Ознакомительная версия.
Цезарь говорит о том, что некоторые галльские племена сооружали огромные клетки из веток, загоняли туда людей и поджигали. Жертвы были в основном преступниками, и можно заключить, что независимо от тяжести вины все они совершили нечто такое, что позволило лишить их социального и обрядового статуса. Нет никаких указаний на то, что в жертву подобным образом приносили пленников, захваченных на поле боя. Такие жертвоприношения, вероятно, служили залогом процветания и благополучия племени, и по значимости их можно сравнить с ирландскими сезонными праздниками, на которых также совершались кровавые обряды. Плетеные клетки, которые, согласно некоторым источникам, напоминали по форме человеческие фигуры, вызывают ассоциативную связь со многими ирландскими сказаниями, в основном мифологическими, в которых говорится о гибели людей, иногда королей, в пламени, охватывающем дома и дворцы.
Знаменитое высказывание Лукана о трех кельтских богах – Тевтате, Таранисе и Езусе – дополняют ранние комментарии к поэме «Фарсалия». В них утверждается, что жертв, посвященных Таранису, сжигали, Тевтата могла умилостивить смерть человека в воде, а Езуса – повешение. Нужно помнить о том, что все эти три имени могли быть общепринятыми эпитетами многих кельтских племенных богов, следовательно, различные способы жертвоприношений были характерны для определенных обрядовых случаев, а не для отдельных племен. Возможно также, что Езус, Тевтат и Таранис символизировали собой три первоэлемента: землю и, соответственно, растительную жизнь (Езус – повешение), огонь (Таранис – сожжение) и воду (Тевтат – утопление). Жертвенная смерть в воде изображена на одной из пластин большой серебряной чаши работы кельтских мастеров примерно I века до н. э., найденной в торфянике близ Гундеструпа (Дания) и представлявшей собой вотивный дар. В эти края она попала вместе с кельтскими переселенцами, которые пришли скорее со Среднего Дуная, нежели из Галлии. Сведения о ритуальном повешении во славу Езуса вызывают особый интерес, поскольку, во-первых, здесь просматривается связь со священным деревом, а во-вторых, подобные жертвоприношения устраивались и в честь Отина, великого бога-чародея тевтонской воинской аристократии, чей культ процветал на территории современной Швеции и мог иметь кельтское происхождение.
Чародеи и мудрецы. Главными вершителями магических и ритуальных действий у кельтов были друиды. Нет нужды говорить о том, что романтизированный образ друидов в литературе нового времени и псевдодруидические организации, которые периодически заявляют о себе в разных странах, не имеют ничего общего с друидами древности. Пелена мистики и тайны, скрывавшая от нас деятельность истинных друидов, развеяна современной наукой – сравнительные исследования в области религии показали, что в четкой социально-религиозной структуре общества они занимали естественную нишу, существовавшую у многих, если не у всех, народов, говоривших на индоевропейских языках и имевших индоевропейские социальные институты. Самые известные собратья друидов – брамины, занявшие свое место в индийском обществе после нашествия ариев в Северную Индию в середине или в конце 2-го тысячелетия до н. э., долгое время составляли наследственную касту, тогда как друиды придерживались более архаической организации и представляли собой особое сословие, формировавшееся из детей воинской аристократии. Есть указания на существование схожей категории людей, обладавших сакральным статусом, и у италийских племен, но бурное развитие Рима под влиянием средиземноморской цивилизации трансформировало примитивные социальные институты, и на место первобытных жрецов пришли латинские фламины и понтифики.
Слово «друид» в том виде, в котором оно существует в современных европейских языках[8], заимствовано из произведений греческих и латинских авторов, которые в свою очередь переняли его у континентальных кельтов. Цезарь писал о «druides», Цицерон о «druidae» – это латинизированные варианты во множественном числе. В живых островных кельтских языках druí (единственное число) и druad (множественное число) представляют собой формы того же слова из древнеирландских текстов. Валлийский эквивалент в единственном числе – dryw. Само слово «druid» произошло от корня, означающего «знание о дубе» или, возможно, «великие, глубочайшие познания». Плиний сравнивал его с греческим названием дуба, намекая на то, что такая связь не случайна, – ему был знаком кельтский обряд срезания растущей на дубах омелы, сопровождавшийся жертвоприношением быков. К сожалению, неизвестно, имел ли этот обряд отношение к общеплеменным праздникам и с какой целью он совершался. Размышляя о друидах, Плиний, возможно, вспоминал и о растущем на Олимпе священном дубе, образ которого в греческом культе представляет собой общий индоевропейский элемент и сравним с кельтскими священными лесами, в частности со священной дубовой рощей галатов Друнеметон. Если дуб (наряду с некоторыми другими деревьями) выступал символом божества, то «знание о дубе» было необходимо тем, кто служил посредником между миром простых смертных и миром сверхъестественного.
Прояснению сущности этого знания о мире сверхъестественного способствует изучение иерархии посредников, куда входили несколько рангов ученых чародеев, хотя четко определить различие между их функциями невозможно. Наряду с друидами и бардами Страбон упоминает ватов – vates, и это слово созвучно с ирландским fathi (в единственном числе – faith). Оно происходит от корня, означающего «вдохновенный» или «экстатический»; ватами называли поэтов и прорицателей. Другой ирландский термин, «филид» (fili; во множественном числе – filid) получил широкое распространение в раннехристианские времена. Изначально он имел смысл «провидец», но со временем так стали называть придворных поэтов и историков. Могущество чародеев определялось способностью видеть незримое (этимология древнеирландских слов, связанных с культом, свидетельствует, что «знание» воспринималось особым «зрением»), постигать сакральное знание через общение с миром сверхъестественного, а осуществлялось это общение с помощью вхождения в транс.
Один из самых любопытных примеров прорицания в состоянии транса можно найти в древнеирландской саге об избрании нового короля Тары: друид, вкусивший окровавленную плоть зарезанного быка, впал в транс под чтение заклинаний, а когда пришел в себя, в подробностях предсказал обстоятельства появления в городе того, кто должен взойти на престол. Этот обряд был известен под названием «tarbfeis» – «сон быка». Неистовство, транс и перевоплощения, служившие основой многих ритуалов, роднят кельтских чародеев с шаманами евразийского Севера. Вполне возможно также, что эти элементы культового действа указывают на очень древние контакты кельтов с обитателями понтийских степей.
Хотя некоторые античные авторы именуют друидов философами, не похоже, что они, как социальная организация, участвовали в создании каких-либо умозрительных концепций или этических принципов, лежащих за пределами культовой практики и порядка проведения обрядов. Друид Дивитиак, друг Цезаря и Цицерона, скорее являлся исключением – лишь те немногочисленные представители кельтского жречества, кому довелось познакомиться со средиземноморской цивилизацией и греческой философией, способны были развивать идеи, которые никогда бы не пришли в голову их собратьям-землякам. В том же, что друиды рассуждали о природе жизни после смерти, нет ничего удивительного: погребальный инвентарь из кельтских захоронений – оружие, украшения, пища, предназначенные для пира в Ином мире, – свидетельствует о распространенной у кельтов вере в загробное существование.
Высочайшее положение друидов в кельтском обществе не вызывает сомнений – Цезарь и другие авторы сообщают об их судейских полномочиях наряду с обрядовыми функциями, а в Ирландии даже король не имел права открыть рот прежде, чем выскажется его друид. Ирландские источники свидетельствуют, что друиды носили оружие и владели домами. Цезарь говорит о том, что они участвовали в битвах, но сражались вовсе не с оружием в руках. Впрочем, эта тема столь обширна, что не может вместиться в данное исследование. В заключение же необходимо сказать несколько слов об одной из самых поучительных и примечательных традиций кельтов.
Традиция устной передачи знаний. Современный мир настолько зависит от информации, зафиксированной в письменной форме, что многим, возможно, даже трудно поверить в существование других способов сохранения знаний или народной литературы. Прежде всего, кажется невероятным, что огромные тексты, независимо от содержания, удерживались в памяти дословно и передавались от одного поколения к другому. Но так действительно было принято у многих индоевропейских народов, обитавших вне урбанистических цивилизаций, где письменность уже была изобретена. Дожившие до наших дней школы браминов в Индии демонстрируют, каким образом знания сохраняются и передаются в устной форме, и во многом помогают понять суть схожей традиции, существовавшей у древних кельтов.
Ознакомительная версия.
