Ознакомительная версия.
Оставались истребители. В Бардуфоссе поняли, что «ланкастеры» летят бомбить «Тирпиц», в ту же самую минуту, когда бомбардировщики были обнаружены. Командир линкора требовал, чтобы самолеты немедленно поднялись в воздух.
На фоне снега и льда, покрывавших горы и фьорд и сверкавших в лучах солнца, даже «Тирпиц» показался маленьким, а «ланкастеры» напоминали черточки в небе.
На корабле и по берегам фьорда заработали зенитки, и в небе появились яркие вспышки и клубы черного дыма. Хвостовые стрелки в «ланкастерах» наблюдали за горной цепью, откуда могли появиться истребители противника, помня, что если враг налетит, то от их мастерства будет зависеть судьба экипажа, поскольку верхние фюзеляжные турели остались дома.
«Ланкастеры» бомбили с высоты 14 000 футов; перед тем как бомбы достигли цели, прошло некоторое время. Затем на полубаке «Тирпица» появилась желтая вспышка. Другая бомба попала в берег, еще две поразили корабль – одна попала в мостик, другая – позади трубы, после чего все заволокло дымом. Летчики видели, что другие бомбы разорвались в сетях и что корабль горел. Потом появилась еще вспышка, и на высоту пятисот футов поднялся столб дыма – это взорвался артиллерийский погреб.
Через три минуты начали бомбежку самолеты 9-й эскадрильи и довершили начатое. Но корабль уже был обречен. Когда дым развеялся и «ланкастеры» повернули домой, пилот последнего самолета, оборудованного кинокамерой, увидел, что «Тирпиц» медленно переворачивается. Истребители так и не появились – они вылетели, но опоздали к месту битвы.
Бомбардировщики вернулись в Шотландию, и через несколько часов пришло подтверждение гибели линкора. Разведывательный самолет видел, что «Тирпиц» лежит во фьорде кверху килем; вскоре в эфир вышел Линдберг, норвежский борец Сопротивления, и доложил, что корабль затонул, а немцы сносят в морг, расположенный этажом ниже, трупы погибших моряков.
Вместе с «Тирпицем» погибло около 1200 человек. Семидесяти шести удалось выбраться из его корпуса, прорезав отверстие в днище.
А утром ничто не предвещало такого разгрома. Начинался тихий, прекрасный воскресный день. Рыбаков, живших в небольших, выкрашенных в разные цвета домиках по берегам фьорда, разбудил огонь его 15-дюймовых орудий. Это был заградительный огонь против самолетов, которых еще не было видно. Рыбаки распахнули ставни и выглянули на улицу.
Над «Тирпицем» развевался флаг с тремя полосками: желтой, голубой и снова желтой, которого здесь еще никто не видел, – это был сигнал, предупреждавший о воздушном налете. После первого залпа 15-дюймовых орудий, который был слышен за много миль, было сделано еще два. Из орудий вырывались длинные красно-желтые вспышки, за которыми поднимался коричневый дым. Снаряды рвались в воздухе, оставляя грушевидные облачка, медленно дрейфовавшие по небу.
Заработало несколько дымовых устройств. Но их было слишком мало, и «Тирпиц» выделялся на гладкой поверхности фьорда, словно на картинке. Со стороны солнца показались четырехмоторные самолеты, и воздух наполнился ревом.
Теперь снаряды главного калибра не могли причинить им вреда, и в бой вступила артиллерия среднего калибра и зенитки. Самолеты, казалось, плыли среди разрывов и вскоре были уже над целью.
Две бомбы упали рядом с кораблем, подняв огромные столбы воды. Затем люди на берегу увидели, как огромная третья бомба оторвалась от самолета над «Тирпицем» и ударила рядом с трубой.
Когда развеялся дым, все увидели, что «Тирпиц» резко накренился на левый борт, и его пушки уже не могли стрелять.
Но это была только первая волна «ланкастеров»; за ней шли другие, сбрасывая бомбы, падение которых можно было наблюдать невооруженным взглядом. Одна попала в кормовую башню, которая взлетела в воздух, окруженная клубами дыма, и упала в море рядом с кораблем.
Позже в ста восьмидесяти метрах от фьорда, в горах, норвежцы нашли части механизмов, на которых вращалась эта башня, такие тяжелые, что человек не мог их поднять. Они были выброшены на берег взрывом.
Бомбы продолжали падать, но корабль заволокло дымом, освещавшимся время от времени вспышкой нового взрыва. Когда дым рассеялся, «Тирпиц» кренился уже под углом 45°, и крен продолжал увеличиваться. Наконец, корабль перевернулся почти строго вверх днищем, но тут его надстройки уперлись в дно, и он остался лежать в таком положении. Над поверхностью воды виднелось только его красное днище. На воде горела разлившаяся нефть, повсюду виднелись головы уцелевших моряков, пытавшихся спастись от огня. Не всем, однако, это удалось. Кое-кто смог доплыть до берега, другие уцепились за буйки сетей или залезли на корпус «Тирпица», убедившись, что он больше не погружается.
Были и такие, кому удалось даже не замочить ног. Когда палуба накренилась, они перешли на борт, вставший почти горизонтально, а оттуда – на днище, откуда их и сняли потом спасательные лодки.
С момента падения первой бомбы до гибели корабля прошло всего восемь минут; восемь минут непрерывного грохота и смертельной опасности, среди разрывов бомб и грохота орудий, воплей раненых и криков людей, пробиравшихся наверх из внутренних помещений корабля.
Но в самых нижних помещениях корабля, по крайней мере в одном месте, конец наступил в полной тишине. Под бронированной палубой находился отсек, переборки которого были проложены резиной. В нем находились стальные ящики, содержавшие 20 000 предохранителей электрических сетей, питавших систему управления огнем.
В этом отсеке находились моряки, которые наблюдали за блоками предохранителей. На них были противогазы с телефонными наушниками внутри. Когда начиналась стрельба, водонепроницаемые двери задраивались и открывались дверцы ящиков. Предохранитель представлял собой стеклянный контейнер с металлической проволокой и крошечным красным пузырьком. Когда проволока, которая и была собственно предохранителем, разрывалась, красная черточка исчезала.
Моряки, служившие в этом отсеке, могли переговариваться между собой только по телефону, поэтому все происходящее здесь напоминало старый немой фильм. В отсеке царила тишина. Но когда начали падать бомбы, раздался ужасающий грохот, и корабль тряхнуло.
Матрос по имени Герлах, в чьи обязанности входило наблюдение за одной группой предохранителей, вдруг увидел, что фотокарточка его невесты медленно поехала по столу, и понял, что корабль накренился.
И тут по всему кораблю начали перегорать предохранители; Герлах заменил те, за которые отвечал, но они тут же перегорели снова. Большая часть телефонных линий корабля тоже вышла из строя. Фотокарточка невесты упала на пол, и ее стеклянная рамка разбилась. Потом прекратилась всякая связь, даже с соседним отсеком. Герлах и работавший с ним рядом моряк поняли, что оказались одни в недрах тонущего корабля.
Герлах соединился по телефону со своим соседом по отсеку. Они не имели права покидать отсек, но обоим было ясно, что корабль гибнет. Быстро переговорив по телефону, моряки решили спасаться и направились к трапу, ведущему на палубу. За их спиной раздался треск – это ящики с предохранителями сорвались с креплений. Дизели, вращавшие генераторы, продолжали работать, так что свет еще горел.
Наклон корабля составлял теперь около 60 градусов. Вертикальный трап, ведущий на палубу, принял горизонтальное положение.
Они поднимались с одной палубы на другую; часто путь им преграждали закрытые двери, но они все же ухитрялись пробраться через лабиринт крошечных помещений, теперь совершенно пустых. Герлах добрался до кубрика корабельного оркестра. Он остался один – спутник отстал. Все в кубрике было перевернуто, столы и скамьи опрокинуты, рундуки открыты, повсюду валялись одежда, личные вещи, музыкальные инструменты и оружие.
Он услыхал крики, и в дверь, задыхаясь, ввалилось четверо моряков.
Быстро обсудив ситуацию, все бросились туда, где, как им казалось, лежал путь к спасению. Но главный люк был задраен. Метнувшись к нему, Герлах поскользнулся и упал. И тут только все поняли, что под ногами у них находится потолок, а пол – над головой. В эту минуту они услышали журчание – в отсек просачивалась вода. Корабль перевернулся, и они оказались заперты внутри. Однако моряки вспомнили, что «Тирпиц» стоял на мелководье, значит, часть его корпуса должна остаться на поверхности. У них была теперь одна надежда – вернуться туда, откуда они ушли, – в отсеки, расположенные у днища. Они бросились назад; вода поступала уже отовсюду, журча и бурля.
Неожиданно погас свет, а в отсек, который они проходили, ворвался поток воды. Герлах ухватился за какой-то предмет – иначе бы его смыло. Где-то, очевидно, рухнула переборка. Один из моряков вскрикнул и упал в воду. Теперь их осталось четверо.
Они пытались идти дальше в ледяной воде, но через несколько минут поняли, что заблудились. Вода медленно поднималась – она уже достигла бедер, текла, стараясь захватить их.
Ознакомительная версия.
