Начиная с конца 1945 года это управление было обязано обеспечить постоянную круглосуточную работу двенадцати геолого-разведочных партий в Средней Азии, на Украине, в Прибалтике, Восточной Сибири и Азербайджане.
Эта широкомасштабная геологическая операция именовалась на научном языке «разведка широким фронтом».
В 1946 году государственные ассигнования на разведочные работы по А-9 были увеличены в 17 раз. Во все концы страны были направлены 270 геологических партий. Эти усилия дали некоторые результаты.
В середине 1946 года в Эстонии было начато строительство комбината № 7 для добычи и переработки урансодержащих прибалтийских сланцев.
В этом же году при ревизии Желтореченского и Первомайского железорудных месторождений в Криворожском бассейне случайно обнаружилась урановая минерализация. Проведение опытных плавок этой руды показало, что криворожские месторождения на Украине действительно могут быть использованы для добычи руды, из которой после технологической переработки получается уран.
В Киргизии, в районе озера Иссык-Куль, были найдены несколько ураново-угольных месторождений. Добыча А-9 началась здесь по директивному распоряжению СК в марте 1947 года.
В районе курортного города Пятигорск, на перевале Волчьи ворота горы Бештау, на поверхности земли были обнаружены урансодержащие гиалиты — минералы, люминесцирующие при освещении ультрафиолетовыми лучами. Была произведена ночная люминесцентная съемка, которая позволила выделить ряд «светящихся» участков. При изучении последних были определены ураноносные зоны. Оценка с помощью скважин и горных выработок показала пригодность их для промышленного освоения. В 1947 году внутри курортной горы Бештау заработал первый урановый рудник.
В 1948 году были открыты урановые месторождения в Узбекистане.
Атмосфера щедрых финансовых вливаний привлекала к поискам А-9 и авантюристов, и тертых хозяйственников. Например, начальник Главсевморпути известный полярный исследователь Иван Дмитриевич Папанин представил в начале 1946 года в Спецкомитет проект постановления «О геологоразведочных работах Главсевморпути по А-9 в Арктике». Проект Папанина предусматривал выделение бешеных материально-технических ресурсов и финансовых средств, хотя перечисленные в проекте мероприятия большей частью никакого отношения к розыскным работа по А-9 не имели. Папанин уверял всех, что урана в Арктике сверх головы. Надо только хорошенько поискать. С помощью новой мощной ледокольной флотилии.
Иван Дмитриевич своей цели всё-таки добился. Проект был откорректирован, урезан, ужат. Но кое-что подкинули. Папанин приложил показательные усилия, но урана в Арктике так и не нашел.
А-9 искали не только на территории СССР. Уже в конце 1945 года Спецкомитет признал необходимым «командировать в Северную Маньчжурию группу работников НКВД… и комитета по делам геологии… для проверки данных о месторождении А-9». Аналогичные группы направлялись в Северную Корею и Китай.
В 1948 году было принято совершенно секретное постановление Совмина, которым поручалось «всем организациям, независимо от ведомственной принадлежности, ведущим геологические или изыскательские работы, в обязательном порядке проводить массовые (попутные) поиски «урановых проявлений».
Масштабные поиски привели к открытию за 1946–1948 годы около десятка новых месторождений урана. Однако вновь создаваемые горно-урановые комбинаты только начинали осваиваться и выдавали в лучшем случае несколько тонн урана в квартал. Единственным действующим в полную силу отечественным урановым предприятием оставался все эти годы среднеазиатский комбинат № 6. В 1946 году он дал более 30 тонн урана. Добыча продолжала расти и в следующие годы. Но обеспечить в полной мере ураном строящиеся промышленные комбинаты в Челябинске и Свердловске комбинат № 6 был не в состоянии.
Выход из тупика могли обеспечить только урановые рудники на оккупированных территориях Европы.
Хотя добыча урана была организована почти повсеместно, в Польше, Болгарии, Румынии, истинное спасение советского атомного проекта обеспечили урановые рудники в Чехословакии и — особенно — в Восточной Германии. Урановый рудник в Яхимове был одним из старейших в Европе. До 1939 года он производил около 25 тонн урана в год. После немецкой оккупации был заброшен и расконсервирован под давлением СССР в июле 1945 года.
Согласно секретному договору, подписанному с президентом Чехословакии Бенешем в ноябре 1945 года, СССР должен был получать 90 % добытого урана по льготным ценам, а чешская сторона — 10 %. В конце 1945 года на рудниках в Яхимове работало всего 250 вольнонаемных рабочих. В следующем году число работающих значительно возросло за счет немецких военнопленных, и в СССР было отгружено 15 тонн урана. Поставки из Чехословакии были весьма существенным подспорьем советского атомного проекта. Но все же главным поставщиком урана в первые послевоенные годы была Восточная Германия. В мае 1945 года там были найдены припрятанные нацистами партии окиси урана (более 100 тонн), которые были немедленно отправлены в СССР. В начале июня группа советских и привлеченных немецких геологов под руководством профессора Филатова провела предварительное обследование территории Саксонии и Тюрингии с целью обнаружения возможных месторождений А-9.
Прогноз Филатова был обнадеживающим.
Спецкомитет отреагировал немедленно.
Из протокола заседания СК от 14 сентября 1945 года:
«1. Признать необходимым организовать в провинции Саксония (районы Аннаберга, Фрейберга, Шнееберга и др.) силами НКВД СССР предварительные геолого-поисковые работы по А-9.
Поручить Завенягину А.П. в 5-дневный срок сформировать для этой цели, снарядить всем необходимым оборудованием и командировать сроком на два месяца геолого-поисковую партию в составе 5 специалистов. О результатах поисков доложить Специальному комитету…».
Доклад был ошеломляющим. В треугольнике между городами Ауэ, Иоганнесгеоргенштадт и Аннаберг были обнаружены богатейшие, перспективные месторождения. Весь этот горный район оказался нашпигованным урановыми рудами.
В срочном порядке на этой территории была организована секретная урановая зона, комендантом которой был назначен генерал-майор НКГБ Андрей Михайлович Мальцев. В конце 1945 года началась планомерная, систематическая выработка месторождений под жестким контролем советского военного командования. Вывезены первые 15 тонн.
В 1946 года к завербованным немецким горнорабочим добавились военнопленные и депортированные из немецких восточных земель, а чуть позже — и советские солдаты. Число работающих возросло до двадцати тысяч. Рабочие условия в глубоких горных шахтах в первые годы были невыносимыми. Назначаемые Спецкомитетом объемы и сроки добычи не позволяли уделять внимание ни радиационной защите, ни обычным средствам техники безопасности. Во многих шахтах температура достигала 60 градусов, а вытяжной вентиляции в первый год не было никакой. Десятки людей умерли на рабочих местах от тепловых ударов. Строжайший режим сохранения государственной тайны требовал жесточайшего надзора за работающими. По подозрению в шпионаже и подготовке побега из зоны расстреливали без суда и следствия. Несмотря на строгие охранные и репрессивные меры, попытки побегов из зоны предпринимались постоянно.
1947 год был решающим для советского атомного проекта. Удастся ли добыть достаточно уранового сырья для выплавки 100–150 тонн металлического урана, необходимого для первой загрузки реактора «А»? В мае 1947 года было учреждено советско-германское акционерное общество «Висмут». Урегулированы многие юридические и правовые вопросы. Горные районы Саксонии с урановыми рудниками и обогатительный комбинат в городе Пехтелсгрюн перешли в собственность СССР в качестве репараций. Зона «Висмут» была распространена на 13 округов Саксонии, где проживало 40 % населения этой земли. Район считался закрытым; здесь действовали свои пропуска на въезд и выезд. Все основные объекты подчинялись только советским офицерам. «Особая зона союзного значения»! К 1947 году численность работающих возросла до 45 тысяч человек, к 1948 году — до 100 тысяч. Выработка в 1947 году составила 100 тонн. «Висмут» выручил!..
И всё равно вся атомная программа СССР висела на волоске из-за недостатка уранового сырья. Поэтому-то Курчатов серьезно переживал из-за перерасхода урана на первой загрузке…
Он не заметил, как погрузился в глубокий и тяжелый сон, сидя в кресле, в шлепанцах на босую ногу.
Стук в дверь был настойчивым, назойливым. Курчатов приподнял голову. За окном — яркое летнее утро.
Не успел приоткрыть дверь:
— Игорь Васильевич, авария! Вас вызывают…
Об обстановке Курчатову доложили по дороге… Утром, во время профилактического обхода, дозиметрист неожиданно обнаружил, что в помещении отсоса влаги радиоактивный фон превышает норму в триста раз. Через полчаса уровень «загрязнения» воздуха начал повышаться и в центральном зале. Нервно заголосили звуковые оповещатели. Замигали красные лампы на стенах зала. Наконец раздалась трубная сирена, запрещающая вход в зал. Напротив, чуть левее по коридору, располагалась комнатка дежурных механиков. Вой сирены заставил их насторожиться и съежиться от страха. Когда наладчики опробовали месяц назад дозиметрическую сигнализацию, писклявые звонки, трещотки и низкие тона сирены не только никого не раздражали, но даже вызывали общий смех. Рабочие, сжимая или надувая губы, гримасничая и выпучивая глаза, очень смешно подражали зтим звукам. А сейчас им вдруг стало страшно.
