Ознакомительная версия.
Прошу допросом к[омисса]ров выяснить было ли давление по резолюции.
О ней я узнал, когда она была уже послана в Москву.
Стр. 6
Ответственность на Совкомбалт не предлагаю, а держал его постоянно в курсе их дел и знал его мнение. Напр[имер] железнодорожный мост и Шпилевский
О демаркационной линии —
Замечание об инструктировании Блохина ни на чем не основано и голословно, и ее <…> по отправлении по юзу на другой день.
Устно от Троцкого никаких инструкций не получал.
Стр. 7
Где это немедленно?
С течением времени положение меняется – в конце апреля – это было угрожающе
в 20 числах мая – много тише по уходу немцев.
Не якобы, а смотри донесения Каминдива.
Нефть нужно перекачать, подвезти и накачать – это требует времени – прошу выснить экспертизой механиков.
Ни в какой агитации никогда не участвовал
Листы повез в Москву
Стр. 8
Никакой передачи власти Командования так и не было в резолюции Минной дивизии.
Прошу достать точный текст моего ответа Саксу – это он своей <…> дела Лисаневич и Засимука не возражал их оставить их на флоте
Стр. 9
Мои планы и мое восприятие политики <…> очевидны и естественно вытекают из политических задач – <…> положению и проч. и когда я почувствовал, что это мне не под силу, я хотел узнать настроение съезда, а когда Флеровский спросил, каково мое мнение, то я ответил, что единственный выход – это <…> (запросить Альтфатера и чинов штаба о моем уходе с поста Наморси)
Неверно всего предыдущего со стремлением к власти.
Стр.10
Для исполнения нужны были <…> – спросить Лисановича, что таковых у меня не было.
Нужно знать, как и что будет принято на местах.
С какими мандатами пойдет делегация я узнал post factum когда мне прислали накануне моего отъезда копию. Ни малейшего отношения к ее содержанию я не имею.
Стр.11
Уход нужно мотивировать и иметь для него многие основания.
Безграмотность – отношение к телеграммам Сакса.
Пункт 5 я говорю, что если есть политические причины, то так нужно мне и говорить.
Причины ухода не есть агитация.
Блохин сам меня спрашивал уйду ли я, и я это подтверждаю.
Шла одна спрошная интрига. Сакс ни разу не говорил со мною, а толь
ко доносил, так работа созидания идти не могла – это есть мотив ухода, а не агитация.
<…>
21 июня [1]918
В своем последнем слове я (должен отметить), к сожалению, не могу основываться на показаниях свидетелей] Блохина и Дужека, за их отсутствием
Как я отказывался от власти и должности Наморси, ибо отчетливо видел на деле, что конфликты по разрешению оперативной, бытовой, политической частей для этой старшей на Балтийском море должности – постоянно будут иметь место в жизни.
Аресты предыдущих командующих Балт[ийским] флотом Вердеревского и Развозова, произведенные на моих глазах, служили к тому лучшей иллюстрацией.
Мне приходится основываться на показаниях свидетеля обвинения Троцкого, которое было лишено объективности и было проявлением своих умозаключений, субъективным, которое исходило прежде всего из обоснования моего ареста)
Я вступил в обязанность Н[ачальни]ка Морских Сил, по показанию свидетеля обыинения Троцкого, после ареста Развозова под давлением тяжких обстоятельств <…> движения белогвардейцев в Финлиндии, занятия Аландских о[стро]вов шведами, вторжения немцев в Ревель и измены на флоте – Волынец и Пармо. Побудило меня на вступление в должность 20-летняя служба на флоте – с ним я пережил Артур, пережил и новое строительство флота непосредственно при покойном адмирале Эссене, давшее флоту возможность в течение 31/2 лет до конца войны держать Финский залив в своих руках. Но это моральные причины, побудившие меня в минуту опасности заместить должность Н[ачальни]ка Морс[ких] Сил непосредственно после ареста Развозова.
Но на скамье подсудимых я должен стать не на разбор морских причин, а на факты и законные основания.
Декрет Сов[ета] Нар[одных] К[омисса]ров от 29 января объявил старый личный состав флота распущенным. Объявлена была служба на флоте по контракту с вольного найма. Контракт, приложенный к тому же декрету, определяет обязанности лица, его заключившего; нарушение обязанностей рассматривается с правовой стороны как нарушение контракта и влечет за собою судебную ответственность.
Свидетелей моих здесь нет, которые показали бы, что контракта лично я не заключал, т. к. в марте собирался уходить из флота, хотя с него должно начинаться производство дела. Значит – какие вобще могут быть обвинения в нарушении чего-либо. Они отпадают, т. к. нарушать нечего за отсутствием контракта (помимо того, что обвинения разбиваются фактами, данными защитника). Кроме того Совет Нар[одных] К[омисса]ров назначил меня на должность Начальника Морс[ких] Сил помимо моего со-огласия. Декрет же о принудительной службе вышел только в конце мая. Такова действительная сторона дела.
Далее я считаю, что в свободной стране, уходя с какого-нибудь места, я могу сказать своим ближайшим сослуживцам и сотрудникам, что побуждает меня уйти. Это максимально может рассматриваться как расхождение во взглядах и мыслях.
Факт моего ухода с поста (юз 23 мая) – это ликвидация моей деятельности, и он стоит в прямом логическом противоречии с инкриминируемой мне подготовкою контр-революционногоо переворота и государственной изменою.
Вся деятельность революционного Балтийского флота (со всей его совокупности) в наибольшей степени свидетельствует, сколь неосновательно, по существу, это обвинение, относящееся к области умозаключений, но не фактов. Наконец, присутствие одного лица на скамье подсудимых делает несерьезным такое предположение о перевороте, и я с негодованием отвергаю всю заключительную часть обвинительного акта.
С октября прошлого года я непрерывно и непосредственно состоял при управлении Балтийским флотом – и никто, никогда, ни разу и ни при каких обстоятельствах не высказал мне даже (подобного) предположения.
Не дети же в конце концов делали революцию на Балтийском флоте.
Допросить
А.М. Альфатера
1. От кого исходят в морском Ведомстве приказы по флоту.
2. Говорил ли он мне о необходимости вести регистрацию офицеров, уходящих со службы по декрету 29 января.
3. Когда вышел декрет о принудительном оставлении бывших офицеров на флоте.
Е.А. Беренса
1. Передавал ли я ему в конце марта или в начале апреля юзом из Г[ельсингфор]са, что назначение меня Наморси Сов[етом] Нар[одных] К[омисса]ров состоялось помимо моего согасия и желания.
2. Передавал ли он мне в Ге[льсин]форс через Зарубаева, почему мор]ская] коллегия категорически запретила <…> выйти с углем и эскадрой, пробивающейся во льдах из Г[ельсингфор]са в Кр[оншта]дт.
3. Передал ли я ему, чтобы Cromie не искал встречи со мною.
Сакса
1. Заключила ли морская коллегия, <…> я непосредственно подписями, контракт со мною.
2. п.3. Альтфатера
Е.А. Блохину и Дужеку
1. Отказывался ли я от назначения должности Наморси 20–25 марта.
2. Не устраивали ли специально в верхний рубке Кречета заседание Сов[ет] К[омисса]ров, где приводились все доводы против назначения.
3. Dito в совете флагманов.
4. Совет Нар[одных] К[омисса]ров спращивал ли меня о моем согласии на назначение Наморси.
5. Был ли со мною заключен контракт на службу морской коллегией, которой я непосредственно был подчинен.
6. Поступали ли на меня с флота заявления, что в моих поступках, действиях и мероприятиях есть что-либо направленное к попытке переворота и измены.
7. Замечали ли Вы в поступках, действиях и мероприятиях то же самое.
Дужеку
1. Указывалось ли мною, что с приходом Новиков в Кр[оншта]дт и Петроград нужно отставить готовность ко взрыву их и я такого приказания не отдал, считая пол-жение <…>.
Блохину
Известно ли Вам, что в моем и Вашем распоряжении не было <…> П[етро]град[ского] и Кр[оншта]дт[ского] портов денег. Нечего было пересылать Зеленому.
<…>
Документы о реабилитации А.М. Щастного
Обращение начальника Управления военных судов
генерал-полковника А.И. Муранова
к Генеральному прокурору РФ А.И. Казаннику
Управление военных судов
Министерства юстиции РФ
24 февраля 1994 г.
В последние годы в средствах массовой информации, армейских и флотских кругах неоднократно поднимался вопрос о реабилитации и восстановлении доброго имени командующего Балтийским флотом Алексея Михайловича Щастного. 21 июня 1918 года он был приговорен Революционным трибуналом при ВЦИК к расстрелу за попытку контрреволюционного переворота. Принимая во внимание большой общественный резонанс этого дела, его интерес с исторической точки зрения, работниками нашего Управления ранее изучалось архивно-следственное дело A.M. Щастного (находилось на хранении в УКГБ по Ленинградской области, арх. № 3614), а также другие материалы, связанные с осуждением российского военачальника.
Ознакомительная версия.
