чувствовала своим женским сердцем – недалеко до беды. Потом начались ссоры. Сначала быстро мирились, потом стало труднее. Все чаще он приходил домой навеселе. Из-за этого и поссорились уже настолько серьезно, что он перебрался от нее в свое общежитие. Совсем не расходились, конечно, иногда он бывал у нее. Что-то происходило с ним нехорошее, а она ничего не могла сделать. Сознавая свою беспомощность, мучительно желала только одного: чтобы скорее шло время, чтобы кончился его срок и они переехали домой, под Новосибирск. Не будет дружков, начнется новая жизнь. Сам по себе он хороший, добрый, никогда не врет, всегда говорит правду. Только вот бесхарактерный перед своими дружками. И разочарованный какой-то. Эти выпивки… Но она верила: когда они переедут обратно домой, все это кончится, он возьмется за ум, может быть, у них будут дети. Или нет, сначала они оба поступят учиться. Светлана – что-нибудь по художественной части, она любит рисовать, ее рисунки хвалили. А Виктор – по автомобилям. Если только до того времени ничего не случится. Она гнала от себя мрачные мысли…
В последний раз он был у нее в ночь с четверга на пятницу, 24-го. Говорили о поездке домой, мечтали. Хотели съездить на рыбалку на субботу и воскресенье, но что-то им помешало собраться. Если бы она могла это предчувствовать! Утром он проводил ее до работы.
Потом по городу поползли слухи. Она не верила, что Виктор мог совершить что-то слишком плохое. Подрался, наверное, опять.
И вот теперь, 4 мая, допрос. «Изнасиловал старушку»? Но это же бред! «Человека за пять рублей убил»… Господи! Не может быть такого! Не мог Виктор. Он не такой. Но она была как в чаду. Не соображала толком, что пишет. Рука не слушалась. Хорошо, что следователь помогал.
Из показаний Семенова Григория:
«…Нас доставили в больницу, где одна больная женщина при мне указала на Клименкина и сказала, что он и ранил ее. Я не знаю, почему так сделал Клименкин».
Семенов Анатолий:
«…Нас, всего пять человек, привезли в больницу и показали одну старуху, которая указала на Клименко и сказала, что он ранил ее».
Гриневич Александр:
«…В постели Клименкина работники милиции ничего не нашли, после подняли мой матрац и обнаружили небольшой нож, ручка которого обмотана черной изоляционной лентой. Этот нож видел я впервые. Перед тем как ложиться спать, я стелил и вытряхивал постельные принадлежности и никакого ножа не видел, то есть ножа не было, поэтому мне думается, что этот нож подложил только Клименкин, так как он лежал рядом со мной. Между койками расстояние очень близкое, даже спинки наших коек соприкасаются. Клименкин вполне мог подложить этот нож под мою голову».
Очная ставка Клименкина и Семенова А.
Клименкин: «Уходя с вокзала домой, я попрощался с Семеновым Григорием и поцеловал его в щеку, потом ушел».
Семенов А.: «Я не помню, чтобы Клименко прощался с Григорием».
Очная ставка Клименкина и Семенова Г.
Семенов Г.: «Я не помню, чтобы Клименкин со мной прощался».
Дополнительные показания Семенова А., взятые старшим следователем прокуратуры города Мары, юристом 1-го класса Абаевым:
«…Уходя с вокзала, Клименко ни с кем не прощался и ничего не сказал… В больнице женщина указала на Клименко Виктора. Она его опознала по внешности, росту и по одежде, даже знала она, что он заикается. Нас всех показали вместе, и она твердо опознала его и показала на него, поэтому считаю, что Клименко Виктор напал на нее и нанес ножевые ранения, отчего она дня через четыре скончалась… Написано мною собственноручно».
Из постановления о предании суду Клименкина Виктора Петровича, 1949 года рождения:
«…По делу собраны достаточные доказательства для рассмотрения его в судебном заседании, грубых процессуальных нарушений не усматривается, обвинительное заключение составлено в соответствии с имеющимися в деле материалами, имеются основания для предания обвиняемого суду». Подпись: член Верховного суда ТССР Т. Джапаров.
Выездная сессия Верховного суда ТССР состоялась в клубе ПМК-19 треста «Марыстрой» 28 августа 1970 года. Заседание открылось около 12 часов дня. Закончилось в 6 часов вечера. Было опрошено 7 (семь) свидетелей. Народу в клубе было много – мест для сидящих не хватало, стояли у стен и в дверях. Присутствовала приехавшая из Новосибирской области мать Клименкина.
Прокурор Джумаев, считая подсудимого виновным по статьям 106 пп. 1, 6, 8 (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах), 157 ч. III (разбой) и 249 ч. III (изготовление и хранение холодного оружия) УК ТССР, потребовал по совокупности преступлений приговорить В. Клименкина к высшей, исключительной мере наказания – расстрелу.
Адвокат Агаджаев, молчавший в течение всего процесса, в короткой заключительной речи сказал:
– Я считаю, что обвинение по статьям 106 пп. 1, 6, 8 и 157 ч. III следствием не доказано. А статью 249 ч. III я считаю доказанной. Но, учитывая молодость, прошу суд определить Клименкину минимальную меру наказания.
– Значит, ты такой же, как он, – подал реплику прокурор Джумаев.
– Допустим, – ответил ему Агаджаев и сел.
Последнее слово подсудимого:
«Прошу вас отнестись гуманно, так как за собой вину не чувствую».
Суд приговорил Клименкина Виктора Петровича к высшей, исключительной мере наказания – смертной казни.
Протокол судебного заседания от 28 августа 1970 года уместился на 13 листах рукописного текста.
Клименкину, сидящему в ожидании расстрела, предлагали подписать прошение о помиловании. «Подписать – значит признать себя виновным в том, чего я не совершал. Лучше я умру честным, чем буду жить как убийца», – сказал Клименкин и категорически отказался подписать прошение.
Инспектор уголовного розыска
Виктору Тиграновичу Каспарову повезло. Идеалом для него был отец. Заслуженный чекист республики, бывший прокурор города Мары. Он умер, когда Виктору было восемнадцать, и теперь, по прошествии полутора десятков лет, личность отца для него не только не потускнела, но как раз наоборот, стала ярче, чище. Отсеялись случайные, незначительные черты, осталось самое главное. Честность и прямота. Аккуратность, пунктуальность, подтянутость. И при этом – общительность, любовь к людям, немелочность.
Какими сложными ни казались бы Виктору Каспарову ситуации, в которые он волею судеб попадал, он твердо знал одно: надо поступать так, как поступил бы на его месте отец. А это значит быть честным, бесстрашным – и не юлить. Нет ничего сильнее правды, и что бы ни произошло на пути к ней, главное – выстоять. Потому что правда все равно победит. Тут может помешать только одно – страх. Страха быть не
