В Северном военном городке находился и генерал-полковник Всеволод Алексеевич Ачалов, заместитель министра обороны СССР по экстремальным ситуациям. Он занял кабинет командира дивизии и всех вызывал к себе для доклада. Цаплина тоже вызывал.
Ждали президентского указа о введении президентского правления. Председатель КГБ Литвы генерал Ромуальдас Марцинкус распорядился: пока нет указа, никуда не лезть. Но обошлись и без литовских чекистов.
11 января внутренние войска, подчиненные союзному министру Борису Пуго, захватили Дом печати, междугородную телефонную станцию и другие важные объекты в Вильнюсе и Каунасе. В ночь с 12 на 13 января в Вильнюсе провели чекистско-войсковую операцию – сотрудники отряда «Альфа» 7-го управления КГБ, подразделения воздушно-десантных войск и ОМОН захватили телевизионную башню и радиостанцию. Погибли тринадцать человек.
Министр внутренних дел Литвы, пытавшийся остановить кровопролитие, не мог даже дозвониться до Пуго. Сумел соединиться только с бывшим министром Бакатиным. Вадим Викторович позвонил Горбачеву на дачу. Михаил Сергеевич сказал, что Крючков ему уже все доложил, и отругал Бакатина за то, что он преувеличивает и напрасно нервничает. Погибли один-два человека, говорить не о чем…
Председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов и министр внутренних дел Пуго в один голос заявили, что они тут ни при чем. Местная инициатива: «начальник гарнизона приказал».
Все ждали: как поведет себя Горбачев? Поедет в Вильнюс? Выразит соболезнование? Попытается отмежеваться от исполнителей? Накажет виновных? Или скажет: «Все правильно»? Горбачев не сделал ни того ни другого. Заявил в парламенте, что все происшедшее для него полная неожиданность. И тут же предложил приостановить действие закона о печати, взять под контроль средства массовой информации – ему не понравилось, как пишут о ситуации в Прибалтике. Позднее это назовут обмолвкой…
В горбачевском окружении болезненно восприняли поведение своего шефа. Предложили Горбачеву немедленно вылететь в Вильнюс, возложить венки к могилам погибших, выступить в литовском парламенте. Михаил Сергеевич попросил написать проект выступления, а утром отказался лететь.
15 января 1991 года у академика Евгения Максимовича Примакова, члена Президентского совета, состоялся неприятный разговор с Горбачевым. Евгений Максимович предупреждал главу государства об опасности звучащих повсюду призывов к «жесткой руке».
Горбачев раздраженно ответил:
– Я чувствую, что ты не вписываешься в механизм.
На следующий день академик Примаков передал президенту личное письмо: «После вчерашнего разговора я твердо решил уйти в отставку. Это – не сиюминутная реакция и уж во всяком случае не поступок, вызванный капризностью или слабонервностью. Ни тем ни другим – думаю, Вы не сомневаетесь в этом – никогда не отличался. Но в последние месяц-полтора явно почувствовал, что либо Вы ко мне стали относиться иначе, либо я теперь объективно меньше нужен делу. И то и другое несовместимо даже с мыслью о продолжении прежней работы».
И приложил заявление с просьбой разрешить ему перейти в Академию наук.
Горбачев заявление об отставке отверг:
– Это я буду решать, а не ты!
Михал Сергеевич не стал расставаться с Примаковым. Слишком его ценил.
13 марта 1991 года Верховный Совет СССР разрешил Горбачеву создать Совет безопасности, своего рода узкий кабинет. В него вошли вице-президент Геннадий Иванович Янаев, новый глава кабинета министров Валентин Сергеевич Павлов, председатель КГБ Владимир Александрович Крючков, министры обороны – Дмитрий Тимофеевич Язов, внутренних дел – Борис Карлович Пуго, иностранных дел – Александр Александрович Бессмертных, а также Бакатин и Примаков.
Каждую кандидатуру утверждали депутаты. Надо было набрать больше половины голосов. При первом голосовании Верховный Совет не утвердил Примакова. Кто-то из депутатов был недоволен бывшим спикером нижней палаты, но в основном не хотели пропускать человека демократических убеждений.
Горбачев предпринял атаку на Верховный Совет, доказывал, что Примаков нужен в Совете безопасности. Заставил проголосовать еще раз. Примаков подошел к микрофону и попросил не переголосовывать. Поступок оценили по достоинству. Примаков прошел. Тогда на Евгения Максимовича смотрели как на подозрительного либерала, впоследствии он воспринимался как неисправимый консерватор…
Что же в реальности произошло в Вильнюсе?
Горбачев, как можно предположить, поступил в своей обычной манере. Когда ему на стол положили обращение Миколаса Бурокявичюса и стали убеждать ввести в Литве чрезвычайное положение, он не сказал ни «да» ни «нет». Не дал санкцию на военно-полицейскую операцию в Вильнюсе, но и не запретил ее.
Будущие члены ГКЧП принялись наводить в Литве порядок теми средствами, которыми располагали. Пытались свергнуть существующую там власть. Но безуспешно. В августе 1991 года они повторят этот опыт в Москве. В те январские дни решилась судьба не только тех тринадцати человек, которых убили в Вильнюсе. Приговор был подписан и самому Горбачеву как президенту СССР…
О штурме телебашни в Вильнюсе литовских чекистов даже не предупредили, потому что не доверяли республиканскому комитету. Генерал Цаплин назвал штурм «глупостью». Человек семьдесят литовских чекистов в знак протеста сразу уволились из КГБ. Председатель комитета Марцинкус сдал дела и уехал лечиться.
Вильнюсская история повлияла на настроения чекистов по всей стране.
Виктор Иваненко:
– Было несколько определяющих историй. Разгон митинга в Тбилиси в апреле 1989 года. У нас спор зашел. Били там лопатками демонстрантов или не били? Кто-то говорит: били, солдаты вели себя агрессивно. А кто-то, наоборот, защищал солдат: они вынуждены были обороняться от агрессивных демонстрантов. События в Вильнюсе. Январь 1991 года… Там мой бывший начальник, Станислав Александрович Цаплин. Я с ним созванивался часто… В Вильнюсе подставили органы. Поступила команда руководства страны: навести порядок. Но ситуация вышла из-под контроля. Были жертвы. И Михаил Сергеевич Горбачев сразу отгородился: я никаких команд не давал. А команды были, но устные.
Урок был извлечен. Ввяжешься в сомнительную историю – отвечать придется самому, начальство не прикроет, на себя ответственность не возьмет. Желания исполнять опасные приказы у чекистов поубавилось.
Виктор Иваненко:
– Я Цаплина потом спасал, когда ему пришлось срочно покинуть Вильнюс. Многих сотрудников КГБ Литвы пристроил в органы госбезопасности Российской Федерации.
Генерал Цаплин ушел из жизни при обстоятельствах, так до конца и не выясненных. 2 января 1995 года он вышел из дома на встречу. А на следующий день его нашли на набережной Москвы-реки мертвым и отвезли в морг 67-й больницы. Ему было пятьдесят восемь лет.
Виктор Иваненко:
– Мне его жена позвонила – Станислав найден мертвым в Строгине на речке. Я приехал сразу. Он на льду лежал мертвый. Из портфеля ничего не пропало. Но следы остались, словно его волокли. Следствие пришло к выводу, что у него сердце отказало, когда он в машине ехал. Видимо, таксист или кто его вез, бомбила какой-то, решил избавиться от трупа. Выволок из машины и бросил. Версия такая, конечно, имеет право на существование. Но были предположения относительно мести со стороны литовских националистов. Эти предположения отмели. Уголовное дело возбуждать не стали.
За событиями в Прибалтике следила вся страна. Чекисты в первую очередь.
В Латвии и Эстонии ждали повторения вильнюсских событий. В Таллине 20 января 1991 года прошла конференция на тему «Эстония или Россия: куда раньше войдут танки?».
Премьер-министр Эстонии Эдгар Сависаар предположил:
– Если нам удастся выстоять в феврале, Кремль наверняка пойдет на переговоры.
В тот же день начались события в Латвии. Бойцы рижского ОМОНа заняли Дом печати и арестовали его директора.
– Так вам будет спокойнее работать, – издевательски говорили они журналистам.
Депутат Верховного Совета Латвии известный драматург Владлен Леонидович Дозорцев позвонил первому секретарю ЦК компартии Латвии Альфреду Рубиксу, посоветовал не позориться – убрать омоновцев из Дома печати.
– Вы все будете висеть на одной березе, – обещал ему глава республиканской компартии.
Первый заместитель председателя Верховного Совета Латвии Дайнис Иванс позвонил в Москву министру внутренних дел Пуго. Тот ответил, что никаких указаний на сей счет не давал.
20 января отряд ОМОНа захватил здание республиканского МВД. В перестрелке были убиты два милиционера, двое журналистов и один школьник, несколько человек ранены. Омоновцы взяли в заложники заместителя министра внутренних дел генерала Зенона Индрикова.
В Латвии образовался Вселатвийский комитет общественного спасения. Его возглавил первый секретарь республиканского ЦК Альфред Рубикс. Президиум комитета попросил Горбачева ввести президентское правление. Это был такой же комитет, как и тот, что в январе 1991 года попытался свергнуть законную власть в Литве, – мифическая надстройка, призванная замаскировать компартию.
