Генерал-майор вермахта Бутлар, так же как и Типпельскирх, провал предпринятого немцами наступления связывает с неуспехами южного фланга 16-й немецкой армии перед Валдайской возвышенностью.
Из высказываний немецких генералов видно, что наступление на Сухую Ниву – станция Любница преследовало не узкие тактические, как тогда считал командир 26-й Златоустовской стрелковой дивизии полковник П. Г. Кузнецов, а широкие оперативные планы. Прорывая советскую оборону на северных отрогах Валдайской возвышенности, немецкое командование намеревалось выровнять свой фронт, вынести его восточнее озера Ильмень и сомкнуть разделённые озером северный и южный фланги 16-й армии, чтобы в дальнейшем надежно обеспечить удар на реку Свирь для соединения с финской армией.
Наступавшие одновременно с дивизией СС «Мертвая голова» правофланговые 12-я и 32-я пехотные дивизии, имея лишь незначительный первоначальный успех, вынуждены были отступить на ряде направлений и перейти, как и эсэсовцы, к обороне. События развивались следующим образом.
На участке Хилково – Сухая Ветошь был введён дополнительный 27-й пехотный полк 12-й пехотной дивизии. На участке Сухая Ветошь – Раи размещались два батальона 4-го полка 32-й пехотной дивизии. На участке Раи – Григорьевщина были два батальона 96-го полка 32-й пехотной дивизии, один батальон из-за высоких потерь, понесённых до этих событий, был расформирован.
Кирилловщина. 21 октября 1941 г.
Утром 17 октября усиленный 27-й пехотный полк 12-й пехотной дивизии при поддержке семи танков из района Крутики повёл наступление в направлении Малое Замошье. Контратакой красноармейцев немцы были отброшены на исходное положение.
245-я стрелковая дивизия 34-й армии вела бой в районе озера Пестовское с целью окружения немецкой пехоты.
На следующий день 163-я стрелковая дивизия той же 34-й армии овладела Холмами и одновременно отбила атаку немецкой пехоты в районе Крутики. По оценке русской стороны, пехота была рассеяна, один танк подбит, но был немцами уведён на буксире. В том районе было убито около 60 немецких пехотинцев.
На участке Лобаново – Исаково красноармейцы 245-й стрелковой дивизии смогли окружить немецкую пехоту. 20 октября части этой дивизии совместно со сводным танковым полком и подразделениями 188-й стрелковой дивизии перешли в наступление, но взять Лобаново не смогли, удалось лишь овладеть дорогой Лобаново – Исаково.
В деревне Исаково немцы захватили в плен раненых, больных и медперсонал 898-го стрелкового полка. На следующий день, прикрываясь военнопленными, немцы пошли в атаку. Красноармейцы без выстрелов, с криками «Ура» бросились навстречу. Противник был ошеломлён этой контратакой и, бросив раненых в панике, отступил.
23 октября 245-я стрелковая дивизия была вынуждена оставить Пестово и отойти на восток. Собрав силы, русские 29 октября в 16.00 сумели деревню вернуть. В этот же день в ночной атаке немцы были выбиты из Исаково, но из-за несогласованных действий населенный пункт русскими был потерян.
Высокие потери, незначительные боевые успехи, мороз, сырость, возросшая активность и эффективность действий Красной Армии заставили многих немцев более реалистично оценивать создавшуюся ситуацию. Приведенный ниже разговор имел место не в эсэсовской дивизии, но если он там и не состоялся, то вполне возможно, что многие военнослужащие «Мертвой головы» готовы были его поддержать.
Из воспоминаний хирурга Ханса Киллиана: «…Некоторое время я слушал детский лепет о победе, затем мое терпение иссякло. Я больше не мог сдерживаться:
– Господин капитан, вы вообще когда-нибудь видели карту России? Карту всей страны, какие висят в русских деревенских школах?
– К чему вы клоните, профессор?
– Ну, разумеется, вы не могли ее не видеть. Не бросилось ли вам в глаза то, что несмотря на наши великие победы мы до сих пор находимся лишь у западных границ огромной империи? Совсем на краю. И что красный колосс простирается перед лицом нашего на удивление редкого фронта, скованного снегами и льдами, еще на восемь-девять тысяч километров к востоку? Огромное пространство, господин капитан, и ни вы, ни я, ни господа генералы, ни один человек не знает, что ждёт нас там. Разве наши предыдущие победы, если их можно так назвать, дались нам легко, без проблем?..
По сравнению с днями наступления на передовой стало гораздо спокойнее. Разведгруппы (как русские, так и немецкие) вели разведку. Чтобы отличить от противника, на эсэсовские маскхалаты на плечи нашивались чёрные полоски. Очевидец рассказывает: «…И несмотря на это каждый раз приходилось долго всматриваться, прежде чем открыть огонь по замеченному на снегу солдату. Под завывание пурги не всегда можно было расслышать пароль, и вот в ночь на Новый год случилось это свинство. Разведгруппа не смогла вернуться на исходный пункт, так как пороша замела следы от лыж. Группа вышла на позиции соседнего полка, но не смогла ответить пароль, ее приняли за русскую и почти полностью скосили хорошо пристрелянным замаскированным пулеметом. Оставшимся в живых мы оказали помощь у себя в землянке, прежде чем отправить их в госпиталь…».
Русские с конца октября в полосе соседней 30-й пехотной дивизии, используя тяжелые танки, упорно вели бои по овладению Белым Бором. 6 ноября части советских 84-й и 182-й стрелковых дивизий смогли ворваться на северную окраину деревни. В предыдущие дни красноармейцы временно овладевали и центральной частью населенного пункта. Для поддержки 30-й дивизии Эйке выделил два артиллерийских отделения.
Запись в журнале боевых действий дивизии СС «Мертвая голова»:
«6 ноября 1941 года.
В 7.00 саперный батальон 30-й пехотной дивизии выступил в контратаку против вклинившегося в Белый Бор противника. Выделенная в 30-ю пехотную дивизию с 31.10 для борьбы с танками боевая группа Хомюллера участвовала в этой атаке тоже. В течение всего боя по позиции орудий велся сильный огонь русской артиллерии. К 14.45 командир батареи оберштурмфюрер СС Хомюллер был тяжело ранен, а два артиллериста получили легкие ранения…»
Надпись у входа в бункер: «Бункер идиотов»
К обеду в штаб дивизии в Беляевщине прибыл командующий 16-й армией генерал-полковник Буш и сообщил следующее: «…Дивизия СС «Мертвая голова» с самого начала похода на Восток провела тяжелые бои. До сегодняшнего дня ее войска не получали еще ни дня отдыха. Двадцатипятикилометровый фронт не дает возможности выдергивать из нее даже отдельные части.
Поэтому:
1. Дивизия получит несколько дней заработанного отдыха.
2. Армия, на ее рубеже от южного острия озера Селигер до Шлиссельбурга, располагает подвижными резервами. Как только обстановка позволит снятие одной дивизии на левом участке 2-го армейского корпуса, дивизия СС «Мертвая голова» будет выведена с фронта в качестве резерва 16-й армии».
Это сообщение Эйке и командование дивизии встретило с радостью и надеждой. И неведомо было им, что не так долго осталось ждать событий, которые поставят крест на обещании Буша. А обещанный вывод с фронта состоится через год, причём выведена будет не дивизия, а жалкие ее остатки. По сути – дивизия будет до этого уничтожена.
Неожиданным сюрпризом для эсэсовцев стала нарастающая с каждым днём активность русской авиации. После того как советские бомбардировщики 31 октября атаковали передовые линии дивизии, сегодня краснозвездные самолёты в количестве 16 машин с 12.30 в течение трёх часов подвергли бомбовому удару район севернее Кирилловщины и передовые позиции 3-го полка. До этого русская авиация не могла похвастаться результативностью. Сложилось мнение, что ее не надо брать в расчёт – она ведь практически уничтожена. И эти дни показали, что события на фронте приобретают нежелательный характер для немецких войск.
Из воспоминаний Герберта Крафта: «…После Рождества температура постоянно снижалась. Сильный ветер нёс кристаллики льда, и с открытыми глазами ходить было невозможно. Нам противостоял новый противник – зимняя ударная группа, хорошо обученная, вооружённая, стойкая и жёсткая, как сталинская гвардия. Ее солдаты атаковали днём и ночью на лыжах, неприметные в своих маскировочных халатах.
Советы своевременно позаботились о своих солдатах. Валенки, ватные штаны и телогрейки, меховые рукавицы и шапки, лыжи и сани были их стандартным оснащением. Оружие их тоже хорошо стреляло на морозе. А мы без зимнего обмундирования лежали в наших ледяных пещерах. На летние шапки мы набрасывали одеяла, словно накидки в армии Наполеона. Через до смешного тонкие шерстяные перчатки продувал ледяной ветер. В окаменевшие от мороза сапоги мы закладывали газеты. Единственной пригодной частью обмундирования на таком холоде были шерстяные подшлемники, на которых у рта постоянно нависали сосульки.
