Мишель вызвался пойти работать на находившуюся неподалеку от лагеря фабрику. Там ему удалось сделать и незаметно принести в лагерь небольшие пилу и ножовку. У Мишеля не было какого-то конкретного плана использования этих инструментов, но он считал, что они пригодятся.
1 июня, то есть за неделю до высадки союзников в Нормандии, заключенных построили на площади в центре лагеря и вызвали тех, кому предстояло отправиться в Германию. В списке было около трех тысяч фамилий. Этим заключенным приказали сдать личные вещи и снять всю одежду, кроме брюк. Затем солдаты охраны тщательно обыскали заключенных.
Последнюю ночь в лагере заключенные, которых отправляли в Германию, провели в отдельно стоящем бараке без окон. Мишель оказался среди молодых парней и решил в дальнейшем держаться с ними.
Тут же Мишель встретил капитана П., офицера армии «Свободной Франции». Несколько месяцев назад Мишель познакомился с ним в Монтемаре. Капитан уговаривал Мишеля сотрудничать с разведкой де Голля. Опасаясь провокации, Мишель тогда уклонился от ответа. Теперь прежние подозрения можно было отбросить, и Мишель с радостью возобновил знакомство.
Оказалось, что капитан уже давно организовал в лагере группу, готовившую побег. Правда, группа была невелика: всего двое, не считая самого П.
— Мы рассчитываем бежать во время переезда в Германию, — сказал П. — У нас уже все подготовлено.
— Так же думал поступить и я, — ответил ему Мишель.
— Почему же тогда тебе не присоединиться к нам? — предложил П.
Мишель с готовностью принял это предложение. И когда на следующее утро заключенные покидали компьенский лагерь, Мишель шел рядом с капитаном П. и его двумя товарищами.
Солнце еще только вставало из-за горизонта, когда длинная колонна заключенных, по пять человек в ряд, прошла по улицам Компьена и подошла к вокзалу. Каждый житель городка, случайно оказавшийся в этот ранний час на улице, горестным взглядом провожал колонну, двигавшуюся под усиленным конвоем немецких солдат. Мишеля поразило то, что многие из этих людей выглядели значительно более опечаленными, чем сами заключенные.
«Возможно, — подумал Мишель, — это объясняется тем, что среди провожающих находятся родственники заключенных, или тем, что провожающие больше, чем заключенные, знают об ожидающей их в Германии судьбе».
Прибыв на вокзал, колонна остановилась перед длинным составом вагонов для перевозки скота. Вокруг замелькала форма солдат и офицеров службы безопасности, вооруженных резиновыми дубинками и плетьми Один из офицеров отсчитал в колонне двадцать рядов, то есть около ста человек, и приказал этим заключенным занять места в первом вагоне. Хотя в вагоне находилась еще только половина тех людей, которые должны были там разместиться, вагон был уже полон. Остальные задержались с погрузкой, и немцы начали избивать их и силой загонять в вагон. Вскоре дверь вагона закрылась, и снаружи щелкнул замок.
Мишель находился в конце колонны и к тому времени, когда настала его очередь, знал, как нужно себя вести. Подгоняемые ударами плетей, заключенные, сбивая друг друга, бросались к дверям, лишь бы не оказаться последними при посадке.
Когда дверь вагона закрылась, единственным источником света стало небольшое вентиляционное отверстие, прикрытое решеткой. Сначала в темноте Мишель ничего не мог разобрать, но, когда глаза привыкли, он разглядел лица людей, оказавшихся с ним в одном вагоне. Заключенные могли только стоять, плотно прижавшись друг к другу. Даже переступить с ноги на ногу было трудно, не задев соседа. В центре вагона стояла металлическая бочка без крышки, которая, очевидно, должна была служить отхожим местом. Но и такое «удобство» было доступно только тем, кто находился поблизости от бочки.
Мишель держался рядом с капитаном П. Два его товарища заняли места неподалеку, тоже у стенки вагона. Однако вскоре Мишель уступил свое место какому-то старику. Вокруг Мишеля были люди самых различных профессий: торговец, механик, железнодорожник, фермер, портной, священник, летчик.
В вагоне стояла почти полная тишина. Люди были потрясены тем, что с ними обошлись как со скотом, и уже начинали страдать от тех неудобств, которые им приходилось испытывать. Помимо всего прочего, заключенные теперь уже сознавали, что это только начало мучений, и, подавленные горестными думами, молчали.
Первым нарушил тишину священник. Громко, так, что его могли слышать все, он предложил как-то организовать распределение продуктов. Ведь «путешествие», наверное, продлится не один час или день. Если бы каждый заключенный знал свой номер, было бы легче распределять продукты, при том условии, конечно, что они будут вообще выдаваться.
Предложение священника было встречено гулом одобрения, и заключенные сразу же начали рассчитываться по порядку номеров, но вскоре счет сбился, и от этой идеи пришлось отказаться. Тогда священник предложил разделиться на две группы: одна во главе с ним, другая во главе с капитаном П. Это предложение было принято.
Резкий толчок прервал всю эту организаторскую деятельность. Состав двинулся. Не расставаясь с мыслью о побеге, Мишель еще при посадке в эшелон обратил внимание на организацию конвойной службы. В эшелоне было около двадцати товарных вагонов, где размещались заключенные. Кроме того, за каждым пятым товарным вагоном был прицеплен пассажирский вагон, в котором находилась охрана. Из этих вагонов конвоиры непрерывно наблюдали за остальными вагонами. В хвосте поезда находился багажный вагон, на крыше которого был установлен пулемет. По слухам, этот вагон был также оборудован устройством, предназначенным для уничтожения заключенных, которые попытаются бежать, сделав пролом в полу вагона. И тем не менее было известно много случаев побега заключенных во время их транспортировки в Германию, и Мишель был готов использовать любую возможность для побега.
В течение дня эшелон двигался почти без остановок. Солнце сильно нагрело крышу вагона, и дышать становилось все труднее. К тому же заключенные страдали от жажды.
Ночью температура резко упала, но страдания заключенных не уменьшались. Люди буквально не могли пошевельнуться, и, естественно, теперь, после долгих часов пути, у всех ужасно болели ноги.
Все свои надежды Мишель связывал с капитаном П. С наступлением ночи он находился в постоянном напряжении, ожидая, что вот-вот получит от капитана сигнал начать подготовку к побегу. Не дождавшись этого сигнала, Мишель протиснулся вплотную к капитану и спросил, почему он бездействует.
— Нужна пила, — ответил П.
— Какая? Обычная или ножовка? — прошептал Мишель.
— Обычная.
— Почему же вы раньше не сказали мне об этом? Вот, возьмите. — С этими словами Мишель протянул капитану узенькое лезвие пилки. — Вы рассчитываете бежать этой ночью?
— Нет, это вряд ли удастся. Вероятно, придется подождать до завтра.
Мишель расстроился. Чем дальше уходил эшелон, тем меньше оставалось шансов на успех. Ведь на территории Германии все оказалось бы гораздо сложнее. Но поскольку побег был возможен только ночью, это означало, что придется ждать еще сутки.
Следующий день мало чем отличался от минувшего. Заключенные сильно ослабли. Страдая от жажды и недостатка воздуха, некоторые из них впали в бессознательное состояние, некоторые бредили. У Мишеля сохранились два лимона, которые он получил в последней посылке. С помощью сухих соломинок он разрезал лимоны на тонкие дольки и отдал их тем, кто, по его мнению, страдал больше других. Выбирать оказалось делом нелегким: практически все заключенные находились на грани обморока.
Во время остановок эшелона на станциях доброжелателям удавалось передавать в вагон бутылки с водой. Как правило, в таких случаях заключенные старались напоить самых слабых, но однажды в остром приступе жажды какой-то заключенный не передал бутылку с водой по назначению и попытался выпить воду сам. Мишель вырвал у него бутылку и при этом едва успел увернуться от другого заключенного, обезумевшего от жажды.
Да, жажда действительно сводила людей с ума. Несколько заключенных умерло. Во время остановки люди потребовали убрать из вагона трупы, но конвой игнорировал это требование.
Случаи смерти заключенных имели место и в других вагонах. Но именно такими и были намерения гестаповцев.
Гестаповцы намеревались использовать заключенных как дешевую рабочую силу и, конечно, не нуждались в физически слабых. Те, которые смогли перенести дорогу, с точки зрения гестапо, были пригодны для рабского труда, по крайней мере в течение нескольких месяцев.
Наступила вторая ночь. И снова Мишель ждал сигнала, что побег подготовлен. Прошло около трех часов ожидания, и Мишель опять протиснулся к капитану П. Оказалось, что осуществлению побега мешало отсутствие ножовки. Мишель в отчаянии протянул капитану оставшееся у него лезвие.
