Сообщают, что информацию с комплекса со «Стрелой» во время учений использовать не будут. Из-за неисправностей!? Георгий просит и ему разрешают хотя бы отдокументировать работу на комплексе в процессе учений. В день учений Георгий с утра на мраморной горе. Майор, командир расчета, включает комплекс. Все работает штатно. Но, примерно так же, как и на флоте, оказывается, что невозможно отфотографировать боевую работу. Отказала кинофотокамера, не работает автоматическая покадровая съемка. А вручную некому нажимать на кнопку при каждом обзоре. «А мне можно будет понажимать?» — попросил Георгий. — «Можно!» — согласился командир. Чем и занялся Георгий. Всю работу ему удалось просмотреть и сфотографировать. И пожалеть, что комплекс не участвовал в учениях. Правда, оставалась надежда на то, что будут обработаны кинофотопленки, отснятые с его помощью. Да и результат, полученный со «Стрелой» на маловысотной РЛС, стоявшей без операторов на ракетоопасном направлении, тоже пойдет в зачет.
В ожидании учений Георгий зашел в библиотеку дома культуры городка и нашел там журнал «Юность», где была опубликована поэма Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Вот это была радость! Чуть не половину поэмы Георгий переписал в записную книжку. Как это все было близко! «Ну, браток, каков итог? Обмишулился чуток! Только сей чуток потянет лет, примерно, на пяток!» Или вот еще: «Ну, Федот, теперь держись! Дело верное, кажись. Вот уж этого заданья ты не выполнишь ни в жисть!» — «Не смогешь — кого винить? Я должен тебя казнить! Государственное дело, ты улавливаешь нить!?» — «Мне бы саблю, да коня — да на линию огня! А дворцовые интрижки — это все не для меня!» Хорошо сказано!
Вечером после учений Георгия в столовой отозвал знакомый офицер из академии ПВО. «Послушай, я случайно услышал разговор. Твой командир расчета рассказывал о работе. Его спрашивает сосед: „Ты что, отдашь Георгию эту пленку?“ — „Да нет, она у меня не получится!“» Чего-то похожего Георгий и ожидал… На другой день, когда он приехал на мраморную гору, майор сообщил ему уже ожидаемую новость, пленка не получилась. «Правда», — сказал он, — «кусочек все-таки получился. Возьми!» Это было самое большое, что он мог сделать.
Главный инженер Московского округа с маловысотной РЛС оказался в похожей ситуации. Эксперимент он все-таки провел, результат был отличный. В итоги учений результат не попал, — в планы учений работа не входила. Георгий попытался сделать так, чтобы подаренный кусочек пленки с учений попал хотя бы в иллюстративный материал. Он передал его в НИИ ПВО, хорошо и давно знакомому начальнику отдела. Тот пообещал, но и у него ничего не вышло. Были подготовлены и приняты совсем другие решения…
На память Георгию остались несколько кусочков мрамора с мраморной горы.
Самолет на Красной площади
«Все бывает, все бывает,
Все на свете может быть.
Одного лишь не бывает —
То, чего не может быть!»
(Народная мудрость)
Генерал очень спешил. Он быстро шел по коридору министерства радиопромышленности, направляясь к кабинету главного инженера главка. Этому главку подчинялись заводы, КБ и НИИ, занятые производством радиолокаторов ПВО, а генерал руководил управлением министерства обороны, отвечавшим за заказ таких радиолокаторов, был их гензаказчиком. Он был хорошо знаком с Георгием, они часто встречались на техсоветах в головном институте, где Георгий обычно не упускал случая если не выступить, то уж непременно задать пару каверзных вопросов. Да и постоянно возникавшие проблемы в разработках, которыми занимался Георгий, или при серийном производстве разработанных РЛС, которые сопровождали КБ, где он работал, часто приходилось выносить на решение гензаказчика. Как-то при одной из встреч Георгий даже позволил себе обратиться к озабоченному генералу с шуткой: «Что невесел, генерал? Или корью захворал? Или брагою опился? Или в карты проиграл?!» Тот, похоже, Филатова еще не читал, тем более на память не помнил, и шутку не оценил. Но не обиделся. Кто бы что ни говорил, работали заказчики серьезно, с раннего утра и до позднего вечера. Решения приходилось принимать непростые — какую технику двигать, какую отправить на доработку, какую прикрыть. И каждое решение напрямую задевало судьбы сотен и тысяч людей — инженеров и рабочих, офицеров и солдат, руководителей и чиновников. Если нет войны. А если завтра война? Заказчики были хорошо информированы о возможностях противника, о его технике и ресурсах, куда лучше, чем большинство наших граждан, не в обиду нам будь сказано. Именно заказчики должны были брать на себя решения по возникавшим вопросам. Включать в план поставок, запускать в производство новую технику, или продолжать производить старую, апробированную технику? Модернизировать старую технику, служащую верой и правдой, или не тратить время и деньги на продление ее жизни, а сосредоточить средства на создании новой техники?
Георгий по жизни оказался в вихре этих проблем. Вспомним, как с самого начала на молодом заводе ему пришлось осваивать «незаконнорожденный» радиолокационный комплекс «Алатау». Потом участвовать в нескольких модернизациях этого комплекса, последней из них стало встраивание в него цифровой унифицированной системы обработки сигналов «Стрела». Каждый раз эти работы приходилось отстаивать в сравнении с заданными в разработку новыми и новейшими РЛС, подтягивать старую технику до уровня новой. А иногда и выходить на другие уровни. Каждый раз была борьба, прямая и закулисная, каждый раз возникала смута. За Георгием даже закрепилось прозвище «возмутитель спокойствия». Георгий постоянно приставал к заказчикам на всех уровнях с предложениями обратить внимание на возможности обновления, модернизации действующей техники. Основной причиной для таких инициатив, вносящих некий разлад в стройное течение официально заданных разработок, было убеждение в неприподъемности создаваемой вновь радиолокационной техники. Зародилось это убеждение, как помнит читатель, в самом начале биографии Георгия, после намерений заменить громоздкий и тяжелый «Алатау» на грандиозный «Бештау», размещавшийся в семидесяти двух «троллейбусах» — тяжелых прицепах. История с «Бештау» в тех или иных вариантах повторялась и повторялась вновь. Причины были ясны. И то, что разработки поручали большим коллективам, а большой коллектив не может сделать небольшое изделие. И то, что у разработчиков кружилась голова от обилия новых технических идей и новых технических возможностей. И то, что чем выше назначалась цена изделия, тем легче было обеспечить заводам заданный «партией и правительством» темп роста объемов производства. Ох, уж этот темп роста! Именно с него и начался разлад общественного производства, задаваемого разумным и взвешенным планом, именно это и было главной провокацией западных экономистов! Каких только глупостей не делалось ради «Его Величества Вала!». Начинали гонять кооперацию от завода к заводу, чтобы два, три, четыре раза считать одну и ту же продукцию. Георгий помнил, как по одному из новых изделий главк распорядился узлы делать на одном заводе, блоки из них собирать на другом, потом блоки возвращать для установки в шкафы на первый завод, шкафы направлять для установки в прицепы снова на второй завод, а потом прицепы собирать в комплекс опять на первом заводе! При этом вал возрастал многократно. Одним словом, пароль — «План по валу!», отзыв — «Вал по плану!»
Так работали «внутренние» причины. Были еще и внешние. Противник наращивал и наращивал средства нападения, совершенствовал их, снижал отражающую поверхность целей, повышал точность и дальность полета беспилотных средств, спускался в зону местных помех, на малые высоты, наращивал мощность помех, расширял способы их постановки. На все эти выпады приходилось отвечать совершенствованием аппаратуры, а значит снова — ценой ее. Вот все это и была холодная война! В итоге страна не могла позволить себе выпуск новых РЛС ПВО в таком количестве, чтобы обеспечить сплошное перекрытие воздушного пространства страны, достигнутое с помощью действующих средств. Тогда для чего нужен забор, построенный только из столбов с пустыми дырами между ними? Что означают два новых ружья на всю советскую армию? Значит, думал Георгий, нужно либо оставить без изменений старую технику и ждать, пока все убедятся в ее слабости, либо все-таки модернизировать ее. Естественно, за счет еще большего сокращения выпуска новой техники, а то где же еще взять деньги?
Никакого восторга его предложения не вызывали. Ни у кого! Хотя открытых возражений он не встречал. Или почти не встречал, да и то не возражения, а сомнения. Знаете, как бывает? «Хороший мужик, но увлекающийся! Проверять все это нужно, проверять и проверять! Там и ошибки могут быть, да и не во всех ситуациях все будет гладко. Как бы не испортить то, что есть». А в принципе никто не возражал. Заместителем главкома ПВО по вооружениям в начале нашего повествования был простой в обращении и очень прагматичный генерал. Это был знаменитый «сталинский сокол», штурман знаменитого перелета Чкалова по маршруту СССР — США Георгий Филиппович Байдуков. Сменил его на этом посту молодой генерал, вышедший из военного НИИ ПВО. Вся военная политика в области ПВО исходила из этого НИИ, любая ревизия этой политики была ревизией деятельности этого НИИ, да и всех других НИИ и КБ, и деятельности главка и министерства, как ни крути! Молодой заместитель главкома терпеливо выслушал однажды Георгия, после чего написал на бумажке для заметок: «Я за модернизацию старых станций». И расписался. Георгий сохранил эту записку…
