Многие хороводные наши песни изображают семейный быт в разных его отношениях, но заинька менее всех говорит о нем. Некоторые из русских писателей замечают, что он выражает сельское сватовство, что игроки избирают среди себя резвых и отважных парней, которые носят названия: заиньки, тестя, тещи, шурина и свояченицы; что эта игра замечена в одном московском уезде, по троицкой дороге. Я видел эту забаву во многих местах России, особенно в Малороссии, где она в большом употреблении между детьми и девушками, которые просто забавляются в заиньке, как им вздумается, и поют:
Заинька, заинька,
Серенький заинька,
Серенький заинька.
Представляющий заиньку бегает по кругу и хочет выбежать из него; ему кричат:
Заинька, заинька,
Серенький, попляши!
На лапочки присядь,
Бочком, кружком приляг.
Заинька вертится, ищет места, хочет выскочить; хоровод не выпускает:
Серенький, заинька,
Не скачи, не вертись;
Приляг, повернись,
Бочком, кружком покатись.
Заинька выскакивает, и хоровод расстраивается. Судя по другой хороводной песне, она выражает сватовство.
Заинька, беленький!
Хожу я по хороводу,
Гляжу я, смотрю я,
По всему народу,
Ищу богатого тестя.
Нашел я, нашел я,
Богатого тестя.
Будь ты мне тестик,
А я тебе зятик.
Заинька, беленький!
Хожу я по хороводу,
Гляжу я, смотрю я
По всему народу.
Ищу я ласкову тещу.
Нашел я, нашел я
Ласкову тешу.
Будь ты мне теща,
А я тебе эятик.
Заинька, беленький!
Хожу я по хороводу,
Гляжу я, смотрю я
По всему народу.
Ищу я богатого шурина.
Будь ты мне шурин,
А я тебе зятик.
Заинька, беленький!
Хожу я по хороводу,
Гляжу я, смотрю я
По всему народу.
Ищу я ласкову своячину.
Нашел я, нашел я
Ласкову своячину.
Будь ты мне своячина,
А я тебе зятик.
Заинька, беленький!
Хожу я по хороводу,
Гляжу я, смотрю я
По всему народу.
Ищу я себе ладу милую.
Нашел я, нашел я
Себе ладу милую.
Будь ты мне, лада, невестой,
А я тебе женихом.
Я, выпивши пива,
Ударю тестя в рыло;
Я, приевши пироги,
Пушу тещу-матушку в толчки.
Оседлай, шурин, коня,
Поезжай, шурин, со двора.
Ласковой своячине
Подарю подарочек,
Шелкову плетку.
Весел я, весел,
Что один остался.
С своей ладой милой,
С своей ладой милой,
Три раза поцелуюсь [52].
Действительно ли заинька мог служить когда-либо предметом для изображения семейного быта? Заяц по своей трусливой природе может служить только для забавы резвой, беспечной и неопытной юности, которая не размышляет о том, что ожидает ее впереди. Играют в заиньку еще иначе. Мужчины и девушки, взявшись за руки, составляют довольно обширный круг; в середине его помещается заяц, избираемый из мальчиков. Хоровод двигается то в правую, то в левую сторону, оставаясь в равном расстоянии от зайца, и поет:
Заинька, ускочи, серенький, ускочи,
Кружком, бочком повернись.
Кружком, бочком повернись.
Заяц поднимается на лапочки и хочет выскочить из круга, но его не выпускают. Тогда он, упираясь руками о землю, кружится во все стороны.
Заинька, ускочи, серенький, ускочи,
И под бочки подопрись,
И под бочки подопрись.
Заяц подпирается в бочи фертиком и забрасывает ногу, сначала одну, потом другую.
Заинька, в ладоши, серенький, в ладоши,
Кружком, бочком повернись,
Кружком, бочком повернись.
Заяц, став на корточки, бьет в ладоши; потом мечется во все стороны.
Здесь города все немецкие,
Здесь города все немецкие,
Закрепочки все железные,
Закрепочки все железные.
Есть зайцу куда выскочить,
Есть зайцу куда выскочить.
Серому куда выскочить,
Серому куда выскочить.
Заяц начинает агукать, как дитя, взвизгивать, подражая зайцу, пойманному в тенетах; брыкать ногами и старается вырваться из круга. Мужчины отталкивают его и кричат: «Ату-уу! У-лю». Девушки машут на него платками. Наконец, заяц, заметив слабое место, вырывается из круга, и этим оканчивается игра.
ГУСИ
Чертят небольшой круг, и в середине его садится волк — кому завязывают глаза; потом молодые люди, составляющие хоровод, берутся за руки и становятся вокруг волка на довольно значительное расстояние от начерченного круга; между хороводом и кругом помещаются дети: они играют гусенят.
Хоровод: А, гуси, вы гуси!
Гу енята: Га-га-га, га-га-га.
Хоровод: Вы, серые гуси!
Гусенята: Га-га-га, га-га-га,
Хор<овод>: А где, гуси, были?
Гус< еня та>: Га-га-га, га-га-га.
Хор<овод>: Кого, гуси, видели?
Гус<енята >: Га-га-га, га-га-га.
В то время, когда гуси кричат, волк бросается на них, чтобы схватить кого-нибудь и, если поймает, то отводит на середину и сажает на определенное им место. Посаженный не смеет встать до окончания песни. Если же волк не поймает, то возвращается на свое место и ждет нового крика гусей.
Гусенята: Мы видели волка,
Унес волк гусенка,
Что самого лучшего.
Что самого большого.
Хоров<од>: А, гуси, вы, гуси!
Гус<енята>: Га-га-га, га-га-га.
Хор<овод>: Щиплите-ка волка.
Пойманные и непойманные гуси бросаются на волка, а он, сорвав с глаз своих повязку, кружится и старается ускользнуть из хоровода, что не так легко сделать, потому что хоровод не выпускает волка. Если ускользнет волк, то его не трогают более, и игра оканчивается.
СИНИЧКА
Вот вам олицетворенное сватовство. Снегирь-жених после долгих неудач решается жениться, а между тем знакомые спрашивают его: почему он не женится? Он отвечает: что ему некого взять за себя. Такой обыкновенно ответ у женихов с неудачами. Наконец, синичка — сестра снегиря созывает к себе гостей и тут улаживает выбор. Так делается в семейной жизни, в коей женщины довершают свадьбу.
Во время хоровода снегирь-жених ходит в кругу, обращаясь лицом к поющим, и высматривает невесту. Хор поет:
За морем синичка не пышно жила,
Не пышно жила, пиво варила,
Солоду купила, хмелю взаймы взяла.
Черный дрозд пивоваром был,
Сизый орел винокуром слыл.
Дай же нам, Боже, пиво то сварить,
Пиво то сварить и вина накурить.
Созовем к себе гостей, мелких пташек.
Совушка, вдовушка, незваная пришла,
Снегирюшка по сеничкам похаживает,
Совушка головку поглаживает.
Стали все птички меж собой говорить:
— Что же ты, снегирюшка, не женишься?
— Рад бы я жениться, да некого взять:
Взял бы я чечетку — то матка моя,
Взял бы я синичку — сестричка моя,
Взял бы я сороку — щекотливая.
Есть за морем перепелочка,
То мне ни матушка, ни тетушка,
Ту я люблю, за себя возьму.
— Здравствуй, хозяин с хозяйкою,
С малыми детками на многи лета! [53].
ВОРОБУШЕК
Это насмешка над разными недостатками девиц и молодых парней. Она вошла в хоровод в виде поучения, и часто случается, что намеки производят явное неудовольствие или между играющими, или между теми, кои смотрят на эту забаву. В старину не знали театральных представлений, но зато многие песни служили нашим предкам изъяснением слабостей обоего пола. Бывают случаи, что пороки не всегда могут быть осмеяны явно. Древние народы рассказывали о них в виде басен, потом вывели их на сцену под многоразличными изменениями и, наконец, олицетворили их в театрах. Наши зрелища, появившиеся в половине XVII века, в царствование Алексея Михайловича, под непосредственным распоряжением достойного его любимца, ближнего боярина Артамона Сергеевича Матвеева, не могли занять простой народ, который и доселе забавляется хороводными играми от души и сердца. Пора бы нам заняться своим народным, вводить свое, потому что многое чужестранное не по нас и не по нашему духу. Справедливо сказал в свое время об иноземцах ближний боярин Афанасий Лаврентьевич Ордын-Нащокин: «Их платья не по нас, а наши не по них». Как бы ни было, игра воробушек есть любимая между сельскими жителями, и она действительно веселит всех их. Делается крут из девушек и молодцев, в середине их стоит воробушек — один из играющих; он при пении песни изображает разными своими телодвижениями и коверканиями походку гордых, уродливых, насмешливых и ненавистных людей. Искусство воробушка состоит в том, чтобы уметь все выставить ловко и естественно.
