Ознакомительная версия.
Кроме того, «левые взгляды» развивались в тесном контакте с интеллектуальными системами, придерживавшимися иных политических установок, и зачастую как «правые», так и «левые» политические движения апеллировали к одним и тем же философским авторитетам (например, Г. Гегелю, Ф. Достоевскому, Ф. Ницше, М. Хайдеггеру). При этом каждое из трех направлений политической мысли («левые», правые» и «центристы») в своей критике двух остальных неизменно стремилось свести идеологическую сцену к дуальности, провозглашая, что две другие политические модели в основе своей схожи. Все это не могло не сказаться на деформации «левой мысли», в которую со временем, случайно и/или намеренно, стали просачиваться «правые» и «центристские» ценности, создавая модели симбиоза и углубляя терминологические проблемы. Так, например, в политической науке известен феномен «левого уклона», согласно которому тенденция смещения к крайним позициям приводит к тому, что в обстоятельствах особого социального напряжения формируется «левое» движение, более радикальное, чем официальный фланг «левых сил». В свою очередь, многие «левые» теоретики, критикуя своих оппонентов внутри «левого» же движения, под «правым уклоном» тех или иных идеологов и практиков порой понимали не сходство с консервативными формами правления, а сближение с «центристскими» установками.
Наконец, во второй половине XX в. употребление понятия «левые взгляды» стало носить произвольный характер, что, в конечном счете, привело к терминологическому хаосу в политической идентификации и существенным осложнениям в определении границ между «левой» и «правой» мыслью. Одни и те же течения на протяжении десятилетий именовались то «левыми», то «правыми». Крах советской модели социализма, подъем неолиберальной идеологии и движение системы международных политических отношений в сторону унилатерализма не только делегитимировали «левые ценности», но и содействовали углублению терминологических трудностей, подорвав научный интерес к «левой мысли». Впрочем, это отнюдь не преуменьшает историческую значимость этого развивавшегося в течение двух столетий политико-философского направления, несомненно, сохранившего свой теоретический потенциал.
Иными словами, вокруг «левой мысли» возникло множество предубеждений и мифов. Научный анализ «левых взглядов» оказался существенно осложнен необходимостью абстрагирования как от бытового употребления этого термина, в большинстве случаев несущего эмоциональную нагрузку, так и от идеологических и апологетических тенденций, в связи с тем, что язык идеологии помимо того, что он далеко не всегда точен с описательной точки зрения, как правило, состоит из амбивалентных понятий, не лишенных оценочных коннотаций. В сложившихся обстоятельствах стало правомерно говорить если не о неудачности употребления терминов «правые» и «левые взгляды» в современных условиях и утрате ими своей классификационной ценности, то, по крайней мере, о необходимости их пересмотра перед лицом сложности и новизны терминологических проблем, в которых привычные понятия утратили статус абсолютных, а прежние разграничения перестали быть универсальными, превратившись лишь в один из способов систематики в политической науке.
Однако, несмотря на аморфность самого термина, объединившего весьма неоднородные течения политической мысли (анархизм, бланкизм, большевизм, социал-демократию, троцкизм и др.), попытка плюралистического синтеза имела под собой вполне определенную основу, явившуюся фундаментом сопоставления и до сих пор отличающую «левую политическую мысль» от иных течений. Отсутствие однозначного определения для столь семантически широкого понятия, как «левые взгляды» вовсе не означает того, что этот спектр политической мысли вообще не имеет идеологических рамок. Доказательством тому может послужить хотя бы тот факт, что существуют политические течения (например, монархисты или нацисты), которые (даже в случае их апелляции к социалистическим ценностям) никоим образом не соотносимы с «левыми».
Как представляется, именно полиморфность понятия «левые взгляды» должна служить стимулом для научного исследования соответствующего идейного направления. В универсуме, где противопоставленные части (в данном случае «правые» и «левые») взаимозависимы, в том смысле, что одна существует, только если существует вторая, для их научного анализа представляется возможным подход, основанный не на противопоставлении антагонистических элементов, а на поиске критериев, позволяющих идентифицировать своеобразие каждого из них. Приведенная ниже схема, не являясь исчерпывающей для определения широкого комплекса философских, социологических, экономических и политических теорий, может указать на основные отличия «левого» политического направления от «правых» и «центристских» установок. Кроме того, эта схема поможет избежать возможных понятийно-терминологических неясностей в настоящем исследовании.
Вариативность содержания «левых взглядов» не исключает того, что они могут быть классифицированы как единая традиция, включающая в себя:
– идею социального равенства. Дифференциация в обществе в отдельные периоды времени приобретала различные очертания. Это послужило причиной поиска альтернативных форм общественных отношений, при которых неравноправие и социальная ущемленность были бы сведены до минимума;
– идею общественного контроля над экономической и политической жизнью, дающего возможность реализовать юридическое, политическое и социальное равноправие индивидов;
– критику существующих форм политического правления, в первую очередь – государства, зачастую отрицание позитивной роли этого института. Самоуправление и автономию как альтернативу политической гетерономии.
– ориентацию на революцию. В условиях жесткого сопротивления правящего меньшинства, сделавшего государственное насилие легитимным, большинство «левых» рассматривали революционные действия как единственный выход из сложившейся ситуации. В то же время значительная часть «левых» предпочитала нереволюционные формы воздействия на правящие институты;
– негативное отношение к капиталу и частной собственности, в первую очередь – на средства производства. Перераспределение материальных благ зачастую – необходимое условие реализации «левых» политических концепций. Политическая стабильность в «левой» системе координат возможна благодаря социальному равновесию, равному доступу индивидов к общественным благам;
– ориентацию на индивидуальную и коллективную свободу, понимаемую как право личности на выбор любых форм поведения, не составляющих угрозы социальному равноправию;
– перенесение социального равенства и на межнациональные отношения, недопустимость принципа избранности и элитарности одних наций по отношению к другим. Неприятие расизма и колониализма неизменно оставалось отличительной чертой философии «левых»;
– критику наемного труда как главного препятствия на пути к социальному равенству. Вместе с тем, в борьбе за улучшение условий существования наемной рабочей силы значительная часть «левых» стала признавать позитивную роль государственных институтов. В связи с этим зачастую стали отождествляться такие понятия, как обобществление и национализация, общественная и государственная собственность. В XX столетии это обусловило бурный рост влияния государства и стало одним из основных противоречий внутри «левого» лагеря, сохранившимся и после краха СССР и серьезной дискредитации патерналистско-бюрократической системы управления.
Конечно, эта схема не претендует на перечисление всех «левых ценностей» и не выступает в качестве универсального средства определения принадлежности тех или иных теоретических построений к «левым». Типологическое упорядочение многообразия «левых взглядов» в некоей искусственно однородной плоскости абстрактно конструируемых понятий едва ли правомерно. Однако включенные в схему критерии являются необходимым, хотя и не исчерпывающим, условием для определения «левого» спектра взглядов. Некоторые из пунктов этой схемы нельзя рассматривать в отдельности от общего контекста, например, революционность и радикальная оппозиционность зачастую были (и остаются) присущи и «правым» партиям, а интернационализм не был отличительной чертой многих «левых» течений. Поэтому одного критерия явно недостаточно для определения принадлежности к «левой» политической традиции – именно их взаимоотнесенность и взаимообосновывающая значимость становятся единым кругом проблем. Тем не менее, включенные в схему параметры выступают в качестве системообразующих, а сама она представляет собой своеобразный отправной пункт для анализа «левой мысли» и позволит осуществить верификацию теоретических положений концепции «ливийского народовластия» в спектре «левых взглядов».
Ознакомительная версия.
