Именно над этими вопросами мне и пришлось задуматься октябрьским утром 1940 года, когда Уолти впервые оказался в моем кабинете. Это был худощавый шатен среднего роста, лет тридцати.
Я предложил Уолти сесть и закурить, но он с раздражением отказался от предложенной сигареты. Уолти не производил впечатления опасного и опытного агента. Но ведь первые впечатления могли быть обманчивыми. Опытный шпион умеет скрывать свои чувства, и именно эти качества делают его опасным.
— Ну, господин Уолти, — начал я, обращаясь к арестованному по-немецки, — кажется, вы оказались в беде. Улики против вас. Вы высадились в Шотландии с надувной лодки. В вашем чемодане обнаружили рацию и шифровальный блокнот. У вас изъяты заряженный пистолет и топографические карты. Согласитесь, что эти предметы изобличают вас, и, если вы не сумеете дать всему сколько-нибудь удовлетворительного объяснения, мне придется предъявить вам обвинение в шпионаже.
— Это неправда. Вы ошибаетесь! — резко возразил Уолти. — Я не шпион. Я английский подданный!
— Но при аресте вы заявили, что являетесь швейцарцем.
— Правильно. Я родился в Швейцарии. Но ведь у меня есть английская регистрационная карточка. Вряд ли ее могли выдать немецкому шпиону.
На это я ничего не ответил и стал изучать лежавшие передо мной документы задержанного.
— Вы говорите правду. У вас действительно есть английская регистрационная карточка. В ней сказано, что вы проживаете на улице Сассекс Гарденс. Нравится вам этот район?
— Да, — улыбаясь, ответил Уолти. — Это чудесное место.
— И вас не беспокоит шум поездов?
— Не понимаю, — пробормотал Уолти.
— Господин Уолти, ведь Сассекс Гарденс находится в каких-нибудь ста метрах от крупной железнодорожной станции. Может быть, вы назовете мне эту станцию?
Уолти закусил губу.
— Прошу меня извинить, — произнес он, — но я жил в этом районе сравнительно недолго и по-английски говорю довольно плохо. Я никогда не слышал о станции, которой вы интересуетесь.
— Для вашего сведения, эта станция называется Паддингтон. Улица Сассекс Гарденс довольно длинная. На обоих концах ее параллельно друг другу проходят две очень большие улицы, и чтобы попасть на Сассекс Гарденс, нужно обязательно пройти по одной из них. Не скажете ли вы, как называются эти улицы?
Уолти отрицательно покачал головой.
— Эджвер Роуд и Уэстбэрн Террас. Вот как называются эти улицы. Вам нужно придумать более убедительные доказательства вашей невиновности. А теперь посмотрим вашу регистрационную карточку. Вы в ней не находите ничего странного?
— Нет, ничего, — ответил Уолти.
— А вот я нахожу. Цвет карточки и бумага, из которой она изготовлена, соответствуют требованиям. Но тот, кто писал номер на карточке, допустил небрежность. Посмотрите на цифру «один». Не слишком ли она высока? А цифра «семь»? В нижней части вертикальная линия пересечена небольшой черточкой. Цифру «один» так пишут только на континенте. При этом она очень похожа на семерку. Чтобы избежать путаницы, цифру «семь» пишут с черточкой в нижней части вертикальной линии. Писавший номер на вашей карточке, наверное, не знал, что в Англии эти цифры пишут иначе. Что бы вы ни говорили, я утверждаю, что карточка эта заполнялась не в Англии.
Уолти молчал. Он сидел напротив меня, низко склонив голову. Я видел, как часто бьется жилка на его виске.
— Послушайте, Уолти, — продолжал я, — ведь вы, как мне кажется, честный человек и лгать не умеете. Почему же вы не хотите сказать правду?
— А какая мне выгода говорить эту самую правду? — спросил Уолти после долгого раздумья. — Разве это может спасти мне жизнь?
— На этот вопрос я ответить не могу. В Англии органы безопасности не определяют степени наказания. Дело передается в суд, в руках которого и находится судьба обвиняемого. И, тем не менее, я должен вам заметить, что полное признание не повредит вам, а возможно, даже облегчит вашу участь.
— Что вы имеете в виду?
— Все улики против вас. Рация, изготовленная в Германии. Немецкие карты. Шифровальный блокнот с записями на немецком языке. Суд, несомненно, признает вас виновным в шпионаже. Я ничего не могу обещать, но если вы согласитесь помочь нам и расскажете правду, на суде об этом будет обязательно сказано. Это, конечно, может повлиять на решение присяжных.
Уолти задумался. Потом спросил:
— Что грозит обвиненному в шпионаже?
— Смерть.
— А если я соглашусь помочь вам? Могу ли я в таком случае рассчитывать на снисхождение?
— Может быть. Но, повторяю, решать этот вопрос будет суд.
Снова долгая пауза. Уолти, по-видимому, решал, стоит ли воспользоваться последним шансом. Он часто заморгал, начал усиленно глотать слюну, будто ему не хватало воздуха. Наконец он заговорил:
— Хорошо. Я расскажу вам все. Вы поймете, что я не враг Англии и что меня принудили взяться за черное дело.
Уолти начал свой рассказ. По его словам, он был швейцарским коммерсантом. На правах гражданина нейтральной страны продолжал вести коммерческие операции в Голландии уже после оккупации страны немцами. Одна из голландских фирм, с которой он был связан, принадлежала двум братьям-евреям. Они опасались за свою жизнь и попросили Уолти помочь им бежать из Голландии.
Как иностранец, Уолти пользовался свободой передвижения и имел знакомых во Франции. Он согласился помочь своим голландским партнерам по бизнесу: проводить их к границе.
Ночью они должны были переправиться во Францию.
Когда Уолти, проводив своих друзей, вернулся в гостиницу в Антверпене и открыл дверь к себе в номер, его там ждали три гестаповца. Избив Уолти, они обвинили его в помощи евреям. Уолти тогда подумал, что его друзьям не удалось бежать и что они выдали его гестаповцам.
Немцы отобрали у Уолти все принадлежавшие ему вещи и пригрозили отправить в Германию для судебного разбирательства. Ему сказали, что за совершенный проступок он будет или казнен, или заключен на длительный срок в концентрационный лагерь. Однако, по словам гестаповцев, Уолти мог спасти себя, добровольно согласившись помогать им.
Гестаповцы сказали тогда, что немецкие войска вскоре вторгнутся в Англию, и хотя вряд ли для разгрома англичан им понадобится больше времени, чем для захвата Франции, все же Германии было бы неплохо заранее иметь своих агентов в Англии. Задание Уолти было несложным. Он должен был всего-навсего добраться с чемоданом до берегов Англии, прибыть в Лондон и на вокзале встретиться с немецким агентом. Внешний облик этого человека и пароль для связи с ним помогли бы Уолти избежать ошибки.
После передачи чемодана Уолти мог спокойно оставаться в Англии, ожидая высадки немецких войск на Британских островах и их вступления в Лондон. За выполнение задания Уолти обещали солидное вознаграждение.
Уолти, возможно, был трусом, но вряд ли имелись основания считать его дураком. Если задание действительно было таким простым, то почему гестаповцы тайно не отправили в Англию одного из своих офицеров? Уолти сделал попытку высказать свои соображения гестаповцам, но все они в резкой форме были отвергнуты. Ему совершенно определенно сказали: либо он даст согласие, либо будет немедленно отправлен в Германию как враг третьего рейха.
Не имея выбора, Уолти согласился отправиться в Англию, но потребовал сначала ознакомить его с содержимым чемодана. Уолти опасался, что в чемодане окажутся взрывчатые вещества и ему придется передать этот груз немецкому диверсанту в Англии. Гестаповцы заверили Уолти, что ничего опасного в чемодане не будет, а незадолго перед отправкой ему даже показали все то, что намеревались положить в чемодан. В этом месте я прервал Уолти:
— Скажите, для какой цели служат два диска, найденные в чемодане?
— О, это простое, но довольно хитрое устройство. В центре каждого диска имеется отверстие. Если в эти отверстия вставить стержень, то малый диск начнет вращаться вокруг большого. Немцы сказали мне, что на каждый день имеется заранее определенный шифр, например SR. Это значит, что диски нужно установить в таком положении, чтобы буква «S» на верхнем диске оказалась на одной линии с буквой «R» на нижнем. При отправке радиограммы каждое слово с верхнего диска заменяется соответствующим ему словом с нижнего диска.
— Именно так я и предполагал. А теперь продолжайте, — сказал я.
Уолти снова начал рассказывать. Он поначалу думал, что его отправят в Англию один — два дня спустя после ареста. Но прошло несколько месяцев, а он все еще оставался в Антверпене. Он не знал причины задержки, да и не очень интересовался ею. Каждый день пребывания в Антверпене Уолти считал выигранным днем, тем более что, после того как он дал согласие сотрудничать с гестапо, ему жилось не так уж плохо.
Однажды Уолти без всякого предупреждения отправили на самолете в Осло. Там он встретился еще с двумя «добровольцами» — мужчиной и женщиной, которые должны были стать его спутниками. В Осло они находились около недели (точно сказать Уолти не мог). Наконец Уолти и его партнеры получили приказ подготовиться к отправке. Через час их доставили в порт и посадили на крупный гидросамолет. Уже в воздухе сопровождавший их офицер-разведчик объяснил, что на борту самолета имеются две надувные лодки. Одна — для мужчины и женщины и другая — для Уолти. При благоприятных условиях самолет должен совершить посадку на воду на удалении полутора-двух километров от шотландского берега. Первыми должны отправиться в путь мужчина и женщина, а затем, несколько южнее, и Уолти. Агентам предстояло добраться до берега, ориентируясь по компасу. По достижении берега лодки надлежало затопить.
