В сценарий фильма вошли картинки японской жизни с демонстрацией выставки кимоно, и моя встреча с девушками -участницами национального конкурса красоты. Включен был в фильм и дуэт с известным исполнителем на народном инструменте саму се. Мы сыграли с ним в унисон народную японскую мелодию, знакомую мне по опере „Чио-Чио-Сан". Весь фильм вели известная японская актриса и композитор Акитагава.
Фильм этот записали мои друзья, супруги Синагава, и прислали мне копию. К концу гастролей меня узнавали на улице.
Кругосветное путешествие В 1979 году оркестр Большого театра поехал в Японию с симфоническими концертами. На этот раз мне предложили поехать в качестве солиста. А причиной этого было условие, поставленное импресарио Нисиокой перед Госконцертом, чтобы „для гарантии успеха" Докшицер участвовал в концертах оркестра как солист. Прошлогодние успешные гастроли мои в Японии были еще памятны местным слушателям.
Нашему коллективу, руководимому Юрием Симоновым, предстояло соперничать с оркестром Берлинской филармонии во главе с Гербертом фон Караяном, концерты которого были назначены на это же время другой конкурирующей японской фирмой.
Концерты прошли довольно успешно. В шести концертах я сыграл „Рапсодию" Гершвина.
После этого я должен был поехать в США, где ранее было запланировано мое турне.
Предстоял перелет через Тихий океан в Америку, а возвращение домой - через Атлантику с пересадкой в Лондоне. Таким образом, я совершил путь вокруг земного шара.
Из Токио я улетел в день свирепого тайфуна. На улицу выходить было опасно. Дождь и сильнейший ветер сносили людей, выворачивали зонтики. Наземный транспорт двигался со скоростью не более 20-30 километров в час, а воздушные дороги, построенные в Токио для улучшения организации движения на высоте крыш невысоких домов, были, как обычно во время стихийных бедствий, закрыты. На дорогу в аэропорт ушло вдвое больше времени, чем обычно.
Опоздание на трансатлантический рейс означало неопределенно-долгое ожидание в аэропорту.
Конечно, обо мне позаботились бы, как о транзитном пассажире, но встречающие меня в Нью- Йорке должны были приехать из Кливленда, где у меня по плану был первый концерт.
Однако мое беспокойство было напрасным. В связи с тайфуном все рейсы были задержаны, однако „Боинг-747" прибыл в Нью-Йорк всего лишь с небольшим опозданием.
До переезда в Кливленд, в Нью-Йорке, в мою честь был устроен прием на фирме „Джорданелли". Это известная фирма, торгующая музыкальными инструментами, шефа которой, мистера Роберта Джорданелли, я знал раньше. На приеме были знакомые музыканты, в частности, трубач Кадерабек. Состоялась беседа с чаепитием, проба инструментов и, конечно, мне» пришлось поиграть. Этот прием был не только знаком уважения, но и рекламой для покупателей, В Америке рекламе вообще придается очень большое значение, ведь у них проблема состоит - в отличие от нашей страны - не в том, чтобы произвести, а в том, чтобы продать товар.
Как известно, музыкальное образование в США получают на музыкальных факультетах университетов, которые имеются в большинстве штатов. Мои концерты в девяти университетах - если бы я только пожелал, их могло бы быть и пятнадцать -были организованы фирмой „King", недавно приобретшей производство фирмы „Benge". Я играл на инструменте „Бенч", подаренном мне фирмой. Концерты были использованы для рекламы этих труб, и фирма организовала их продажу во время концертов. Сопровождал меня коммерческий директор фирмы Роберт Фразер.
Обычно я выступал в университетах с лекциями о системе обучения музыке в СССР или о моем методе преподавания, иллюстрируя свое сообщение игрой на инструменте. Но в Кливленде этот порядок был неожиданно нарушен. Помещение, где была объявлена встреча со мной, блокировали молодые крикуны с листовками антисоветского содержания. Это были отголоски кампании, направленной против проведения Олимпийских игр 1980 года в Москве из-за войны в Афганистане.
Американцы были возмущены происшедшим, хотя такое им было привычно видеть. Меня проводили в здание. Сотни людей наполнили аудиторию. Лекция началась. Но минут через 25-30 кто-то вошел, и по залу прокатился шумок. Я остановился и обратился с вопросом к присутствующим. Передо мной извинились, попросили перейти в другое помещение и там продолжить лекцию - якобы в этом предстоит другое мероприятие. Не выражая особого восторга, вместе с недовольной публикой, я перешел в указанную аудиторию. Оказалось, что кто-то позвонил в университет и сообщил, что в помещении, где проходит встреча с советским музыкантом, подложена бомба. К счастью, обошлось без взрыва, но это была Америка 1979 года, с антисоветскими и антиеврейскими листовками, которыми меня старались забрасать.
Когда будучи вновь проездом в Нью-Йорке, мы пошли обедать в маленький китайский ресторанчик, а машину с вещами оставили на открытой стоянке около дома, нам было предложено взять вещи с собой. Это я увидел в Америке впервые. Правда, говорили, что такая ситуация сложилась только в больших городах, где есть бездомные и безработные, в маленьких университетских городках машины даже не всегда запирают.
Но были и другого рода проявления внимания к советскому музыканту. (Мои друзья знали, что я любил останавливаться в мотелях, а не в гостиницах. Мотели обычно располагались в зеленом пригороде, даже можно было выходить заниматься на свежий воздух). Как-то раз, подъезжая к мотелю маленького городка Куквила, неподалеку, на табло заправочной колонки, я увидел надпись на английском языке: „Докшицер, добро пожаловать в США!".
Незабываемое впечатление оставила встреча с музыкантами в Техасе, в доме моего коллеги- трубача. С дороги мне предложили искупаться в домашнем бассейне во дворе. Затем после приема отправились в университет, где состоялась репетиция сводного духового оркестра, состоящего из 300 человек. В университетах это обычный состав оркестра, несмотря на то, что музыкальный факультет не располагает таким количеством исполнителей. В Америке на духовых инструментах играют студенты с разных факультетов, не только музыкального. Многие из них имеют свои инструменты и достаточно подготовлены. Они и вливаются в сводный состав университетского оркестра. Эти оркестры выступают в воскресные дни на стадионах. Нарядно одетые в яркие костюмы музыканты исполняют монтаж мелодий во время марша с церемониальными перестроениями. Это яркое зрелище украшает любой спортивный праздник.
Свое мастерство демонстрировали брасс-квинтеты. Они постарались „угостить" меня нашей отечественной музыкой, но когда мне назвали фамилию русского композитора Иволта, я сказал, что такого композитора нет. Услышав же музыку, понял, что так звучала в американской транскрипции фамилия Эвальда - автора трех популярных квинтетов, члена Беляевского кружка в Петербурге.
Из других впечатлений запомнилась церемония вручения диплома почетного гражданина Америки в штатах Джорджия и Иллинойс. Когда я спросил, что означают эти знаки внимания, мне ответили: уважение публики и штата. Эти знаки внимания я храню, как дорогие воспоминания о США.
Швейцария. На Конгрессе музыкантов В 1976 году, с 13 по 19 июня, в Швейцарии, в городе Монтре, в старинном замке на берегу Женевского озера, состоялся первый Всемирный конгресс музыкантов-духовиков, играющих на медных инструментах. Это историческое событие положило начало интернациональному сотрудничеству музыкантов всего мира.
Одним из важных результатов конгресса было создание международных объединений по инструментам: „Союза валторнистов", „Гильдии трубачей", „Ассоциации тромбонистов", „Братства тубистов". У каждого объединения есть президент, вице-президент и казначей, переизбираемые каждые два года. Есть также директорат, состоящий из почетных представителей, и несколько пожизненных членов, каковым я тоже являюсь. В объединениях имеются информационная служба, журнальные и нотные издания. Организационное бюро объединений планирует и проводит регулярные (как правило, ежегодные) симпозиумы в разных странах.
Конгресс в Монтре был очень хорошо организован. Он проходил на уровне международных симпозиумов ученых или дипломатов и включал тысячу участников. Программа состояла из концертных выступлений, лекций, докладов, семинаров, которые проходили параллельно в четырех помещениях, включая собор с органом.
От Советского Союза были приглашены Виталий Михайлович Буяновский и я. Каждый из нас играл концерт, проводил доклад, участвовал в семинарах, дискуссиях, знакомился с исполнителями и методиками других школ. Концерты и лекции проходили с утра до вечера.
В Монтре было много встреч с известными в мире и неизвестными у нас в стране деятелями музыкального искусства.
Особенно важным было знакомство и общение с Жан-Пьером Матэ, издателем тогда еще совсем молодого, учрежденного им же журнала „Брасс-бюллетень" („Brass-bulletin"). Через Жан- Пьера Мотэ в Монтре удалось познакомиться со многими музыкальными деятелями и видными исполнителями, что позволило получить огромную информацию о международном музыкальном движении духовиков.
