденных на разные сроки, в том числе и к расстрелу, по Наркомпищепрому – 100 человек, по Наркомместпрому – 60 человек… Да, да, да. По Наркомвнуторгу – 82 человека, по Наркомзему – 102 человека, по Наркомфину – 35 человек, по Наркомпросу – 228 человек… И так далее. Конечно, товарищи, эти цифры пока что не являются характерными, но они в достаточной степени характеризуют то, что задето не только ведомство Наркомтяжпрома, задет не только НКПС, но не в меньшей мере задеты и все остальные наркоматы. Поэтому думать, что эти ведомства поскольку их доклад не поставлен, просто проскочили, не выйдет из этого!»
Выглядит весьма внушительно. Только вот ловили в основном мелкую рыбешку, а крупная рыбина все еще плавала. Он прямо дал понять, что в наркомводе замазывались дела: «Я пока что хочу остановиться на авариях, потому что через аварии, мне казалось, ведомство Наркомвода, которое возглавлял Н. И. Пахомов, могло бы давно уже вскрыть кое-что. Я назову только количество аварий в 1935 и 1936 годах. Вот по пяти пароходствам: по Волжско-Камскому в 1935 г. было 1846 случаев аварий, а в 1936 г. только до 1 октября зарегистрировано 2.849 (Голос с места. А он докладывал, что уменьшилось.) По Верхне-Волжскому пароходству за 1936 г. было 963 аварии, против 576 случаев аварий в 1935 году. В Западно-Сибирском пароходстве на 1.Х.36. г было 1866 против 1610 в 1935 г., Северное пароходство в 1935 г.– 1018, а на 1.Х – 1590 аварий.
Расследование случаев этих аварий проводилось во всех случаях. Как сейчас показывают, много и диверсионных актов и аварий было проведено по сговору с контрреволюционными троцкистскими организациями. Часто люди, проводившие аварии и диверсии, входили в комиссии по расследованиям аварий и поэтому замазывали все. Даже в тех случаях, когда приходили люди нейтральные, Наркомвод ни разу не проводил расследование таким образом, чтобы дать хотя какую-нибудь зацепку Наркомвнуделу.»
Это означало передачу «черной метки» Пахомову, от его сообщников по право-троцкистскому блоку, больше всего на пленуме его критиковали именно они. В конце Ежов уже сам приуменьшал угрозу вредительства: «Но я хочу сказать, что нельзя все факты относить к троцкистам, нельзя говорить, что троцкисты внедрились во все организации и представляют реальную силу. Чепуха это, конечно. Эти силы невелики, вредительская деятельность не ахти как нас может откатывать назад от наших достижений, но тем не менее, чтобы двигаться быстрее и в особенности без того, чтобы не видеть этих дел впредь, мы должны на это обратить серьезное внимание, иначе мы будем двигаться вперед медленно.»
Это оказалась ложная информация, троцкисты и правые внедрили своих людей везде, от небольших угольных шахт, совхозов вплоть до Политбюро ЦК. После заседание продолжилось вечером и снова выступал Роберт Эйхе, весьма «эмоционально» рассказывая о вредительстве: «Какая ненависть против строительства Урало-Кузнецкого комбината была у троцкистов, у зиновьевцев, у всей этой сволочи, видно из показаний Пятакова и показаний Шестова. Вот что Шестов говорил, инструктируя Строилова. Он говорил: «Мы здесь (т. е. в Кузбассе) заложили такие фугасы, что они долгое время будут рваться очень чувствительно, и мы посмотрим тогда, как сталинцы будут объяснять это рабочим». Чувствуется в этом показании вся их бешеная ненависть против нашей партии и против успешных побед социализма. В Западной Сибири мы начали вскрывать вредительство раньше, чем в других областях. Но если бы мы учли эти условия, если бы мы по-настоящему подошли к каждому факту проявляющихся безобразий, если бы мы к отдельным безобразиям не подходили делячески, то врагов можно было вскрыть значительно раньше.»
Эйхе был опасным двурушником, как и очень многие, кто выступал на этом пленуме. Он набросился с критикой на выступавшего днем ранее Гуревича за недостатки в работе. Затем выступал нарком легкой промышленности СССР Исидор Любимов, также член право-троцкисткого блока. Он тоже рассказал о вредительстве, затем вечернее заседание кончилось и на утро сначала дали слово Николаю Левченко, это был зам. Наркома путей сообщения Кагановича и правый заговорщик. Лазарь Моисеевич еще не знал, что среди его заместителей предатель не только Лившиц был предателем. Выступал он недолго и тоже много говорил о вредителях.
Затем Анастас Микоян высказался о угрозе вредительства в таком ключе: «Мы знали двурушников, мы знали новый тип врага. Но теперь, я должен сказать прямо, когда читаешь эти показания, когда знакомишься с этим делом,– самая большая опасность у нас, что многие наши хозяйственники недооценивают опасности вредительства, со стороны японо-немецких и троцкистских агентов. Самая большая опасность заключается в этом. Поэтому, товарищи, если мы этого последнего предметного, печального урока не учтем, то неизбежна новая вспышка вредительства. Поймите, товарищи, какого более коварного врага мы имеем, как японский империализм, у нас есть много людей недовольных. Эти люди вербуются для подрывной работы японо-германскими фашистами. Да и троцкисты вербовали к себе в агентуру недовольные элементы. Они брали людей так сказать обиженных, недовольных к себе в агентуру. Вербовать в нашей стране еще есть кого. Вот почему эту опасность нельзя недооценивать. Мы должны учесть эти уроки.
Что мы имеем теперь, хотя бы в нынешнее время. Я уверен, я думаю, что мы имеем еще много невскрытых врагов. По совести говоря, я боюсь больше этих невскрытых врагов. В области пищевой промышленности враг это все оставил на случай войны, потому что нет смысла сейчас, в нынешнее время выдавать всю свою агентуру, потому что всякое поражение в настоящее время, оно не будет таким больным, как оно будет в случае войны. Наша часть большевиков очень много благодушествует. Годовой план выполнен, пятилетка выполнена, нет никаких массовых серьезных отравлений, значит все благополучно – я больше всего этого боюсь. Правда, уроки мы учли, но в должной мере еще не мобилизовались против врага. Мы раньше считали врагами бывших людей, бдительность была направлена против этих бывших людей, а между тем у нас еще имеется очень много врагов из троцкистского лагеря, правых. Главная задача сейчас заключается в том, чтобы своевременно разоблачить всех этих врагов. Главное это то, что надо своевременно увидеть врага.»
Эта оценка была верной, врагов было еще очень много, враг хитрый, двурушник, которого не видно сразу. Затем выступал нарком зерновых и животноводческих совхозов Моисей Калманович, правый заговорщик. Он признавал факты вредительства, но не
