Вот почему та пресловутая запись в акте испытаний комплекса со «Стрелой» волей-неволей снова сталкивала комплекс и новые РЛС, навлекая на разработчиков «Стрелы» раздражение и гнев их авторов и заказчиков. Какой же от них было ждать реакции на предложение разработчиков «Стрелы» встраивать унифицированную ЦСО в их старые РЛС. Мало того, что это все-таки обидно, когда кто-то тебе оказывает непрошеную помощь, но ведь продление жизни старых, действующих РЛС резко сокращало рынок для новых, только еще разрабатываемых РЛС. У Георгия всегда оставались глубокие сомнения в правильности такого решения. Ведь все зависело от того, придется ли вести не холодную, а горячую войну. Когда реальной войны нет, то вообще все оружие, недолговечное, как и любые вещи на свете, не потребуется вовсе! Это вечная проблема. Смущало только то, что громадная цена новых РЛС не оставляла надежды на их появление в войсках в нужном количестве. Таким образом, если бы запись в акте испытаний комплекса была поддержана высшим руководством страны, это ставило бы сложнейшую задачу перед заказчиками и разработчиками, неприятную задачу — быть новым РЛС или не быть!
Главный инженер РТВ ПВО поплатился за эту инициативу, его вскоре отправили на пенсию. Комплексы со «Стрелой» пошли в серию, но большинство из них попали не в войска, а в госрезерв. Коллектив КБ, где разрабатывался «Курган», разработал новую РЛС, которая заменила комплекс со «Стрелой». А тут началась перестройка, после которой высшему руководству стало не до ПВО…
«Я верю, друзья, караваны ракет…»
(Из песни тех лет)
«От счастья пьян, я подползу к аэроплану.
Помахаю рукой Сары-Шагану!»
(Из народной песни тех лет)
И еще раз «Стрела» попала на испытания. Это были серьезные военные игры, которые устраивались периодически. Одновременные учения войск Военно-воздушных сил и войск Противовоздушной обороны периодически проводились на другом южном полигоне, на Балхаше. Теперь это сопредельное государство, независимый Казахстан. А тогда из Москвы летал рейсовый самолет. Билеты продавали по спецзаявкам, и бывалые командировочные с сумками и чемоданами, неотличимые на вид от советских туристов и отпускников, слушали объявления в аэропорту и шли на посадку на свой номер рейса. Георгий вспомнил, как после долгого полета, после приземления в выгоревшей степи в самолете раздался взволнованный голос пассажирки: «Скажите, это уже Сочи?» Номера рейсов случайно оказались похожими, а на Сочи местность походила весьма мало. Пришлось незадачливой пассажирке прокатиться на этом же самолете в обратном направлении, никто ее из самолета на секретный полигон не выпустил.
Георгий уже бывал на этом полигоне. Помните, во время солнечного затмения они так увлеченно возились с аппаратурой, что затмение проморгали. Городок Приозерск располагался прямо на берегу озера Балхаш, в его малосольной части. Он мало отличался от других полигонных городков — казармы, невысокие военные гостиницы, заборы с дырами в них и воротами со строгими КПП, столовые и непременные дворец культуры, кинотеатр, дом офицеров. В этот раз основные работы разворачивались далеко от Приозерска. Вдоль долины, предназначенной для полетов низколетящих целей, выстроились на невысокой гряде все радары, участвующие в учениях. Гора была из белого мрамора! Располагались там и две дальномерные кабины комплекса со встроенной «Стрелой». Это была уже не степь, а самая настоящая полупустыня, с верблюжьими колючками, змеями и мелкими скорпионами, которых перед дембелем воины заливали в эпоксидную смолу — на сувениры. Получался брелок, неотличимый от янтарного. Ну, почти неотличимый!
Невдалеке от мраморной горы располагался небольшой военный городок — казармы расчетов и охраны, штаб, гостинички для «промысла», дом культуры, столовая. О предполагаемом участии комплекса со «Стрелой» в этих учениях Георгия предупредили заранее, но приглашения как такового все не было. Особый интерес к этим учениям вызывался тем, что на них впервые предполагались испытания советской крылатой ракеты, способной летать на предельно малых высотах. Это был «наш ответ Чемберлену», аналог грозного американского оружия, которое как считалось, способно как сквозь масло проникать сквозь нашу противовоздушную оборону. Потому что времени на обнаружение такой низколетящей цели остается мало, отражения от местных предметов забивают экраны РЛС, а системы защиты от пассивных помех работают неэффективно, оставляя массу мешающих остатков или убирая вместе с ними и полезный сигнал.
Опыт работы «Стрелы» по подобным целям, как мы уже рассказывали, был получен на полигоне в Кап-Яре, поэтому за комплекс Георгий был почти спокоен. «Стрела» должна была справиться. На этих учениях была сделана еще одна попытка обратить внимание на возможности «Стрелы» в старых РЛС. Самой массовой радиолокационной станцией, выпущенной тысячами, была РЛС, предназначенная специально для обнаружения маловысотных целей. Они применялись и в сухопутных войсках, и в войсках ПВО. Считалось, что стабильность ее аппаратуры в принципе не позволяет обнаруживать малоразмерные низколетящие цели. Однако проверка работы «Стрелы» в этой РЛС, выполненная еще с макетом «Стрелы», показала, что все не так плохо. Чаще на качество обнаружения целей влияло отсутствие серьезных систем устранения остатков с экрана РЛС. Таких, которых так много использовалось в ЦСО. Всего ЦСО была проверена разработчиками на восьми типах РЛС, ведь она задумывалась как унифицированная. Проверки подтвердили главное, как считал Георгий — можно с помощью цифровой техники создавать аппаратуру, способную реально работать в РЛС с различной длительностью сигнала, различной длиной волны, различного назначения.
В испытаниях «Стрелы» в составе маловысотной РЛС оказался заинтересован главный инженер Московского округа ПВО. Это был молодой, энергичный, думающий военный инженер, кандидат технических наук… Именно его подразделения представляли ПВО на балхашских учениях. Он предложил Георгию встроить ЦСО «Стрела» в одну из маловысотных РЛС, которую состыковывали с линией передачи радиолокационных данных. Такая спарка могла устанавливаться на ракетоопасном направлении и в необслуживаемом режиме обнаруживать и передавать информацию о маловысотных целях. Вот такое задумывалось рацпредложение. Георгий прилетел со своим коллегой Виктором на место испытаний. Им дали уазик, довезли «Стрелу» до маловысотной РЛС, затащили ее в прицеп РЛС, подключили, проверили. Работает! А в степи бушевала все это время жуткая пыльная буря, несомая ревущим ветром! Выплевывая пыль, забивавшую и рот, и нос, Виктор с Георгием забрались в уазик и добрались до своей гостиницы. Дальнейшее участие их самих в работе не требовалось, техника была проверена и к бою готова.
На другой день их подбросила попутка до Сары-Шагана. Стоя в кузове, они подставляли грудь встречному воздушному потоку, умеряющему зной. Ехать домой решили на поезде до Караганды, а там на самолете через Москву. И вот тут на вокзале в Сары-Шагане у них началась настоящая жажда, которой ни до, ни после того Георгию испытывать не довелось. Сухой воздух пустыни вызвал резкое обезвоживание организма, хотелось пить, пить, пить. Не доверяя качеству водопроводной воды на неухоженной железнодорожной станции Георгий развел в банке розовую марганцовку. Ничего слаще он не пил, никакие кока-колы не могли сравниться с этим напитком! А в вагоне поезда до самой Караганды они все пили и пили жидкий поездной чай, стакан за стаканом, без остановки.
Когда они приехали, наконец, домой, их уже ждала спецтелеграмма: «ЦСО неисправна, в работах участвовать не будет». Позвонили в Москву, гензаказчику, что делать? «Выезжайте, билет заказан!» — «Ну, что, Виктор? Дорогу знаешь». — «Раз надо, значит надо!» Через два дня Виктор сообщает с полигона, что все исправно, тревога ложная, он выезжает домой, билет ему достали. На следующий день после его отъезда снова Москва сообщает о неисправности аппаратуры. Виктор еще и до дома доехать не успел! Странно получается, будто бы разработчики ведут себя несерьезно. Георгий садится на поезд, и на другой день он уже на позиции на Балхаше. До испытаний два дня. Георгий приезжает на мраморную гору, проверяет аппаратуру — все исправно! Опять ложная тревога. Выдвигается версия, что это дважды один вызов. Да всем и не до промышленников, расписание, графики, время, полеты… учения проводит сам главком ВВС.
Сообщают, что информацию с комплекса со «Стрелой» во время учений использовать не будут. Из-за неисправностей!? Георгий просит и ему разрешают хотя бы отдокументировать работу на комплексе в процессе учений. В день учений Георгий с утра на мраморной горе. Майор, командир расчета, включает комплекс. Все работает штатно. Но, примерно так же, как и на флоте, оказывается, что невозможно отфотографировать боевую работу. Отказала кинофотокамера, не работает автоматическая покадровая съемка. А вручную некому нажимать на кнопку при каждом обзоре. «А мне можно будет понажимать?» — попросил Георгий. — «Можно!» — согласился командир. Чем и занялся Георгий. Всю работу ему удалось просмотреть и сфотографировать. И пожалеть, что комплекс не участвовал в учениях. Правда, оставалась надежда на то, что будут обработаны кинофотопленки, отснятые с его помощью. Да и результат, полученный со «Стрелой» на маловысотной РЛС, стоявшей без операторов на ракетоопасном направлении, тоже пойдет в зачет.
