Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945)

Варакляны, Латвия: "Уходя в последний путь, евреи просили соседей присмотреть за курами, подоить коров – ведь они надеялись вернуться. "Еврейские" коровы мычали, не подпуская новых доярок, "еврейские" собаки жалобно скулили, как будто чувствовали беду…"

Лудза: "После расстрела пришел в городскую полицию Зелик Берлин, выбравшийся из ямы, в которой были убиты его мать и сестра. "Вы забыли меня расстрелять", – сказал мальчик. "Иди, иди. Когда надо будет, расстреляем", – ответили ему полицейские. Позднее его убили…"

Люцин:

"Мой отец работал счетоводом в сапожной артели. Летом 41-го года‚ не дожидаясь официального приказа немцев‚ сослуживцы явились в дом и убили счетовода и его жену... Я знала‚ что последние слова папы были: "Слава Богу‚ Этинька не с нами..."

Раввин Дон-Иехье был сефардского происхождения‚ смугл‚ строен‚ высок‚ лицо обрамлено черной бородой... Мальчишки бросали в раввина камни‚ парни гнали его по улице и били палками по спине‚ плевали ему в лицо‚ девчонки выщипывали по волоску бороду... Озверевшая толпа палками забивала смуглолицего отпрыска благородных испанских раввинов...

Васька Эгле‚ латышский парень из интеллигентной учительской семьи‚ был моим соучеником‚ милый‚ веселый‚ открытый рубаха-парень... Он хорошо рисовал‚ играл на рояле‚ был спортсменом‚ очень дружил с еврейской молодежью... И вот этот самый забавник Васька вместе с приятелями... загнали еврейских девушек шестнадцати–восемнадцати лет в синагогу‚ изнасиловали их‚ а потом сожгли вместе с синагогой..."

4

В предвоенные годы в прибалтийских странах наращивало силу националистическое подполье‚ которому тайно помогали из Германии; его участники проводили антисоветскую и антиеврейскую агитацию в преддверии войны между Третьим рейхом и Советским Союзом. В Берлине была создана организация "Фронт литовских активистов"‚ формировавшая по всей Литве подпольные "батальоны смерти" и " отряды штурмовиков"; в начале 1941 года эта организация выпустила воззвание: "Каждый литовец‚ который служит советской власти‚ будет прощен‚ если сумеет доказать‚ что убил хотя бы одного еврея".

В первый день войны "Фронт литовских активистов" отпечатал прокламацию: "Братья и сестры! Подошло время окончательно рассчитаться с евреями. Древние привилегии для литовских евреев‚ гарантированные Витовтом Великим‚ отменяются..." Участники подпольных групп вышли на улицы с белыми повязками на рукавах‚ – они-то и начали убийства красноармейцев‚ советских работников и евреев еще до подхода немецких войск.

Из дневника литовской женщины Е. Бувидайте-Куторгене (Каунас):

"23 июня 1941 года. Всю ночь шли войска. Утром улицы пусты. Люди бегут с чемоданами. Куда? Никакой власти. Никаких приказаний и разъяснений. Все растеряны… Положение евреев ужасное…

24 июня. Железная дорога забита беженцами. Наш дом опустел. Все евреи бежали… Радио предупредило, что евреи стреляют из окон и что за каждого раненого немца будет расстреляно сто евреев… Страшно… Ведут и ведут мимо окон в тюрьму старых и молодых евреев…

26 июня. На рассвете подошла к окну и увидела… убийц. Они вышли из дома напротив – четыре молодых человека с ружьями за плечами… Один – высокий красивый блондин с торжествующим, вызывающим, даже радостным лицом… В подворотне дома… лежал с разможженной головой старик-еврей. Когда я спросила у дворника (брюнет со злобным лицом, с черными страшными глазами – не безумие ли в них?), кто, за что убил, он сказал: "Будете много разговаривать – и вам то же будет…" Весь день продолжается патриотическое садистское упоение: с разрешения и одобрения начальства убивают и терзают евреев… Все литовцы, за малым исключением, единодушны в чувстве ненависти к евреям…

30 июня. Кошмарные дни… Среди евреев царит страх…"

Рива Эпштейн, Каунас: "Мне стыдно, что я прожила с соседями, подругами и товарищами и не знала, что в один прекрасный день они зарежут моих родителей, братьев и сестер, мой народ, только потому, что мы являемся евреями".

Евреев Каунаса ловили на улицах города, вытаскивали из квартир и убивали. Немецкие солдаты были свидетелями расправы, и двое из них показали после войны: "Всё делалось более жестоко, чем на скотобойне. Видимо, те, кто совершал эти поступки, совершенно утратили человеческий облик…" – "Молодой человек лет шестнадцати с засученными рукавами держал в руках железный лом. Ему подводили человека из стоявшей рядом группы людей, и он ударами по затылку убивал его. Таким образом – менее чем за час – он убил всех, 45-50 человек… Затем молодой человек отложил в сторону лом, пошел за гармонью и, встав на тела убитых, заиграл литовский национальный гимн…" – "Поведение стоявших вокруг гражданских лиц, среди которых были женщины и дети, было невероятным: после каждого удара лома они аплодировали. А когда убийца заиграл литовский гимн, начали петь его под гармонь…" – "Все военнослужащие вермахта являлись любопытными наблюдателями, оказавшимися на том месте случайно, как и я. Никакого участия в действиях литовцев они не принимали…"

В конце июня командование эйнзацгруппы "А" докладывало в Берлин о действиях в Каунасе литовских добровольцев: "В ночь с 25 на 26 июня было устранено 1500 евреев‚ подожжено или разрушено несколько синагог‚ сожжен еврейский квартал... В последующие дни таким же способом было обезврежено еще 2300 евреев". Из свидетельских показаний: "Литовцы, которые были соседями евреев, покупателями, даже партнерами по бизнесу в течение многих поколений, внезапно стали мародерами и убийцами. Людей невозможно было узнать…" – "Толпы головорезов шатались по улицам, грабя и убивая… Всех. Семью за семьей…" – "О награбленном еврейском имуществе напоминали своеобразные объявления в литовских и польских газетах, вроде: "Меняю различные докторские инструменты на дрова", "Меняю рояль на токарный станок…"

Подобное происходило и в Вильнюсе, где литовские добровольцы убили в первые дни оккупации около 2000 евреев. Эти события стали известны в Берлине, и в конце июня последовало разъяснение из Управления имперской безопасности: "Не следует чинить никаких препятствий местным антикоммунистическим и антиеврейским действиям по самоочищению. Наоборот‚ если необходимо‚ им надо оказывать всяческое содействие и направлять эти действия – конечно, незаметно – в желаемое русло".

5

В Каунасе (а затем и в Риге) немецкие кинооператоры снимали на пленку убийства евреев‚ стараясь при этом, чтобы германские солдаты и офицеры не попадали в кадр. Это делалось с единой целью – показать "спонтанные акции самоочищения", проявления "народной мести"; доказать всему миру, что "первые стихийные погромы евреев и коммунистов были проведены литовцами и латышами", и затушевать тем самым жестокость нацистов при проведении в жизнь "окончательного решения еврейского вопроса". Командование эйнзацгруппы "A" сообщало: "В первые часы после вступления удалось направить местные антисемитские силы на устройство антиеврейских погромов... Нужно было показать‚ что местное население по собственной инициативе приняло первые меры‚ что это была естественная реакция на многолетний гнет со стороны евреев и на пережитый террор со стороны коммунистов".

Наконец немцы прекратили неорганизованные грабежи и убийства, которыми занимались местные жители, – на смену им пришло продуманное и заранее подготовленное уничтожение еврейского населения. Через месяц после начала войны были сформированы в Литве 20 полицейских батальонов добровольцев – около 8000 человек, которых эсэсовцы хвалили за "очень хорошее" выполнение заданий. Полицейские совершали массовые убийства евреев в Каунасе‚ Вильнюсе и в других населенных пунктах Литвы; по донесению немецкого командования‚ требовался порой лишь один немец во главе десятков литовцев‚ чтобы провести очередную акцию, но часто они обходились и без посторонней помощи.

" Отряд литовских солдат вел из тюрьмы в Понары группу в двести человек. Все они были ослаблены жестоким тюремным режимом, несколько дней их попросту морили голодом. Всю дорогу солдаты били евреев нагайками, подгоняя, чтобы шли на смерть быстрее, быстрее… Позади колонны ехал на велосипеде один-единственный немец". К концу 1941 года‚ когда большинство евреев Литвы было уничтожено‚ часть литовских полицейских батальонов отправили в Белоруссию и Польшу для расстрела евреев; служили они в лагерях уничтожения Треблинка и Майданек‚ участвовали в ликвидации Варшавского гетто.

Латвия и Литва стали первыми советскими республиками‚ которые немцы полностью оккупировали за очень короткий срок. На этих территориях карательные отряды отрабатывали способы массового уничтожения еврейского населения‚ изыскивали наиболее "эффективные" методы и применяли их затем повсюду по мере продвижения немецких войск. В декабре 1941 года был составлен "Сводный отчет" по отработанной "методике": " Систематическое очищение от евреев каждого района обязывало тщательно подготовиться к каждой акции и изучить местные условия. Евреев надо было сосредоточить в одном или нескольких пунктах‚ затем – в соответствии с их количеством – выбрать место расстрела и вырыть траншеи. Расстояние от мест концентрации евреев до вырытых траншей составляло в среднем 4–5 километров. Евреи доставлялись на место экзекуции группами по 500 человек‚ расстояние между группами было не менее 2 километров".