— Вы их точно опознали?
— У меня сомнений нет. Это были они. По голосу и внешнему виду узнал.
Газимов решил проверить показания Габдуллина при помощи следственного эксперимента, в ходе которого Ахат поочередно опознал по голосу нескольких односельчан.
Затем Шанс Мавлеевич произвел очную ставку между Ахатом и Рахимой Гилязевой. Этот тактический прием оправдался. После долгих запирательств Рахима сдалась. А тотчас же облегченно вздохнула, словно свалила с плеч непосильную ношу.
Для проверки и уточнения полученных показаний следователь решил с каждым из свидетелей поочередно выехать на место преступления.
Если здесь показания совпадут, значит, они действительно правдивы.
Стояла уже глубокая дождливая осень. Стараясь не угодить в лужу, Шанс Мавлеевич подошел к газику, в котором сидели Ахат Габдуллин и понятые.
— Чертова грязь! — сердито проговорил следователь, усаживаясь в машину, и вездеход тронулся. Спустя некоторое время Ахат взял Газимова за рукав.
— Вот здесь остановимся, — уверенно сказал он и повторил свои показания.
Рахима Гилязева в свою очередь тоже привела следователя к этому месту. Показания совпали.
Майору Исмагилову стало, известно, что Халиков и его группа распространяют угрозы по адресу вызванных к прокурору свидетелей. Это могло серьезно помешать ходу следствия. Тщательно взвесив все «за» и «против», следователь Газимов пришел к выводу, что виновных надо арестовать. Но всех ли четверых? В отношении троих у него уже никаких сомнений не было, а вот Сагир Ялилов не давал ему покоя. Страшно боялся Шанс Мавлеевич непоправимой ошибки. «В нашем деле, — размышлял он, — ошибка недопустима, ведь мы выступаем от имени государства».
Решили еще раз допросить всех подозреваемых с учетом собранных улик.
Перед следователем предстал Халиков. Все показания свидетелей он начисто отрицал, объявил их клеветническими. Но Шанс Мавлеевич уже хорошо знал цену халиковским доводам.
— Я решил вас арестовать, — спокойно сказал он и протянул Халикову постановление об избрании меры пресечения. Тот подпрыгнул, словно на горячую плиту наступил:
— Я протестую, — неистово закричал он. — Я все это так не оставлю!..
Вслед за Халиковым были арестованы Галлямов и Сабир Ялилов.
Казалось, все теперь идет гладко. И вдруг Рахима Гилязева на очной ставке с Закировой изменила свои прежние показания. Это был отказ от всего, что Газимов считал доказанным.
— Не хочу больше вводить вас в заблуждение, — твердо заявила Гилязева. — Все мои показания ложные. За соломой я не ходила и никого там не видела…
— А почему на очной ставке вы подтвердили показания Ахата Габдуллина?
— Ошиблась. Ахат рассказал, а я подтвердила. Вот и все.
Чем это можно объяснить? Ведь все трое арестованы! Неужели сказывается влияние их родственников? Между тем неприятности продолжались. Мать Рахимы — Гилязева Зулейха тоже отказалась от своих показаний.
Всю ночь напролет Газимов — в который раз! — анализировал материалы дела. Еще раз придирчиво прочитал показания Ахата Габдуллина. Тот утверждает, что лично видел, как ножом наносились удары Фариду, А где же ножевые ранения на теле Камалова? Да ведь их нет! Выходит, и Ахат лжет? Надо его немедленно допросить.
— Я вас еще раз вызвал на допрос, — начал Шанс Мавлеевич, предложив свидетелю сесть, — чтобы выяснить важный вопрос. Ваши показания не подтверждаются материалами дела. Если они ложны, еще не поздно все поправить.
— Извините, товарищ следователь, — тяжело вздохнул Габдуллин. — Поверьте, мне самому неприятно. Готов понести любое наказание…
Следователь похолодел: «Все пропало! Значит, и Габдуллин показал неправду!»
— Соврал я малость. Думаю, зря запутал человека…
— Почему?
— Не знаю, как и объяснить.
— Объяснить все же придется, — жестко сказал Газимов.
Габдуллин помолчал.
— Я уж и сам хотел прийти. Боялся, как бы вы Сагира не арестовали.
— А что?
— Сагир Ялилов в убийстве участия не принимал. Фарида те трое убили, и не у яблоневого сада, как я показывал, а около халиковского дома.
— А чем убили?
— Опять же я соврал. Чем избивали я, конечно, не видел, так как сильно испугался и убежал домой.
— Чему же теперь верить, Ахат? Первым вашим показаниям или последним?
— Верьте сегодняшним, товарищ следователь, — умоляюще произнес Габдуллин.
— А причина? Почему прежде неправду говорили?
Габдуллин почесал в затылке.
— Причина? Халиков после убийства был арестован, потом его отпустили. Как знать, может, и вы отпустите его? А он — парень мстительный. Побоялся я сказать правду. Вдруг, думаю, он снова выйдет из тюрьмы. Придет ко мне счеты сводить, вот и скажу: я, мол, тоже наврал следователю — указал неправильное число участников, не то место и орудие убийства… Разве этого мало?
Закончив допрос свидетеля, Шанс Мавлеевич выехал в тюрьму, чтобы допросить арестованных. Первым он вызвал Сабира Ялилова. За десять дней пребывания в тюрьме тот, как говорят, спал с лица.
— Ну, что, Ялилов, будем говорить? — спросил Газимов.
— Мне говорить не о чем, — пожал плечами Ялилов.
— Дальнейшее запирательство бесполезно. Убийство вы совершили втроем около дома Халикова. Вас видел во время убийства Ахат Габдуллин.
— Ахат? — машинально переспросил Ялилов.
— Да, Ахат, — неторопливо сказал Шанс Мавлеевич. — Вот его показания.
Ялилов мрачно выслушал показания свидетеля и, немного подумав, махнул рукой:
— Ладно, пишите. Расскажу все, как было…
И он рассказал, как по инициативе Халикова они решили убить Фарида.
После долгого запирательства признался и Галлямов. Но нелегко досталась Шансу Мавлеевичу победа над Халиковым. Тот упрямо не сдавался. Все переводил на личные счеты.
— Согласно заключению экспертизы, на ваших чесанках обнаружена кровь человека, — сказал Газимов. — Объясните.
— Это после драки с Султановым. Он мне затылок разбил, могла попасть кровь на чесанки с задней стороны.
— Как раз наоборот, — усмехнулся Шанс Мавлеевич, — кровь обнаружена на носках.
— Тогда уж не знаю…
— Ваши соучастники сознались в преступлении.
— Пусть! А я никого не убивал. Если они сознались — судите их! Дайте мне очные ставки, я им глаза повыжгу, — горячился Халиков.
— Дать очную ставку можно.
«Участвовал ли Халиков в убийстве?» — вот единственный вопрос, который следователь задал всем на очной ставке. Галлямов и Ялилов, свидетели Габдуллин и Бариев ответили утвердительно.
Это сломило Халикова.
— Ваша взяла, — сказал он, вытирая капли пота на лбу после одной из ставок. — Признаю себя виновным…
Потом убийцы каждый в отдельности указали место преступления. Только теперь Шанс Мавлеевич до конца восстановил трагическую картину убийства. Решив убить Фарида на почве мести, преступники долго ждали удобного момента. Выезд его к невесте в Аккаен предоставил им подходящую возможность.
Они пошли к Халикову (в это время их как раз видели Бариев и Гайнанова), где вооружились: Ялилов — топором, Халиков — гвоздодером и Галлямов — колом. Затем стали поджидать, когда Камалов станет возвращаться из поселка Аккаен. Около семнадцати часов Фарид с песней подъехал к деревне. Преступники вышли ему навстречу, нанесли удары топором, колом и гвоздодером. Ахат Габдуллин наблюдал сцену избиения. Покончив с Фаридом, Халиков и Ялилов на той же лошади отвезли труп Камалова за два с половиной километра в сторону Аккаена, где сбросили его под мост. Для того, чтобы лошадь не возвратилась в деревню раньше их, завернули ей голову, привязав вожжой к оглобле, а сами вернулись пешком. Там, чтобы создать видимость алиби, все трое тотчас направились вначале в пожарное депо, а затем в сельский клуб. Неясным оставалось одно: почему Гилязевы запутались в своих показаниях?
Вскоре выяснилось и это.
Оказалось, что они дали ложные показания, основываясь лишь на рассказах Ахата. Сами женщины ровным счетом ничего не видели.
Сестра Сабира Ялилова тоже потом подтвердила, что брат ей рассказывал, как убивали Фарида втроем. Тем самым окончательно отпало подозрение против Сагира Ялилова, человек был реабилитирован полностью.
Так спустя два года был распутан преступный клубок. На стол прокурора легли три толстых тома: «Дело Халикова и других».
«Поставить к стенке подлых убийц!» — дружно требовали кармалинцы. Это был голос народа. И Верховный Суд ТАССР выполнил волю народа: Халикова и Галлямова он приговорил к расстрелу, а Ялилова лишил свободы на 10 лет. Приговор приведен в исполнение.
…Священна и неприкосновенна у нас жизнь человека, ее строго охраняет советский закон и его зоркие часовые.
