Ознакомительная версия.
Не является неизбежным… Исторически многие государства имели амбиции в области ядерных вооружений, но не все смогли пройти всю требуемую дистанцию. Государства могут стремиться обеспечить технологическую способность к производству ядерного оружия в большей степени, нежели в действительности желать производить такое оружие. Технологические препятствия и желание избежать политической изоляции, добиться большей интеграции в глобальную экономику в состоянии мотивировать Тегеран к отказу от оснащения ядерным оружием. Однако даже иранская способность производить ядерное оружие может ускорить такие региональные реакции, которые способны оказать дестабилизирующее воздействие.
Если Иран будет развивать собственное ядерное оружие, или в регионе увидят, что он скрытно приобрел потенциал производства такого оружия, другие страны региона могут принять решение не стремиться к аналогичным достижениям. Однако более вероятно, что ряд соседей Ирана начнут рассматривать развитие ядерной программы или скрытую способность Ирана производить ядерное оружие как экзистенциальную угрозу, чреватую неприемлемым фундаментальным сдвигом мощи в регионе, и будут стремиться найти компенсирующий эту угрозу выход. Гарантии безопасности со стороны ядерных держав, которые региональные державы нашли бы заслуживающими доверия, могут быть оценены ими как достаточный ответ на иранскую способность к созданию ядерных вооружений. Но, вероятно, сложно ожидать, что такие гарантии удовлетворят всех, кто озабочен перспективами ядерного Ирана.
„.Но потенциально опаснее холодной войны. Реальная перспектива того, что ядерное оружие может поощрить Иран к стимуляции еще большей нестабильности и станет спусковым механизмом для сдвига в балансе влияния и власти на Ближнем Востоке, является важнейшей причиной обеспокоенности арабских стран региона и может стать силой, подталкивающей некоторые из них к обладанию собственным ядерным оружием сдерживания. Растущая способность Ирана к производству ядерного оружия уже отчасти привела к росту интереса к ядерной энергетике на Ближнем Востоке и питает озабоченность возможностью ядерной гонки вооружений в регионе. Турция, ОАЭ, Бахрейн, Саудовская Аравия, Египет, Ливия проявляли или проявляют интерес к строительству новых объектов ядерной энергетики. Будущая демонстрация Ираном его ядерных возможностей, которая усиливает восприятие его намерений и способностей развивать ядерное оружие, потенциально может дать дополнительный импульс ряду государств для того, чтобы инициировать собственные ядерные программы вооружений.
Безъядерная Корея?
Вероятно, к 2025 году мы сможем увидеть объединенную Корею – если не объединенное государство, то какую-либо форму Северо-Южной конфедерации. Пока дипломаты работают над тем, чтобы прекратить северокорейские ядерные программы, конечная диспозиция корейской ядерной инфраструктуры и возможностей ко времени объединения останется неопределенной. Однако новая объединенная Корея, борющаяся с огромным финансовым бременем реконструкции, будет, вероятно, более склонна к принятию иностранной помощи и экономической поддержки, если обеспечит денуклеаризацию полуострова; возможно, это будет осуществлено в той же форме, что и на Украине после 1991 года. Рыхлая конфедеративная Корея может осложнить усилия по ядерному разоружению. Другие стратегические последствия, которые, вероятно, будут вытекать из процесса объединения Кореи, включают в себя перспективы выхода на новый уровень сотрудничества основных держав с тем, чтобы контролировать новые опасные вызовы, такие как ядерное разоружение, демилитаризация, регулирование потоков беженцев, финансирование восстановительных работ.
«Вероятно, к 2025 году мы сможем увидеть объединенную Корею – если не объединенное государство, то какую-либо форму Северо-Южной конфедерации».
Нет определенности в том, что тот тип стабильных сдерживающих отношений, который существовал для большинства в годы холодной войны, может естественным образом возникнуть на Ближнем Востоке при возросшем числе государств, способных производить ядерное оружие. Обладание ядерным оружием может восприниматься как гарантия безопасного развертывания военных действий либо даже как гарантия нападения с помощью обычных вооружений, но с учетом ненарушения и непересечения определенных «красных линий» в большей мере, нежели эпизодическое подавление или прекращение конфликтов низкой интенсивности и терроризма. Каждый такой инцидент между обладающими ядерным орудием государствами, однако, будет иметь потенциал для ядерной эскалации конфликта.
Продолжающееся распространение потенциала к созданию ядерных вооружений среди государств Ближнего Востока, где несколько стран в течение следующих 20 лет столкнутся с унаследованными от прошлого вызовами, также усилит новую озабоченность относительно способности слабых государств сохранять контроль над своими ядерными технологиями и арсеналами. Если количество стран, обладающих потенциалом производства ядерного оружия, увеличится, то увеличится и количество стран, потенциально желающих обеспечить ядерную поддержку другим странам или террористам. Вероятность краж ядерных материалов или диверсий с ядерным оружием или технологиями также увеличится. Наконец, достаточное количество стран могут прийти к решению попытаться создать у себя потенциал для производства ядерного оружия в ответ на иранский потенциал. Страны вне региона также могут начать осуществление своих собственных программ производства ядерных вооружений.
Новые конфликты за обладание ресурсами? Возрастание потребности в энергии для растущего населения и экономики могут поставить вопрос о доступе к источникам энергии, надежности снабжения и доступности относительно дешевых энергоносителей. Может возникнуть ситуация, когда возрастет напряженность между странами, конкурирующими за ограниченные ресурсы, особенно если это сопровождается возросшей политической неразберихой на Ближнем Востоке и общей потерей уверенности в способности рынков удовлетворять возросшие потребности. Национальные компании могут поставить под контроль львиную долю мировых запасов углеводородного сырья, что может привести к дальнейшему переплетению взаимоотношений государственной политики и энергетики с геополитической озабоченностью.
Осознание нехватки энергии подтолкнет страны к тому, чтобы предпринять действия, способные обеспечить доступ к энергетическим запасам в будущем. В худшем случае это может привести к межгосударственным конфликтам, если лидеры правительств будут оценивать гарантированный доступ к энергоресурсам как важное условие для поддержания внутренней стабильности и выживания режима. Однако даже действия, не переходящие грань войны, будут иметь важную геополитическую подоплеку, так как государства будут следовать стратегии, исходящей из предположения, что существующие энергетические запасы не смогут удовлетворить растущие потребности в энергии. Соображения энергетической безопасности уже вынуждают такие страны, как Китай и Индия, покупать доли в месторождениях энергоносителей, а развивающаяся конкуренция во все большей мере поддерживается их военным потенциалом, что ведет к нарастанию напряженности и даже к конфликтам. Страны, испытывающие дефицит энергии, могут использовать переброску оружия, критически важные технологии, обещания политического и военного союзничества как побудительную силу для учреждения стратегических взаимоотношений со странами – производителями энергетических ресурсов.
Центральная Азия стала ареной интенсивной международной конкуренции за доступ к энергии. Хотя Россия и Китай в настоящее время осуществляют сотрудничество с целью уменьшения возможности влияния на регион внешних держав, особенно Соединенных Штатов, конкуренция в Центральной Азии между ними может возрасти, если в будущем Россия попытается вмешаться в отношения Китая со странами региона или в случае более агрессивного поведения Китая, ориентированного на получение доступа к запасам энергоносителей в районах бывшего Советского Союза.
Будущее развитие новых технологий бурения может создать новые возможности для разведки и эксплуатации ранее не исследованных сверхглубоких нефтяных залежей. Однако такие залежи могут находиться в регионах, принадлежность которых к той или иной стране оспаривается, как, например, в Азии или в Арктике, создавая тем самым потенциал для конфликтов.
Озабоченность гарантированным в перспективе доступом к запасам энергии способствует повышенной конкуренции на море. Несмотря на растущее число проектируемых нефтепроводов, в 2025 году азиатские страны сохранят свою зависимость от морских поставок энергии и от поставщиков на Ближнем Востоке. Растет озабоченность относительно будущей безопасности мореплавания в зоне, простирающейся от Персидского залива на восток и в Юго-Восточную Азию. Забота о безопасности мореплавания подкрепляет необходимость ряда морских проектов в регионе – строительства флота и модернизационных усилий, таких как развитие Китаем и Индией военно-морского потенциала для защиты имеющего критическое значение имущества и собственности, чтобы сделать безопасным доступ к ресурсам. Другие национальные военно-морские флоты на Ближнем Востоке и в Азии не смогут в 2025 году заменить военно-морской флот Соединенных Штатов, играющий роль основного защитника стратегических морских маршрутов и коммуникаций, но сам процесс создания военно-морских сил может привести к возрастанию напряженности, соперничеству и попыткам создания противовесов.
Ознакомительная версия.
