Ознакомительная версия.
Неприемлемыми для большинства людей эпохи оттепели были и «браки по расчету». Молодая учительница, респондентка опросов 1961–1962 годов, писала: «Я не раз встречала юношей и в особенности девушек, которые совершено не связаны с тем, чем живет вся наша страна. Они отгораживают свой мирок тюлевыми занавесочками, мечтают о тихом семейном счастье. Девушки хотят, чтобы у них был богатый, красивый муж, хотя нет, пусть даже некрасивый, но только, чтобы было много денег, чтобы можно было покупать все, что захочется. <…> Некоторые юноши мечтают только о красивой, всех покоряющей жене» (Грушин 2001: 168). В поле общественного мнения браки, основанные на меркантильных интересах, осуждались, как и в официальном советском дискурсе. Расчетливых женихов и невест традиционно высмеивали в советской сатирической печати (Антонова 2008: 303). Но самое явление оказывалось достаточно живучим и в советской действительности. Почти забытый сегодня писатель Н.С. Дементьев посвятил браку по расчету целую повесть, имевшую знаковое название «Замужество Татьяны Беловой». Книга была опубликована в 1963 году. Ее автор к тому времени считался довольно именитым литератором, написавшим и опубликовавшим шесть книг, преуспевшим и на административно-литературном поприще – с 1961 по 1965 год являлся секретарем Союза писателей РСФСР. Инженер по профессии, кандидат технических наук, Н.С. Дементьев в годы оттепели писал о том, что тогда волновало многих: о поиске смысла жизни людей интеллектуального труда. Его герои, как и у Д.А. Гранина, – инженеры, ученые, «искатели». Но повесть «Замужество Татьяны Беловой» отличалась от гранинских произведений тем, что главной героиней являлась женщина, тоже имеющая к техническому прогрессу некое отношение. Она работала чертежницей в конструкторском бюро. Правда, основной прием ее приобщения к науке и технике – это выстраивание личных отношений с мужчинами из среды интеллектуалов. Сначала Татьяна знакомится с Анатолием, молодым человеком из обеспеченной по тому времени семьи доцента одного из ленинградских вузов, живущей в хорошей отдельной квартире. Дело идет к свадьбе, но из командировки возвращается любимец всего бюро – талантливый, красивый обаятельный, но совершенно не меркантильный Олег. Главная героиня влюбляется в него и бросает Анатолия. Однако вскоре выясняется, что Олег живет в 12-метровой комнате обычной ленинградской коммуналки с больной теткой, что он совершенно не умеет устраиваться в жизни, что он слишком предан своей работе и не променяет ее на личное счастье. И Татьяна вновь возвращается к Анатолию. Жажда быстрого благополучия берет верх над любовью. Однако через некоторое время к Олегу приходит заслуженный успех в науке, он получает квартиру и все доступные по тому времени блага, а главная героиня остается с нелюбимым мужем, карьерный рост которого прекращается. Книга Н.С. Дементьева была популярна в середине 1960-х годов. Ее оценивали как произведение, направленное против психологии собственничества, разъедающего душу человека. Известный литературный критик, позднее член-корреспондент РАН Ф.Ф. Кузнецов обратил внимание на появление повести и отнес ее к литературе, разоблачающей пошлость, мещанство и меркантилизм в личных отношениях (см.: Кузнецов 1964).
К сожалению, нет данных о количестве мужчин и женщин, стремившихся к браку по расчету. Однако материалы интервью, собранных социологами Института общественного мнения при газете «Комсомольская правда», позволяют все же утверждать, что к замужеству и женитьбе с целью улучшить свое материальное положение тяготели и женщины и мужчины. 23-летняя неработающая особа, оказавшаяся в числе респондентов, мечтала выйти «замуж за военного, чтобы жить обеспеченно, развлекаться, не работать – ведь от работы кони дохнут» (Грушин 2001: 178). Не менее категоричны, а по сути дела циничны, были заявления студентки из Жуковского и 19-летней служащей фабрики-кухни города Хмельницкого: «Моя цель: удачно выйти замуж, одеваться по моде»; «Найти состоятельного жениха и выйти замуж. Не думать о чувствах, забыть о любви, а думать только о материальном благе. Я красива, в меня влюбляются многие. И среди них есть один, которого я предпочту: ему 30 лет. У него есть деньги, машина» (там же: 201).
Не менее откровенны были и некоторые молодые мужчины: «Строить карьеру, жить в свое удовольствие, оформить брак с дочерью крупного работника, чтобы получить „Волгу“ и возможность дальнейшего продвижения по службе» (там же). Выгодные замужество или женитьба входили и в перечень целевых установок, предложенных социологами для выбора участниками опроса. 2,3 % респондентов сочли возможным именно так охарактеризовать свои жизненные приоритеты. К созданию хорошей семьи вообще стремились 4,2 % опрошенных. В 1960-е годы большинству казалось, что главной жизненной целью является довольно абстрактная задача «служить народу, приносить пользу Родине». Так ответили 33,5 % респондентов (там же: 185).
Вопросы, касающиеся секса и физиологии, пока еще очень робко выдвигались на первый план. Считалось, что неурядицы в семье часто возникают из-за таких явлений, как «вредные народные традиции (домострой)», пьянство, религиозные предрассудки, ревность, грубость (там же: 294–295). Супружескую же неверность как пережиток, который следует изжить для сохранения прочной семьи, отметили лишь 6 % участников опросов Института общественного мнения (там же). При этом и мужчины и женщины были равны в оценке этого пережитка. Даже в эпоху в целом демократических хрущевских реформ люди пока очень робко говорили о таких явлениях, как измена, являвшаяся следствием сексуальной несовместимости супругов.
По предложению социологов в ходе опросов 1961–1962 годов респонденты выстроили и своеобразную иерархию истинных, как им казалось, причин разводов. На первом месте (54,4 %) опрашиваемые поставили «легкомысленное отношение к браку», далее с большим отрывом (около 20 %) называли пережитки прошлого, жилищные условия, вмешательство родителей. Адюльтер в качестве самостоятельного повода для расторжения брака вообще не рассматривался (там же: 305). Однако в данном случае социологи не выявили роль измены в распаде семьи по собственной вине: они не включили, скорее всего по цензурным соображениям, данный пункт в опросник. Ведь, судя по выдержкам из интервью респондентов, советские люди эпохи 1960-х годов не были равнодушны к проблемам супружеской измены. Некоторым она, не без основания, представлялась самым важным фактором развода. Подполковник милиции, начальник отдела УВД Москвы писал в своей анкете: «Супружеская неверность – основой пережиток прошлого в семейно-брачных отношениях. Она часто порождает другие пережитки в быту: грубость, пошлость, бестактность и неуважение супругов друг к другу, многие пороки в воспитании детей» (там же: 289). При этом женщины были уверены в следующем: «Многие мужчины считают, что им все дозволено, нарушают супружескую верность» (там же: 290). В этом плане советские мужчины 1960-х годов не были оригинальными. По мнению А. Роткирх, «все европейские мужчины в среднем имеют больше параллельных связей, чем женщины» (Роткирх 2011: 226).
Но это не означало, что представительницы слабого пола в эпоху десталинизации не изменяли своим мужьям. В сексуальных автобиографиях, правда, написанных часто через сорок лет после самих событий, женщины признавались: «Эти встречи были ради секса, который буквально помогал жить счастливо мне и ему. Я стала задумываться, почему так происходит, почему нам так хорошо, и пришла к заключению, что… нам никто и ничто не мешало заниматься любовью. У него дома двое маленьких детей, молодая жена и маленькая неудобная квартира» (там же: 109).
В действительности от измен страдали и мужчины и женщины. По данным реальных бракоразводных дел рубежа 1950–1960-х годов, на первом месте в ряду причин расторжения семейных уз (28 %) стояла супружеская неверность, причем еще 17 % пар разводились по причине сексуальной неудовлетворенности в брачных отношениях (Харчев 1964: 212). Эти данные были собраны и опубликованы в 1964 году в книге А.Г. Харчева. Но все же блестящий ученый, находившийся в рамках «единственно правильной научной концепции», много писать об адюльтере в социалистическом обществе не решился. Правда, он пришел к выводу о том, что «там, где супруги-собственники предпочитают адюльтер разводу, супруги-пролетарии предпочитают развод адюльтеру, поскольку их высшим благом является моральная ценность брака» (там же: 103). Гораздо более ценным является другое умозаключение Харчева: «Одной из наиболее „неудобных“ для науки особенностей адюльтера является то, что лица, занимающиеся им, не спешат признаться в этом социологам, поэтому западная микросоциология не располагает достаточно надежными данными о его масштабах и динамике. Единственным источником, дающим возможность сделать какие-то выводы в этом отношении, является художественная литература» (там же: 100). Замечание о значимости произведений искусства для изучения проблемы адюльтера особенно важно в контексте реконструкции морально-этических норм советского общества.
Ознакомительная версия.
