Кстати, о Цурканове. Долгое время работал он в органах внутренних дел. Мне с ним довелось встретиться вновь после войны в Кишиневе. Сколько же было воспоминаний и добрых бесед с ним! Прекрасный, душевный человек, большой труженик, высококвалифицированный специалист.
В скором времени Степана Елизаровича направляют работать участковым в Кучурганы, в поселок у самой границы.
С. Е. Артеменко— Отвели меня на постой к одному местному крестьянину, — вспоминал он. — В каморке койка и столик. Ну а о транспорте побеспокоился начальник — лошадь и двуколку дал. Вот и все, чем могли тогда обеспечить участкового. Трудно приходилось поначалу. Но затем в каждом населенном пункте, колхозе появились люди, у которых душа болела за народное добро. Большая польза была от помощников, особенно в охране государственного и колхозного имущества. Особенно переживал случаи кражи. Оттого это происходило, что знал подлинную цену народного добра.
Однажды ранним утром кто-то постучал в мое окно. Откинул занавеску и вижу — доверенный мой стоит. Лицо возбужденное, и что-то шепчет, за стеклом не разобрать. Но понял — дело срочное. Оделся и мигом во двор. «Беда, Елизарыч. Колхоз грабить хотят. Слышал, как двое сговаривались выкрасть колхозное зерно из склада».
Тут же помчался к председателю. Рассказал ему все по порядку. Тот сначала не поверил: «Да у нас такого, сколь колхоз существует, не случалось». Потом все же согласился в засаду идти. Схватили мы в полночь злоумышленников. Взяли с поличным.
Работа в милиции, как на войне, всегда требует оперативности. Начальник нашего райотдела Лесников любил повторять: «В милиции минуту потеряешь — днями, а то и месяцами восполнять ее будешь». Действительно, заметет след преступник — ищи-свищи тогда… У нас специальные учения проводились, чтобы выработать реакцию, привить умение незамедлительно действовать. Это мне потом очень пригодилось в службе. Запомнилась кража в поселке кирпичного завода. Утром обнаружил продавец, что замок с двери магазина сорван, — и сразу ко мне. Пока осматривали магазин, поручил одному из своих активистов сообщить в райотдел о случившемся. А сам еще раз обошел здание. И не напрасно: на земле различил свежие следы. Они тянулись к камышам. К тому времени собрались люди. Опросил их: может, кто заметил что-нибудь подозрительное? Действительно, видели двух парней, шедших с поклажей в заросли. Тогда с колхозниками прочесали камыши. Там злоумышленников и захватили…
Потом Артеменко направили работать на объединенный участок. На его территории было немало немецких поселений. Рядом — граница.
Каждый второй житель имел по ту сторону родственников. Лазутчики так и шныряли. Приходилось задерживать неизвестных людей и допрашивать. Но Степан Елизарович не знал разговорного немецкого языка. И тогда пришлось засесть за учебник. За год изучил разговорный, стал свободно объясняться и понимать чужую речь.
До самого начала войны он работал участковым милиции на пограничном участке. Очень хорошо изучил психологию немцев, их обычаи, в совершенстве овладел разговорной речью. Все это здорово пригодилось, когда грянула война.
Свое боевое крещение Артеменко получил в первый день войны на узловой станции Раздельная. Здесь было сосредоточено много эшелонов с войсками, боеприпасами и горючим. Налетели вражеские самолеты и на бреющем полете бомбили станцию и расстреливали людей. Горели вагоны, цистерны с нефтью. Кругом взрывы, плач и крики метавшихся по путям женщин и детей. Надо было спасать людей, горючее, боеприпасы. И вот Артеменко с группой красноармейцев, железнодорожников расцепляет составы, отгоняет полыхающие вагоны, цистерны. Обгорелый, весь в копоти, еле держась на ногах, участковый инспектор вышел победителем из первого в своей жизни огненного сражения. Так он встретил начало войны.
А потом пошел в народное ополчение и вместе с другими строил оборонительные сооружения под Одессой, вылавливал вражеских диверсантов и парашютистов.
«Мог ли я после всего виденного и пережитого не быть на фронте? — спрашивал Артеменко и сам себе отвечал: — Нет! Родина звала…»
Эвакуировавшись в Донецк, Артеменко пришел в военкомат и стал упрашивать, чтобы его как можно скорее направили на фронт. Ему говорили: «Вы милиционер, обращайтесь по команде». Он объяснял, что сейчас никого ему не найти, а война разгорается. Наконец просьбу Степана удовлетворили. В августе 1941 года, сняв милицейское обмундирование, он надел красноармейское и оказался в действующей армии. Сначала был рядовым пехотинцем, а потом назначили помкомвзвода.
Под Харьковом вступил в бой. В первой же стычке с врагом тяжело ранило командира взвода. Артеменко принял командование на себя. Его приказ: «Слушайте меня!» — как призыв прозвучал над окопами взвода. Гитлеровцы не раз предпринимали атаки, шли напролом, но бойцы взвода стояли насмерть. Они отбивали атаки и сами атаковали. Им удалось захватить несколько пленных. От них-то Артеменко узнал, что готовится танковая атака. Значит, нужно подготовиться. Быстро вырыли глубокие траншеи и щели, заняли оборону. Командир взвода обошел все огневые точки, объяснил расчетам, как вести себя, когда появятся танки. Был он спокоен, нетороплив, и его уверенность передалась товарищам.
Под утро, когда фашисты открыли артиллерийский огонь и их танки пошли в атаку, бойцы взвода, рассредоточившись, повели дружный огонь, отсекая вражескую пехоту от танков. И тут Артеменко увидел, что прямо на него мчится бронированная машина, и едва успел вместе с пулеметным расчетом спрыгнуть в траншею. Танк накрыл их сверху, несколько раз повернулся и остановился.
— Нас засыпало по горло, дышать было нечем, — вспоминал Артеменко. — Я разгреб землю, помог бойцам подняться, вытащил ручной пулемет и из-под днища танка стал вести огонь по пехоте противника. Танк неожиданно сдвинулся и пошел дальше. Конечно, если бы немецкие танкисты знали, что мы живы, то нас сразу бы раздавили. Они считали, что с нами покончено, и поэтому двинулись в глубь нашей обороны. Но только танк сошел с бруствера, красноармеец Завалуев бросил в него бутылку с горючей смесью, и он загорелся. Экипаж выскочил и стал сбивать пламя. А мы, незамеченные, в упор расстреляли фашистов.
Наступила тишина. Всюду валялись трупы вражеских солдат и офицеров. Но мало осталось в живых и наших. Зато удалось выиграть бой. В батальоне меня не ждали, думали, что погиб. Многие видели тот вражеский танк на высотке, как он крутанулся, чтобы сплющить траншею. Так и доложили командиру. Признаюсь, после боя не спал несколько ночей, не мог прийти в себя. В шинели насчитал тринадцать дыр от пуль и осколков.
За этот бой Степан Артеменко получил свою первую награду — медаль «За отвагу».
— Эту медаль я считаю самой дорогой, — признавался Степан Елизарович. — Для меня как командира то был первый бой. Победа в нем многому научила меня и, главное, показала, что можно крепко бить «непобедимых» гитлеровцев. Командирский труд — несладок. Он очень тяжел. Был рядовым, об этом не задумывался. А когда назначили командиром взвода, присвоили младшего лейтенанта, пришлось многие вопросы решать на поле боя и учиться тут же в окопах.
Личный пример в бою, мужество и храбрость, военная подготовка и смекалка, верность присяге и беззаветное служение Родине, ненависть к немецко-фашистским захватчикам — вот что было его главным оружием в те трудные годы.
Командирскую науку он постигал в непрерывных боях.
Вот был получен приказ выбить гитлеровцев из Барвенково. Десантная рота на танках под командованием Артеменко одной из первых ворвалась на железнодорожную станцию. Автоматчики захватили крупные склады с оружием, обмундированием, продовольствием, много автомашин, орудий, минометов и пулеметов.
После каждого боя он подробно разбирал с бойцами их действия. И даже незначительные оплошности не ускользали от его внимательного глаза.
В деятельности его как командира во многом помогала ему служба в милиции, выработанные навыки до всего докапываться самому, вникать в детали, учитывать все особенности обстановки.
Из боев сорок второго Степану Елизаровичу особенно запомнился рейд в тыл врага во время Сталинградской битвы. Танковый корпус, в котором он служил, пришел на помощь нашим частям, попавшим в тяжелое положение. Танки с десантом проникли в расположение гитлеровцев, но были отрезаны от своих и оказались в окружении.
Фашисты атаковали со всех сторон, вели губительный огонь. Тогда-то и отличился Степан Елизарович: он умело и быстро отыскал слабые места в боевых порядках противника и дерзким броском прорвал вражеское кольцо окружения. За ним, под прикрытием ночи, вышли и остальные.
Когда же началось общее наступление советских войск под Сталинградом, Артеменко сражался с врагом севернее города. Он командовал ротой, действовал смело, искусно маневрировал, применял разные хитрости, смекалку, которым научила война. Ни плотный огонь фашистов, ни минные поля, ни противотанковые рвы — ничто не могло остановить роту храбрецов.
