— вполне даже умеет обуздывать.
Может показаться невероятным, но даже после окорота, полученного от шерифа, Ламонт Андервуд не отказался от своих замашек. Во время сбора информации о нём в 1994 году детективы отыскали 2-х женщин — их звали Моник и Линда — история общения Андервуда с которыми в точности повторила всё то, о чём рассказывали Пэтти Льюис и Дженни. Причём до самых мельчайших деталей, вплоть до рисования пенисов на стенах церквей, воровства водительских удостоверений и демонстрации поддельных рапортов о мифических правонарушениях.
Причём в рассказах жён и любовниц Ламонта детективы обратили внимание на пару любопытных поведенческих деталей, много говоривших об Андервуде как человеке.
Первая была связана с его исключительной аккуратностью, которую отмечали не только женщины, но и вообще все, общавшиеся с Андервудом более или менее близко. Он был перфекционистом в классическом понимании этого слова, даже консервные банки, поставленные одна на другую, он размещал так, чтобы узор этикеток был повёрнут к зрителю одинаково. А кончики шнурков обуви, убранной в шкаф, он закрывал специальными резиночками. И всегда задёргивал шторы на окнах, в которые попадал солнечный свет, дабы покрытие пола и обивка мебели не выгорали. Но!.. Но всё это внимание к мелочам касалось лишь предметов, принадлежащих Андервуду. Будучи в гостях, он смело сбрасывал на пол подушки, наступал на них ногами, не сворачивал постельные принадлежности и, вообще, не проявлял ни малейшей заботы в отношении чужих вещей.
Другая деталь, также повторявшаяся в его общении со всеми женщинами без исключения, заключалась в том, что Ламонт любил получать подарки! Он всегда говорил своим жёнам и любовницам, какой именно хочет получить подарок. Вещи он выбирал недешёвые, обычно в диапазоне 150–200$, не забываем, что речь идёт о конце 1970-х — начале 1980-х гг., когда среднемесячный заработок американского промышленного рабочего до налогообложения составлял менее 1 тыс.$. И что же Ламонт хотел получить от своих избранниц? Набор мужских золотых аксессуаров [запонки и заколка для галстука], револьвер с накладками из красного дерева на рукоятке, хорошую магнитолу в автомашину и так далее, и тому подобное… Феерический инфантилизм, который может показаться простительным и даже милым в случае 7-летнего мальчика, но который выглядит совершенно отвратительно в исполнении мужественного 30-летнего полицейского.
А что же дарил своим любимым женщинам этот самый 30-летний мужественный полицейский? Автор предлагает проницательным читателям потратить 30 секунд на поиск правильного ответа, автор не сомневается, что проницательные читатели уже догадались, что Андервуд дарил чепуху… Главная интрига заключается в том, насколько чепухой являлась подаренная им чепуха?
Нет, это был не тостер… Нет, это был не электроподжиг для газовой плиты… Нет, это была не плойка для завивки волос! Это был шейкер — раскрывающийся стакан для взбивания коктейлей. Всем своим любимым женщинам Ламонт Андервуд дарил шейкер! Даже самая дорогая приблуда такого рода стоила тогда заведомо меньше 20$. Вы представляете, каким надо быть мужчиной, чтобы ожидать в подарок золотые запонки и заколку для галстука, а в ответ подарить шейкер?!
Есть в русском языке богатое в смысловом отношении слово «сквалыга». Хорошее такое слово — наше, доходчивое, сермяжное… Если вы правильно его употребили, то считайте, что вы очень многое сказали о человеке. Но честное слово, мне кажется, что слово «сквалыга» с полным основанием теперь можно заменять словом «андервуд», причём употреблять его не как фамилию отдельно взятого полицейского, а как обозначение психологического феномена. Представляете такой диалог: «Ты с ним пообщалась?» — «Да, поговорила…", — «И что с ним не так?» — «Да ты знаешь, он какой-то андервуд».
Как ни старался шериф Крауз закрывать глаза на проделки Андервуда, но к середине 1982 года даже он понял, что с этим человеком что-то сильно не в порядке и с ним надо бы попрощаться. После очередных [каких уже по счёту?] обвинений в рисовании аэрозольной краской пенисов на стене церкви шериф лично обыскал автомашину Ламонта и обнаружил использованный баллончик со следами пальцев Андервуда, запачканных этой самой краской. При этом Андервуд клялся шерифу, что ничего о баллончике не знает и уж точно к нему не прикасался. Разъярённый шериф приказал бывшему любимчику пройти 2-недельное обследование в больнице штата для проверки психического здоровья. Получив заключение специалистов, шериф поговорил с Ламонтом Андервудом и милостиво разрешил тому написать рапорт об увольнении по собственному желанию, в результате чего 30 ноября 1982 года проблемный сотрудник был исключён из штата Службы.
Жетон специального агента Бюро расследований штата Северная Каролина.
Что самое интересное — выписной эпикриз по результатам пребывания Андервуда в больнице к началу 1994 года исчез, и никто из допрошенных не мог вспомнить, что же именно в нём было написано. И больничные документы тоже странным образом исчезли, хотя их надлежало передать в архив для хранения.
Как бы там ни было, в начале декабря 1982 года Ламонт Андервуд приехал в город Солсбери, удалённый от прежнего места службы незадачливого «законника» приблизительно на 70 км. Приехал Ламонт не один, а в обществе своей 3-й жены Марсии, с которой он сочетался браком летом того же 1982 года после 5-и месяцев знакомства. Марсия по профессии была медсестрой, она пошла на работу в местную больницу, а Ламонт устроился в Департамент полиции Солсбери.
Поразительно, не правда ли? Совершеннейший социопат, испытывающий очевидные проблемы с самоконтролем и неоднократно пойманный на выходках, граничащих с уголовными преступлениями, прошёл необходимую и обязательную проверку и продолжил общественное служение по охране Закона.
В начале 1985 года Ламонт расстался с Марсией, но через некоторое время они вновь стали жить вместе. Его отношения с этой женщиной продлились дольше, чем с какой-либо другой, и это стало возможным, по-видимому, ввиду её низкой доминантности и абсолютной безынициативности. Она не пыталась противостоять своему муженьку и не боролась с его «закидонами», а потому даже придирчивый Ламонт, всегда с лёгкостью находивший поводы для скандалов и обид, не находил ничего такого, что можно было бы поставить Марсии в вину. Женщина эта была настолько уныла и безлика, что в конечном итоге наскучила даже Андервуду, человеку, скажем прямо, невысоких интеллектуальных запросов и жившему, скорее, «жизнью живота», нежели головы.
В 1992 году он выставил 3-ю жену за дверь, и та безропотно ушла. Настолько безропотно, что даже не заикнулась о разделе имущества, нажитого, вообще-то, совместно. Так Ламонт оказался в одиночестве в просторном и весьма приличном доме, купленном 3-я годами ранее в ипотеку с женой. Ипотеку, кстати, он милостиво согласился выплачивать самостоятельно — поразительное великодушие для такого, как он, прощелыги! В июне 1993 года Андервуд официально расторг брак с Марсией и сохранил после этого весьма неплохие отношения с бывшей женой.
Дом
