4.66 Это касается вопроса о действительном роде отношений Литвиненко со службами, и то, какими эти отношения видели его семья и друзья в то время. Как я говорил выше, не менее важной, а возможно, даже более важной целью Расследования является оценить, чем занимался Литвиненко, по мнению его врагов. К примеру, верила ли ФСБ, что Литвиненко работал или мог работать с британской разведкой.
4.67 В моем распоряжении есть некое свидетельство, говорящее в пользу того, что ФСБ верила именно в это. Источник этого свидетельства — Луговой.
4.68 В публичных заявлениях и интервью после смерти Литвиненко Луговой уверенно заявлял о том, что Литвиненко говорил ему, что он работал на Ми-6, а также о том, что Литвиненко прилагал усилия, чтобы завербовать и его самого в агенты Ми-6. Так, в ходе своей пресс-конференции (при участии Ковтуна) в Москве 31 мая 2007 года Луговой заявил, что попытки вербовки были сделаны Литвиненко во время встреч в Лондоне в 2006 году. Это были попытки «попробовать и открыто завербовать меня в агенты разведки Великобритании», — говорил он . Далее Луговой описал, как он воспринял суть вербовки. По мнению Лугового, намерения были такими: он должен был принять участие в операции, нацеленной на сбор дискредитирующей информации о президенте Путине и его семье; он отметил, что одна из деталей этого плана состояла в том, чтобы российский государственный служащий был бы перевезен в Лондон, где его бы шантажировали с целью раскрыть информацию, порочащую Путина. Луговой сказал, что он отказался от сделанного ему предложения. Литвиненко «был в ярости от того, что я отказался работать на британские секретные службы»
4.69 Луговой вернулся к этой теме в интервью испанской газете El Pais в 2008 году. Тогда он повторно сообщил, что Литвиненко участвовал в попытке завербовать его в британскую разведку. В том интервью он также сказал, что Литвиненко побуждал его принять участие в работе, которую он вел с испанскими спецслужбами против российской мафии, действующей на территории Испании; к этой теме я позже вернусь. Особый интерес этого интервью для цели Расследования состоит в том, как Луговой, по его словам, отреагировал на попытку Литвиненко завербовать его в британскую разведку. А именно: «Когда британские агенты начали приближаться ко мне, одним из первых моих поступков было информирование об этом ФСБ, чтобы она затем не обвинила меня в предательстве или шпионаже».
4.70 Если эти утверждения правдивы (а вопроса доверия к Луговому я коснусь позже), ФСБ получила напрямую от Лугового информацию не только о том, что Литвиненко работал с британской разведки, но о виде работ, которые он осуществлял.
4.71 Нетрудно вообразить, каким образом ФСБ могла бы отреагировать на сообщение о том, что один из бывших сотрудников работает на британскую разведку, и особенно (на чем настаивает Луговой) — что он участвует в операции, целью которой является Путин.
4.72 Вероятно, комментарии Лугового и Гусака, с которыми они выступили после смерти Литвиненко, показывают реакцию ФСБ на сообщение о том, что Литвиненко работал на британскую разведку.
4.73 Сам Луговой, как мы увидим, никогда не являлся сотрудником ФСБ. Однако он прошел через военные структуры и ранее служил в КГБ до момента его распада, а затем — в ФСО. В интервью El Pais, которое было опубликовано в формате «вопрос-ответ», он высказался о деятельности Литвиненко для британской разведки: Ответ. [Британцы] верят, что Луговой убил Литвиненко, потому что Литвиненко критиковал Путина и ФСБ.
Вопрос: Но в ФБС верят, что Литвиненко был предателем.
Ответ: Я так же думаю. И что? Не значит же, что предателя нужно немедленно убивать?
Вопрос: Вы не думаете, что кто-то мог убить Литвиненко в интересах российского государства?
Ответ: Если вы говорите об интересах российского государства в чистом виде, то я сам мог бы отдать такой приказ. Я говорю не о Литвиненко, а о любом человеке, который нанесет серьезный ущерб. К примеру, если бы я был президентом, я бы приказал убить Саакашвили.
Вопрос: Саакашвили — не гражданин России, он — президент Республики Грузия.
Ответ: Хорошо, вот есть еще один человек — Олег Гордиевский (полковник КГБ), друг Литвиненко, который бежал в Великобританию в 1985 году и был приговорен к казни Верховным судом СССР. Думаю, этот приговор надо исполнить. Если бы он был пойман, его бы привезли сюда и посадили бы в тюрьму на всю жизнь. Если кто-то наносит российскому государству серьезный вред, его надо уничтожить. Я твердо в этом убежден, так же как и каждый нормальный россиянин в этом убежден.
4.74 В феврале 2007 года, до пресс-конференции Лугового и его интервью El Pais, Гусак, бывший друг и вышестоящий (по отношению к Литвиненко) офицер дал интервью радио «Эхо Москвы». Интервью, предположительно, является продолжением раннего интервью, которое он дал BBC. Интервьюер задал Гусаку вопрос: «Вы его назвали предателем и сказали, что он действительно нанес серьезный урон нашей стране, он раскрыл свои источники информации и даже сдал несколько агентов. Это так?». Гусак ответил: «Дело в том, что Александр Вальтерович, когда сбежал за границу, естественно, передал агентуру, которая состояла у него на связи». Далее в том же интервью Гусака спросили: «Ну вы же считаете, что по советским законам Литвиненко заслуживал смертной казни. Правильно?» Гусак ответил: «Ну вообще-то да».
Глава 4. Работа для комиссии Митрохина в Италии
4.75 Василий Митрохин был старшим архивариусом КГБ, который сбежал в Великобританию в 1992 году. Он привез с собой обширное собрание сделанных от руки выписок из документов КГБ, которые он собирал в течение многих лет. Многие из этих материалов, которые впоследствии получили название «архива Митрохина», последовательно публиковались в книгах, написанных Митрохиным совместно с британским историком Кристофером Эндрю.
4.76 Архив Митрохина содержал детали об операциях КГБ в разные годы по всему миру. В нем были задокументированы сведения о таких операциях в Италии. В 2002 году парламент Италии создал комиссию по расследованию последствий действий, описанных в архиве Митрохина. Этот орган стал известен под названием Комиссия Митрохина. Литвиненко принимал участие в расследованиях. Могло ли что-либо, что Литвиненко сделал в связи с работой Комиссии Митрохина, иметь связь с его смертью?
4.77 До того, как рассмотреть доступные Расследованию свидетельства, которые сообщают что-то по этому вопросу, мне важно сделать предварительную оговорку. Даже из ограниченных свидетельств, которые я услышал по поводу Комиссии Митрохина, становится очевидно, что деятельность ее оценивается неоднозначно, как и в Италии, так и за ее пределами. Кажется, очень многие задавались вопросами о легитимности ее работы и о ценности результатов. Я должен ясно отметить, что в мои функции не входит расследовать ее деятельность, равно как и делать какие-либо выводы в отношении этих противоречий. Деятельность Комиссии Митрохина представляет интерес для Расследования в определенном узком смысле. Проще говоря, следует расследовать, что именно Литвиненко делал специально для Комиссии и в связи Комиссий, и могло ли это сказаться на его смерти.
4.78 Я выслушал устные показание двух свидетелей, которые имели прямое отношение к Комиссии Митрохина и к работе, которую в рамках Комиссии вел Литвиненко.
4.79 Первый — это итальянский юрист Марио Скарамелла, который на протяжении своей карьеры занимал несколько постов. Он был консультантом Комиссии Митрохина, в интересах которой он провел несколько расследований. В этом качестве он был представлен Литвиненко, и Литвиненко последовательно помогал Скарамелле информацией. Эти двое стали друзьями. У Скарамеллы есть также еще одна роль во всей этой истории, потому что именно он встретился с Литвиненко 1 ноября 2006 года, незадолго до того, как Литвиненко встретился с Луговым и Ковтуном в баре Pine; я вернусь к его показаниями о событиях того дня на более позднем этапе Доклада (см. 6.293–6.300 ниже).
4.80 Вторым свидетелем был Паоло Гуццанти. Во время обсуждаемых событий Гуццанти был членом итальянского Сената. До того Гуццанти много лет был журналистом, включая долгий период работы главным редактором газеты La Republica. Гуццанти был председателем Комиссии Митрохина.
4.81 Мне известно о том, что два этих человека оказались в противоречивой ситуации, связанной с работой Комиссии Митрохина (о чем я говорил выше), и что в таком контексте вставал вопрос об их поведении и о возможности принимать их слова на веру. Хотя устные и письменные свидетельства, которые Гуццанти (особенно он) и Скарамелла представили в распоряжение Расследования, охватили широкий круг проблем, данные ими показания, относящиеся к центральному предмету Расследования и касающиеся лично Литвиненко и его дел с Комиссией Митрохина, — относятся к более узкому кругу. Они оба дали показания для Расследования добровольно; они оба живут вне нашей юрисдикции, что делает невозможным принудительное требование дать показания. Я признаю, что их данные о главном предмете исследования были надежными. Делать какие-то более широкие выводы на основе их свидетельств нет необходимости.
