Совершенно случайно Мишелю удалось найти на полу в камере кусочек грифеля. Он потратил целый день на то, чтобы на обрывке газеты написать Лежандру свои указания.
Теперь проблема состояла в том, чтобы найти способ передать записку Лежандру. Мишель знал, что Лежандр находится в камере, расположенной на этом же этаже. Можно было бы отдать записку кальфактору и попросить его передать ее Лежандру во время раздачи завтрака. Но такой вариант был опасным: немецкий солдат, наблюдавший за раздачей пищи, мог заметить это.
Однажды, когда немецкий унтер-офицер — начальник отделения тюрьмы — проводил осмотр камер, Мишель обратился к нему по-немецки и попросил назначить его на какую-нибудь работу. Немец, видимо, был рад услышать родную речь и благожелательно отнесся к просьбе Мишеля. На следующее утро Мишеля вызвали, дали метлу и поручили подмести коридор перед камерами.
Мишель с энергией взялся за работу. Особенно тщательно он собирал мусор у дверей камер. Без особого труда ему удалось подсунуть записку под дверь камеры, в которой находился Лежандр.
Несколько дней спустя, выразив пожелание передать своему другу белье, Мишель получил разрешение под конвоем надзирателя побывать в камере Лежандра. К своей огромной радости, там он узнал, что Лежандра утром выпустили из тюрьмы. Это было самое приятное известие для Мишеля с момента его ареста. Значит, Жандрон на свободе. Связь с англичанами будет восстановлена, и организация снова начнет действовать[11].
Трудно переоценить то значение, которое имело для Мишеля полученное им известие. Теперь он смело мог утверждать, что одержал победу над гестаповцами в подвале дома на Малэ Стевэн. Проиграй он это сражение и уступи врагу, организация была бы уничтожена. Теперь же Мишель не сомневался в том, что организация будет жить и действовать.
Заключенных больше всего угнетали ночи. В дневное время большинство из них находило себе какие-то занятия, отвлекавшие от мрачных мыслей. Ночью же эти мысли лишали их сна. Подолгу, чуть ли не до рассвета, никто из заключенных, кроме Буграса, не спал и в камере Мишеля.
Иногда товарищи по камере просили Мишеля почитать им стихи, и он охотно выполнял их просьбу. Стихи действовали как наркотик, помогая людям забыть о своих переживаниях и заснуть.
Утро начиналось с обхода камер надзирателями, которые вызывали очередную партию заключенных в трибунал. Это были самые тяжелые минуты дня. Вызов в трибунал означал, по сути дела, вызов в гестапо, где заключенного, не давшего нужных гестапо показаний, как правило, пытали и зверски избивали. Заключенные с ужасом ждали этих вызовов, и спокойствие воцарялось только тогда, когда надзиратель проходил мимо камеры.
На прогулку заключенных выводили редко, и не больше чем на десять минут. Это происходило в небольшом, похожем на колодец дворе, окруженном высокими стенами со сторожевыми башнями. Каждую прогулку Мишель использовал для физических упражнений.
Почти каждый день заключенных посещали католический священник и пастор. Этим служителям культа разрешалось оставаться наедине с любым заключенным в специально отведенной для этого камере. И в результате заключенным иногда удавалось получить весточку от родных или передать записку на волю. Мишель также не преминул воспользоваться этой возможностью и передал через священника письмо жене.
С помощью священника жене Мишеля удалось связаться с семьей Донэна, родители которого регулярно передавали сыну посылки с продуктами. При этом, как правило, в печенье вкладывалась записка. Таким образом, всякий раз, когда Донэн получал посылку, Мишель получал весточку от жены.
Вскоре Мишель и его друзья по камере нашли способ отвечать на письма родственников. Тара, в которой заключенным приносили посылки и передачи, обычно возвращалась. В картонной банке из-под варенья Мишель сделал второе дно, и таким образом была налажена двусторонняя связь между заключенными камеры Мишеля и их родственниками. Это, несомненно, имело огромное значение и для заключенных, и для их семей.
В конце марта Мишель и его товарищи по камере с тяжелым сердцем простились с Гардиолем, которого отправили в концентрационный лагерь в Германию. Вместо Гардиоля в камеру к Мишелю посадили восемнадцатилетнего паренька — студента агрономического колледжа. Он был арестован за то, что вместе со своими товарищами под предлогом практических занятий готовил в лесу у Фонтенбло площадку для приема парашютистов.
Через две недели паренек исчез. Однажды утром гестаповцы увели его, и в камеру он больше не вернулся. Место паренька занял торговец лесом, арестованный явно по ошибке. Этот неприятный на вид, самолюбивый и грубый человек не скрывал своего недовольства тем, что находится в одной камере с «террористами», которых он, по-видимому, приравнивал к обычным уголовным преступникам.
И тем не менее этот торговец помог соседям по камере осуществить план, который они давно вынашивали, но никак не могли реализовать. Предвидя, что торговца вскоре освободят, Мишель и Донэн дали ему адреса своих семей и попросили передать им весточку. Мишель и Донэн сообщили, в каком месте здания находится их камера, и просили родственников подойти к тюрьме в определенный день и час.
План удался. Пять дней спустя торговец действительно был освобожден из тюрьмы. С помощью ложки Мишелю и Донэну удалось открыть окно в камере. Незадолго до назначенного часа Донэн занял позицию у щели в стекле и наблюдал за происходящим на улице. Мишель же закрыл собой смотровое отверстие в двери камеры, чтобы дежурный надзиратель не мог видеть происходящего.
Вскоре на тропинке, ведущей через поле перед тюрьмой, Донэн увидел своих сестер. Он открыл окно и помахал им рукой. Затем Донэн уступил свое место Мишелю. На той же тропинке Мишель увидел жену и дочь. Чувство безграничной радости охватило Мишеля, который давно уже считал, что никогда больше не увидит своих близких. По едва уловимому движению руки супруги Мишель понял, что жена и дочь видят его и шлют привет.
Взволнованный, Мишель опустился на кровать и, закрыв лицо руками, пытался сохранить виденное в своем воображении.
Через несколько дней заключенных камеры 394 перевели в другую камеру, находившуюся в том же отделении. Однако окно их новой камеры было обращено внутрь тюремного двора, и открыть его не представлялось возможным. Соскоблив немного краски на окне, Мишель и его друзья увидели лишь стену стоявшего напротив корпуса тюрьмы.
Сознавая, что он обречен на смерть, Мишель не оставлял мысли о побеге. Одну возможность побега он уже упустил и никак не мог себе этого простить. Однажды в камеру вошел надзиратель и спросил Мишеля, не его ли зовут Робаром. Мишель отрицательно покачал головой, а надзиратель, полагая, что заключенный не понял вопроса, повторил его снова и даже написал на листке бумаги «Робар». Мишель снова ответил отрицательно. На следующий день Мишель узнал, что заключенный по фамилии Робар освобожден из тюрьмы. Если бы Мишель сумел тогда выдать себя за Робара, то, возможно, ему удалось бы вырваться на свободу. Не пострадал бы от этого и настоящий Робар, так как была бы очевидна его невиновность в ошибке.
Теперь Мишель твердо решил бежать. Единственная возможность представлялась тогда, когда заключенных водили в душевую. Это случалось примерно раз в две недели, причем заключенных всегда заранее предупреждали. Они должны были раздеться в камере, оставив на себе только обувь и пальто.
Мишель решил попытаться бежать из тюрьмы в следующий банный день. Накануне он попросил Донэна побрить его случайно сохранившимся у того лезвием. Носки Мишель спрятал в ботинки, а брюки подвернул так, что их не было видно из-под пальто, которое он застегнул доверху, чтобы надзиратели не могли заметить, что он одет.
В сопровождении надзирателя группа заключенных в колонне по одному по длинному коридору двинулась к душевой. Мишель был в колонне одним из последних. Когда группа вошла в душевую, надзиратель вышел, чтобы привести другую группу. Выбрав удобный момент, Мишель отделился от группы и быстро побежал по лестнице.
План Мишеля состоял в следующем. Пробраться на третий этаж, на служебном лифте спуститься в кухню, а оттуда попасть во двор тюрьмы, где возвышалось небольшое строение, с крыши которого можно было добраться до наружной стены тюрьмы. Если бы Мишелю удалось незаметно выйти в этот двор, то, возможно, он сумел бы так же незаметно взобраться сначала на крышу строения, а затем на стену.
Мишель благополучно добрался до третьего этажа. Лифт находился в центре коридора, соединявшего мужское и женское отделения тюрьмы. Дверь лифта была открыта, и Мишелю оставалось только прошмыгнуть внутрь, нажать кнопку и спуститься вниз. Но неподалеку от двери лифта спиной к Мишелю стояла надзирательница женского отделения. Это заставило Мишеля действовать медленно, чтобы не выдать себя. Он был в трех шагах от цели, когда надзирательница повернулась и увидела его. Заподозрив неладное, она громко позвала солдата охраны. Тот сразу же явился.
