Ознакомительная версия.
Между тем состояние русской армии после девяти месяцев тяжелой вооруженной борьбы вызывало тревогу. Некомплект армий достигал полумиллиона человек. Во многих частях пехоты оставалось не более 30 % штатного состава: число кадровых офицеров измерялось единицами[261]. Вступление в войну Турции потребовало образование Кавказского фронта протяженностью до 600 километров и отвлечения туда значительных русских сил с австро-германского фронта.
И все же главная опасность для русской армии таилась в преступном небрежении царского правительства к нуждам своей воюющей армии. Правительство Горемыкина, так же как и царь, совершенно не занималось мобилизацией народного хозяйства страны для нужд армии, совершая самоубийство на глазах удивленного народа и национальной буржуазии, сначала не поверившей в такой самоуничтожающий акт, не имевший аналогов ни в русской, ни в мировой истории. Но шли дни, недели, наконец, месяцы, а положение с обеспечением воюющей армии боеприпасами и снаряжением становилось все хуже и тревожнее, и оно могло бы уже осенью 1914 года привести к крушению боевой мощи русской армии, если бы, по собственному почину и совместной инициативе, не сплотились в одну заботливую семью руководители Ставки и фронтов с отдельными министрами и губернаторами, земствами и городскими союзами, чьей энергией и силой заветного слова отправлялось в воюющую армию все, что можно было найти в гражданских и военных запасниках. Не будь этого могучего народного потока поддержки своей армии, Россия могла не выдержать военного бремени, взваленного на нее царем, и им же брошенного на самостоятельное выживание.
Действующая армия испытывала настоящий военно-технический голод, потому что во главе военного министерства стоял генерал Сухомлинов, совершенно устранивший военное министерство от руководства войсками. Повсюду ощущалась острая нехватка самого простого вооружения – винтовок. Их можно было быстро закупить за границей, но правительство не хотело этой проблемой заниматься и не давало разрешения частным лицам решить ее. Налицо был сговор внутренних врагов с врагами внешними, который русский народ оплачивал кровью своих сыновей. Бывали случаи, когда прибывшие на фронт пополнения оставались в тылу, при обозах, из-за невозможности дать им в руки оружие. Чтобы обеспечить винтовками безоружных, прибывших с запасных частей, в пехотных полках устанавливалось денежное вознаграждение за каждую вынесенную из боя лишнюю винтовку, поощрялись и раненые солдаты, отдававшие свое оружие здоровому бойцу. В самые напряженные моменты боя замолкала артиллерия, потребности которой в снарядах удовлетворялись менее, чем на 25 % нормальной потребности для них[262].
Председатель Государственной Думы Михаил Родзянко, узнав о катастрофической нехватке вооружений и боеприпасов в армии, и поддержанный крупнейшими представителями банков и промышленности, предложил великому князю Николаю Николаевичу «разогнать воровскую шайку артиллерийского ведомства», возглавляемую великим князем Сергеем Михайловичем и убрать военного министра Сухомлинова. В результате переговоров, в мае, в Ставке было созвано Особое совещание по усилению снабжения действующей армии главнейшими видами вооружения и довольствия. В работе совещания приняли участие депутаты Государственной Думы и Государственного Совета, и некоторые представители крупных банков России. Комиссия великого князя Сергея Михайловича Романова, отвечавшая за снабжение армии артиллерией, была ликвидирована[263]. Военно-промышленные комитеты объединили около 1300 средних и мелких предприятий страны и построили более 100 новых, и очень скоро ликвидировали голод с боеприпасами в армии[264].
Вот в каких условиях находилась русская армия, когда Германия двинула на Восток свои лучшие, испытанные в боях корпуса, все свои новые формирования, свою тяжелую артиллерию, всю мощь военной техники.
Весной 1915 года генерал Фалькенгайн, фактически возглавивший германское Верховное Главнокомандование, спланировал наступление, целью которого должно было стать вытеснение русской армии из Карпат[265], после чего, из-за угрозы окружения, войска Северо-Западного фронта должны были оставить Польшу. В Берлине и Вене располагали надежной информацией, что такое поражение русских войск заставит царский Двор пойти на заключение сепаратного мира с Германией и Австро-Венгрией, что меняло облик войны в пользу Центральных держав.
Для ведения операции была сформирована особая 11-я армия под командованием генерала Макензена, в которой было десять пехотных и одна кавалерийская дивизия, ей была придана 4-я австрийская армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда, с шестью пехотными и одной кавалерийской дивизией. Перед этими войсками стояла задача прорвать оборону Юго-Западного фронта на участке Горлица– Громник, окружить и уничтожить 3-ю русскую армию генерала Радко-Дмитриева, а затем развивать наступление на Перемышль и Львов.
На участке прорыва шириной 35 километров германо-австрийцы сосредоточили 126 тысяч пехоты и кавалерии, орудий легких – 457, орудий тяжелых-159, пулеметов-260, минометов-96. Превосходство над русскими войсками по живой силе было в два раза, в легкой артиллерии – в три раза, в тяжелой артиллерии – в сорок раз, а минометов у русских не было вообще[266]. Различными были и запасы боеприпасов у сторон, в результате чего русская артиллерия могла отвечать одним выстрелом на 30–40 выстрелов противника. Немцы и австрийцы сумели скрыть подготовку к наступлению, и оно оказалось неожиданным для командования Юго-Западного фронта, хотя Ставка предупреждала командующего фронтом генерала Иванова о концентрации германо-австрийских сил юго-восточнее Кракова. Разведка и контрразведка русской армии находилась в ведении министерства внутренних дел, где велико было влияние прусско-немецкого элемента и жандармские офицеры, возглавлявшие разведотделы в армиях, боролись больше с антигерманскими настроениями среди военных собственной армии, чем с немецкой армией.
Чтобы отвлечь внимание русского командования от Горлицкого прорыва, Генеральный штаб Германии в эти же сроки провел отвлекающий удар в Прибалтике и демонстративное наступление на Ипре, где немцы впервые применили газы.
2 мая русская оборона была прорвана, и в образовавшийся прорыв сплошным потоком устремились основные силы немецко-австрийской армии. Все попытки русских войск остановить этот поток заканчивались отступлением. Бросаемые резервы фронта и Ставки, силою до 10 дивизий, вводились бессистемно, поспешно, для залатывания брешей, когда нужно было готовить отражение на новых рубежах[267]. Одного героизма и мужества было недостаточно, войска испытывали острый недостаток в боеприпасах. Враг успевал для поддержки своих войск подвозить тяжелую артиллерию, а русскую армию не могли снабдить даже патронами[268].
С большими потерями русские войска к 15 мая отошли на линию Нове-Място, Сандомир, Перемышль, Стрый. Давление противника продолжалось, и 3 июня русскими войсками был оставлен Перемышль, а 22 июня пал Львов. Успешное развитие наступления и вытеснение русской армии с Галиции возродило в германском руководстве забытые надежды на проведение стратегических Канн по окружению русской армии в Польше, вынашиваемого немцами и австрийцами еще в начале войны.
Наступление германских войск, начавшееся из района Прасныша, против центральной группировки русских войск в районе Варшавы, заставило Ставку отдать приказ на оставление Польши. Царское правительство и перед войной, и в ходе ее, так и не нашло никаких политических решений, чтобы побудить поляков вместе с русской армией защищать польскую землю от вторжения в нее немцев, хотя в окружении царя и в министерстве императорского двора было много сановников– выходцев из Польши. Как известно, Екатерина II, приняв участие в разделе Польши, сразу привлекла к управлению империей влиятельных аристократов Польши и через них сумела внести успокоение в непокорном и беспокойном крае. Но движение за независимую Польшу никогда не прекращалось, и в царствование Николая II, когда самодержавная власть оказалась в слабых и ненадежных руках, оно стало находить поддержку в политических кругах Германии и Австро-Венгрии, да и в самой России, среди высших прусских и немецких сановников, окружавших русского царя.
После овладения Польшей, главнокомандующий войсками на Восточном фронте генерал Гинденбург нанес удар по северному флангу русских войск и 7 мая немцы заняли Либаву[269], и вышли к Шавли и Ковно. Германская конница уже в начале мая стала быстро распространяться по всей Курляндии, где ее восторженно встречали прибалтийские немцы. Казалось, что цели войны, поставленные германским командованием на восточном фронте, близки к завершению, и Россия для немцев виделась уже обреченной на поражение.
Ознакомительная версия.
