Ознакомительная версия.
Неожиданно погас свет, а в отсек, который они проходили, ворвался поток воды. Герлах ухватился за какой-то предмет – иначе бы его смыло. Где-то, очевидно, рухнула переборка. Один из моряков вскрикнул и упал в воду. Теперь их осталось четверо.
Они пытались идти дальше в ледяной воде, но через несколько минут поняли, что заблудились. Вода медленно поднималась – она уже достигла бедер, текла, стараясь захватить их.
Моряки стояли, ожидая конца.
Вода все прибывала, бурля и пузырясь, и вскоре дошла до пояса. В густом и тяжелом воздухе было трудно дышать. Они хорошо представляли себе, сколько им осталось жить. Кто-то стучал зубами. У одного из моряков, старшины, был с собой револьвер, и они заговорили о том, что надо застрелиться, но не могли решить, кто будет стрелять.
Герлах был самый низкий из всех, и вода дошла ему до груди – казалось, что в нее воткнули нож.
Кто-то сказал:
– Как хочется курить!
– У меня есть сигареты, но они промокли. Водонепроницаемых сигарет еще не изобрели.
Герлах вспомнил, что в кармане его спасательного жилета тоже есть пачка. Он ощупал карман, но пальцы дрожали так сильно, что он не сразу определил, что за твердый предмет лежит там у него. Наконец понял, что это фонарик. Герлах ничего не сказал товарищам, боясь, что фонарик отсырел и не работает. Он медленно нащупал пальцами выключатель, не осмеливаясь испытывать судьбу. Наконец нажал на кнопку. Вспыхнул свет, выхватив из темноты мертвенно-бледные лица моряков, глаза которых были обведены коричневыми кругами.
При свете они сумели сориентироваться и поплыли к следующей водонепроницаемой двери. Герлах держал фонарик над головой.
Они налегли на ручку, запиравшую ее, и с трудом открыли дверь. Затем им пришлось одолеть еще три двери. Все поддавались только после значительных усилий. Наконец, они увидели трап, который вел наверх, на палубу, которая должна была находиться внизу. Герлах и еще один моряк поднялись по нему. Вода больше не доставала до них.
Герлах обнаружил, что двое их спутников отстали; его товарищ смертельно устал, и Герлах один пошел назад, чтобы найти отставших товарищей и привести в этот отсек, где они, по крайней мере на несколько минут, могли почувствовать себя в безопасности. Уровень воды был теперь гораздо выше, но он ухитрялся все время держать фонарь сухим.
Герлах отыскал товарищей, они начали подниматься выше, к самому днищу. Вскоре они оказались перед дверью в носовой рефрижераторный отсек. Из щелей в двери на них падали мелкие снежинки, но открыть ее никак не удавалось. Тут они услышали голоса над головой, полезли вверх и оказались в носовой мастерской, ярко освещенной лампой, питавшейся от аккумулятора. Здесь они увидели двенадцать моряков, которые, от усталости и страха, не проявили никакой радости при их появлении.
Над ними находилось двойное дно – пространство между внешним и внутренним корпусами, где хранилась нефть. Кто-то предложил открыть клапан, чтобы посмотреть, не осталось ли там горючего; вытекло всего несколько капель, и моряки поняли, что цистерна пуста. В нее вел люк, но болты, закреплявшие дверцу, не хотели поворачиваться, а большой гаечный ключ находился в соседнем отсеке. В конце концов морякам удалось приоткрыть люк, но дальше он не шел – мешал упавший токарный станок.
Неожиданно моряки услышали шум у себя над головой – кто-то ходил по днищу. Они принялись стучать по корпусу, в надежде, что их услышат. Стук теперь раздавался отовсюду, и прошло несколько мучительных минут, в течение которых они пытались услышать ответный сигнал. Наконец, они убедились, что их услышали, и один из моряков начал выстукивать морзянкой: «Шестнадцать человек под нефтяной цистерной носовой мастерской».
Ответ был таков: «Мы режем корпус, вытащим вас».
Вскоре раздался ужасный грохот. Моряки, оказавшиеся в заточении, подумали, что британцы вновь бомбят корабль. Позже они узнали, что это упал кусок днища, вырезанный газовым резаком. Когда грохот стих, раздались звуки шагов – это спасатели спустились в цистерну и готовились резать ее корпус. Теперь между ними и моряками оставалась одна стальная плита.
Вскоре на потолке своей тюрьмы они увидели красное пламя газорезки. Пламя стало белым, с желтым оттенком, и на пол начали падать куски расплавленного металла. Неожиданно пламя погасло – скопившийся под большим давлением воздух в мастерской начал со свистом выходить наружу и загасил его. Но вот появился еще один язычок пламени, за ним другой. Давление воздуха в мастерской падало очень быстро – морякам казалось, что у них лопнут барабанные перепонки, а один из них даже потерял сознание. Резка корпуса прекратилась, через четверть часа возобновилась, а потом снова прекратилась. Моряки в отчаянии ждали. Вдруг открылся люк и оттуда появился человек, перепачканный нефтью, от которой капли пота на его лице стали похожи на жемчужины. Он пробрался с кормы, где начался пожар, по трубе, в которой был заключен толстый кабель. Вместе с ним по этому темному, узкому проходу пришло несколько десятков крыс, которые были так напуганы, что не стали нападать на него.
Позже моряки узнали, что пламя погасло потому, что, надышавшись газов, выходивших из корпуса корабля, газорезчик потерял сознание. То же самое произошло и с его сменщиком, поэтому работу прервали и возобновили только тогда, когда были принесены противогазы. А в мастерской давление продолжало падать, и, как следствие этого, вода поднялась и доставала теперь до ног моряков.
Наконец, снова заработала газорезка, и на них упал кусок палубы. Моряки увидели над головой синее небо и лица спасателей, протягивавших им руки.
Эти и другие извлеченные из корабля моряки были обязаны спасением Зоммеру, главному инженеру «Тирпица», который во время налета был на берегу. Увидев, что корабль затонул, он принялся собирать по всему городу газовые резаки. Он досконально знал конструкцию корабля и указал, где надо резать корпус, так что спасательные работы начались очень быстро, несмотря на постоянные помехи и поломки. Налет произошел в 8.45 утра, а к пяти часам была освобождена первая группа моряков, среди которых оказался и Герлах. Работы продолжались всю ночь, и в восемь утра, через сутки после гибели корабля, из его недр был извлечен последний живой моряк.
Но не все попытки освободить людей, заточенных в корпусе, увенчались успехом. В одном месте сообщили, что в отсеке находятся двадцать человек. Здесь начали резать корпус. Изнутри передавали, что отсек быстро заполняется водой. Она дошла им до пояса, затем до груди, потом им пришлось плавать. Но прорезать отверстие все никак не удавалось, и те, кто работал снаружи, услышали прощальные крики обреченных товарищей и первые строчки песни «Германия превыше всего». Затем наступила тишина.
Выживших отвезли на берег и заперли на небольшом островке, запретив на какое-то время общаться с внешним миром. Герлаху дали отпуск, но потом почти сразу же отправили на фронт, в действующую армию.
В официальном немецком коммюнике было объявлено, что «Тирпиц» больше непригоден для военных действий. Конечно, он был непригоден, но это случилось гораздо раньше, четырнадцать месяцев назад, когда он подвергся атаке мини-подлодок.
С «Тирпицем» было покончено навсегда; теперь корабли, сторожившие его, могли отправиться на Дальний Восток или принять участие в финальных сражениях битвы за Атлантику. Освободившиеся самолеты тоже включились в эту битву или наносили удары по Германии.
С гибелью корабля связаны две тайны, которые не нашли еще объяснения, – почему не была поставлена дымовая завеса и почему немецкие истребители не перехватили «ланкастеры»?
Когда я обсуждал этот вопрос с командиром авиационной группы Тейтом, я спросил, что он думает по этому поводу. Тейт ответил, что, по его мнению, источники дыма были доставлены в Тромсе, но еще не установлены, что же касается истребителей, то он и сам не понимает, в чем тут дело.
Когда Норвегия была освобождена, Королевский военно-морской флот послал в Тромсе группу водолазов, которые должны были попытаться раскрыть тайны затонувшего корабля. Это была кошмарная работа – под водой, в темноте – видимость составляла всего 60–90 сантиметров, среди многочисленных трупов. Кроме того, она была и очень опасной, поскольку многие помещения были заполнены нефтью; везде лежали боеприпасы, из-за чего в отсеках, расположенных ниже ватерлинии, нельзя было пользоваться резаками. Вместе с водолазами обследовал корабль и Тейт.
Позже четыре участника норвежского Сопротивления начали поднимать с затонувшего «Тирпица» различные вещи. Сначала работа велась в очень скромных масштабах. Норвежцы довольствовались тем, что проникали в корпус и снимали небольшие куски ценных металлов, а также вспомогательные устройства дизелей, электрогенераторы, медные трубопроводы.
Вполне справедливо, что разборкой линкора должны заниматься норвежцы, ибо движение Сопротивления этой страны внесло неоценимый вклад в борьбу с ним. Размышляя об этом движении, начинаешь понимать: все, что нам о нем известно, похоже на айсберг, семь восьмых которого находится под водой. Одну восьмую, или известную нам часть, составляют люди вроде Линдберга, радиста из Тромсе, который умер в 1952 г., Ларсена, шкипера «Артура» и всех тех моряков, которые совершали плавания на «шетландском автобусе», а также Торстейна Рааби, еще одного радиста, который использовал антенну немецкого офицера для своих передач, а прославился позже, став членом команды «Кон-Тики».
Ознакомительная версия.
