Такой вывод специалистов, подкрепленный оперативной практикой самих контрразведчиков, позволил значительно сузить район поиска. Основываясь на нем, группа генерала Николаева подняла из архива данные на все поездки сотрудников американского посольства — в первую очередь тех, кто подозревался в проведении разведывательной деятельности, — совершенные за последние два года на территории СССР Путем сопоставительного анализа маршрутов их движения и прохождения каналов связи были выделены те места, где они пересекались…
Казалось бы, такой подход являлся наиболее оптимальным, но ожидаемого результата он не принес. Европейская часть страны оказалась «чистой» от американских «жучков». По мере того как направление поиска все дальше смещалось на восток, у Юрия Алексеевича и его подчиненных все меньше оставалось надежды на удачное завершение этой операции. Пессимисты грешили на то, что «закладку» проморгали, предлагали вернуться в исходное положение и все повторить сначала. Оптимисты не теряли надежды и стояли на том, что не следует шарахаться из стороны в сторону, а необходимо последовательно продолжать дальнейший поиск.
В конце сентября 1981 года поисковые группы вышли на берег Охотского моря, по дну которого пролегал последний участок магистрального кабеля связи. Стояла глубокая осень. Холодные дожди сменялись шквалистыми ветрами и свирепыми штормами. В этих условиях предстояло обследовать участок дна протяженностью в несколько сот километров — от пункта Оха-Ола вблизи Магадана и до Усть-Хайрюзово на Камчатке.
К работам были привлечены значительные силы и средства: специальные суда Краснознаменного Тихоокенского флота и ряда гражданских организаций, имевших в своем распоряжении гидролокаторы, телевизионные системы и другие средства подводного оптического и акустического обнаружения. Наряду с ними задействовались специальные автономные глубоководные аппараты, а также опытные водолазы из отряда гидронавтов.
Наступившие холода и непогода зачастую вынуждали контрразведчиков, военных моряков и гражданских специалистов трудиться в условиях, связанных с риском для жизни. И чем меньше оставалось километров необследованной кабельной линии, тем труднее становилось работать. С севера все чаще налетали снежные заряды, принося леденящее дыхание близкой зимы, штормящее море лишь на короткое время позволяло заглядывать в свои глубины…
С утра 20 октября 1981 года с материка подул ветер и разогнал низко нависшие над морем тучи. К девяти часам проглянуло тусклое осеннее солнце, горизонт прояснился. На борту кабельного судна Тихоокеанского флота «Тавда» все пришло в движение. Команда и отряд гидронавтов спешили воспользоваться погодным «окном» и обследовать один из последних участков кабельной линии, находившийся в нейтральных водах.
Судно медленно двинулось вперед. На экране монитора оператор наблюдал серо-унылую картину морского дна. Прошла минута, другая — и вдруг его внимание привлекли два размытых силуэта, выпадавших из общего рельефа. Они находились неподалеку от кабеля и напоминали обрезки труб большого диаметра. Старший оперуполномоченный особого отдела КГБ ТОФ капитан 3 ранга Васильев, стоя у монитора, наблюдал, как оператор, едва касаясь рукоятей, управлял манипулятором и метр за метром со всех сторон тщательно обследовал загадочные предметы. На экране они то росли, то уменьшались в размерах. Вскоре уже не было сомнений в их искусственном происхождении. Теперь оставалось ждать, что обнаружат водолазы.
Но предоставим слово Юрию Алексеевичу: «20 октября 1981 года кабельное судно КТОФ «Тавда» обнаружило в нейтральных водах, в 60 километрах от камчатского побережья, на глубине 84 метров автоматическое разведывательное устройство, названное «Камбалой». Находясь на некотором отдалении от нашего кабеля, оно было соединено с ним кабельными отводами с помощью захватывающих устройств, что обеспечивало индуктивным путем съем разведывательной информации и автоматическое отсоединение от кабеля в случае его подъема на поверхность. Со дна было поднято два больших идентичных цилиндрических металлических контейнера длиной 5,5 метра, диаметром 1,2 метра, весом около 7 тонн каждый, два малых цилиндра длиной 40 сантиметров, весом 15 килограммов, комплект антенн, четыре катушки с кабель-тросом длиной 150 метров и другие предметы».
За сухими строчками из воспоминаний генерала Николаева скрывалась колоссальная как в психологическом, так и в техническом плане работа. Эта «Камбала» носила девятый порядковый номер в американской стае, запущенной в Мировой океан, чтобы охотиться за чужими секретами и тайнами, и вполне могла иметь не один смертельно опасный сюрприз. Предыдущий такой «улов» обернулся трагедией: в период арабо-израильского конфликта на Ближнем Востоке в 1974 году на кабеле связи также была обнаружена аналогичная электронная закладка, при извлечении которой сработало взрывное устройство и погибли два человека…
Об этом хорошо помнили в оперативном штабе поисковой операции. Поэтому, когда улеглась первая радость от находки, перед руководством встал ряд сложнейших задач. Они носили не только технический характер, связанный с подъемом «находки» на борт «Тавды», но и требовали принятия особых мер по обеспечению безопасности и исключению человеческих жертв.
Утром, как только наладилась погода, под воду ушли водолазы — специалисты минно-взрывного дела. Они тщательно обследовали каждый сантиметр «Камбалы». На этот раз обошлось без опасных сюрпризов. Видимо, американцы были абсолютно уверены в том, что суперсовременная «радиоэлектронная рыба» окажется не по зубам советской контрразведке.
«Улов» превзошел все ожидания: мало того что спецслужбы США утратили возможность безнаказанного получения секретной информации, но ими был еще и понесен материальный ущерб в несколько сот миллионов долларов — такова была стоимость «начинки» «Камбалы». К тому же уникальное оборудование, в дальнейшем переданное в руки советских специалистов, существенно помогло им в ускорении работ по созданию аналогичных систем.
По воспоминаниям Юрия Алексеевича, для того времени «Камбала» была последним словом техники: «Устройство оказалось аппаратурой совершенно нового типа и включало в себя ядерную энергетическую установку со сроком службы до двадцати пяти лет, дополнительные аккумуляторы, электронную программированную систему обработки перехватываемых сообщений, сто двадцать магнитофонов по шестьдесят четыре записывающие дорожки, рассчитанные на сто двадцать пять суток непрерывной работы, гидроакустический маяк, предназначенный для наведения водолазов на себя с расстояния до пяти километров. На блоках имелась надпись: «Собственность правительства США», были пробиты серийные номера изделий, в частности цифра 9».
Эту потерю в американских спецслужбах долгое время связывали с переходом на сторону советской разведки дежурного офицера по связи в штабе командующего подводным флотом США Джона Уокера. Американским же разведчикам пришлось довольствоваться «хвостом лосося и бутылкой русской водки»: на дно Охотского моря вместо «Камбалы» опустилась наша «закладка» именно такого содержания — чтобы как-то подсластить им «горькую пилюлю».
Николай АБИН
На счету этого человека за два года службы в Афганистане — более трех десятков разоблаченных агентов как местных бандформирований, так и завербованных спецслужбами США, Великобритании, Пакистана и Ирана. Более трех десятков напряженнейших интеллектуальных противостояний с высокопрофессиональным противником, из которых он выходил победителем. Это — Валентин Романович Симирский, в далеком 1983 году начальник особого отдела 5-й мотострелковой дивизии.
Служебная карьера майора Валентина Симирского складывалась успешно: он — начальник одного из лучших отделов военной контрразведки Белорусского военного округа, находился в резерве на выдвижение. Умен, профессионален, наделен прекрасными организаторскими способностями и завидным оперативным предвидением. Да и удача его любила, а это в работе контрразведчика — деталь немаловажная. Однажды, во время очередных сборов, кадровик вдруг пригласил Валентина Романовича зайти к начальнику особого отдела КГБ по БВО генерал-майору Владимиру Иванову.
— Как у тебя со здоровьем? — спросил Владимир Андреянович.
— Нормально, — ответил Симирский, понимая, что главный вопрос впереди.
— А как отношение к сухому и жаркому климату? — поинтересовался генерал.
Теперь все стало ясно. Оставалось уточнить детали.
— Куда и когда?
— В Афганистан. И немедленно…
.. Уже через две недели, в мае 1983 года, майор Симирский принимал дела и должность у начальника особого отдела 5-й мотострелковой дивизии, которая дислоцировалась в Шинданде.
