По соглашению, заключенному между Бельгией и Францией, реконструкцию предстояло осуществить в Тулоне. Работами руководило военно-морское ведомство Франции. Пиккар и Козине выступали в роли научных консультантов. Но там у них произошел конфликт, кончившийся тем, что Пиккар ушел, приняв приглашение из Триеста возглавить строительство в Италии нового батискафа.
Не будем здесь разбирать, кто был прав и кто неправ в споре между Пиккаром и французским военно-морским ведомством. Важно, что Пиккар выразил глубочайшую признательность за помощь, оказанную Кусто и его группой во время и после испытаний НФНИ-2, а французский флот признал, что он в долгу у Пиккара, которому принадлежит честь изобретения батискафа. НФНИ-3 был построен в Тулоне под руководством капитана 3-го ранга Жоржа Уо, заменившего Кусто на посту командира «Эли Монье». Ни тот, ни другой не были довольны таким перемещением. Уо только что перенес полиомиелит, и врачи запрещали ему не только нырять, но даже и купаться. Придя в ужас от мысли о том, что он передает командование самому непригодному для этого дела офицеру французского военно-морского флота, Кусто кинулся к Тайе.
— Филипп, это катастрофа!—воскликнул он. — На мое место назначили офицера, которому противопоказано соприкасаться с водой.
Тайе и Кусто отправились в морской штаб и умоляли отменить назначение. Но в штабе заявили, что им лучше знать.
В сущности, штаб был прав. Уо научился плавать с аквалангом, не соприкасаясь с водой — пользуясь сконструированным Кусто водонепроницаемым костюмом. И очень хорошо научился, сумев в конце концов погрузиться на такую глубину, на которую до него не погружался еще ни один человек. Но этот спуск был совершен не с аквалангом.
Уо и Пьер Вильм, инженер-механик, вместе закончили строительство НФНИ-3 и вместе проводили все его испытания.
Сначала была проведена серия неглубоких спусков. Потом, 5 августа 1953 г., батискаф был послан без людей на глубину 5000 футов. На следующий день Уо и Вильм совершили свое первое глубоководное погружение.
Глубина была не такой большой, как они надеялись, но, во всяком случае, они доказали эффективность пиккаровской системы сбрасывания балласта. На глубине 2500 футов Вильм включил трансформатор, чтобы с помощью гидролокаторного передатчика дать успокаивающий сигнал наверх. Ключ аппарата Морзе отстучал сообщение, зашифрованное простейшим кодом: (А — означало: «Я вас вызываю»; V — «Все в порядке»). Передав это сообщение, Вильм посмотрел на измеритель глубины и с удивлением обнаружил, что он движется в противоположном направлении. Они поднимались! Оказывается, когда он включил трансформатор, то напряжение в сети, питающей электромагниты, понизилось, и балласт упал на дно моря.
Но ослабление напряжения вывело из строя только один электромагнит, и у них еще оставалось много балласта. Достаточно было выпустить в море часть бензина, чтобы продолжить спуск. Но они решили отложить его до следующего раза.
Следующий спуск был назначен на 12 августа. Они пошли под воду в 8 час. 35 мин. утра. В 9 час. прошли максимальную черту своего предыдущего спуска, в 9 час. 30 мин. находились ниже самой глубокой точки, достигнутой Бибом. Вскоре после этого был побит и рекорд Бартона, установленный на бентоскопе, а в 9 час. 55 мин. они уже были обладателями мирового рекорда, достигнув глубины 5084 футов. Затем они поднялись на поверхность и выпили шампанского, а через два дня побили и собственный рекорд, спустившись почти на 7000 футов. До дна им оставалось 200 футов, но они не могли, не рискуя, продолжать спуск, поскольку перестал работать измеритель глубины.
На этом испытания закончились. Но у берегов Италии начались новые опыты. Пиккаром был построен новый батискаф — «Триест», совершивший свой первый спуск в тот день, когда Уо и Вильм достигли глубины почти 7000 футов. Глубина погружения Пиккара составила 130 футов. Поднявшись на поверхность, он радостно улыбался. Батискаф действовал.
Газеты зашумели о «войне батискафов», намекая на то, что между французским флотом и профессором Пиккаром происходит соревнование за наибольшую глубину спуска. И французы, и Пиккар отрицали наличие какой-либо гонки. По крайней мере каждый из них утверждал, что если дух конкуренции и существует, то у другой стороны.
На этот раз партнером Пиккара был его сын Жак. Историк-экономист по образованию, Жак Пиккар руководил строительством «Триеста». Ему была присуща одна черта, характерная для большинства «искателей глубин», в том числе и для Биба: высокий рост. По неизвестной причине тесное помещение этих сфер, казалось, привлекало необыкновенно высоких людей. Биб был ростом шесть футов, Пиккар — шесть футов три дюйма, Уо — шесть футов четыре дюйма, а Жак Пиккар превзошел их всех — шесть футов семь дюймов. Поскольку внутренний диаметр кабины «Триеста» был на четверть дюйма меньше, Пиккары чувствовали себя довольно стесненно. После испытаний на мелководье «Триест» отвели в глубоководный район у берегов Капри. Там Пиккары совершили свой первый спуск на большую глубину. Их постиг ряд мелких неудач (в частности, была потеряна значительная часть балласта), но они все же дошли до дна. На грунт опустились без удара, а подъем происходил, как потом рассказывал Пиккар, словно в лифте.
— Какая глубина? — громко спросил один из пятидесяти поджидавших корреспондентов, когда голова профессора Пиккара высунулась из кабины.
— Свыше 3000 футов, — последовал ответ.
— А чем можете доказать? —спросил какой-то опрометчивый скептик.
Доказательство было в кабине, на приборах, но Пиккар считал, что было бы удобнее, если бы сомневающийся журналист спустился под воду сам и посмотрел след от батискафа на дне.
Но не успел он сделать такое предложение, как водолаз с аквалангом показал горсть голубовато-серой глины, которую он только что соскреб с днища кабины. Лучшего доказательства и не требовалось.
«Триесту» было еще далеко до рекорда НФНИ-3, но на протяжении последующих шести недель он не совершил ни одного спуска. Пиккары подвергли его детальному техническому осмотру. Убедившись, что все в порядке, они отправили батискаф на буксире к небольшому островку Понца, недалеко от Неаполя. Жители этого островка жили экспортом лангуст, а также импортом туристов и долларов из колонии уроженцев Понца в США (в Нью-Йорке их насчитывается 5000, а на самом острове—7000). К югу от Понца глубина моря превышает 10 000 футов; сюда и прибыл «Триест».
30 сентября был произведен спуск. Как потом говорил Пиккар, их глубоководный корабль вел себя как хорошо выдрессированная собака. Он был бы очень раздосадован, если бы дело обстояло иначе.
Они коснулись грунта на небывалой глубине — 10 335 футов — и были почти разочарованы.
— И вы не боялись? — спросил кто-то потом Пиккара.
— Да, — признался он. — Боялся, как бы не ослабло напряжение тока и не испортило нам дело, слишком быстро сбросив балласт.
Этому удивительному человеку, пионеру стратосферных полетов и глубоководных спусков, не хватало всего нескольких месяцев до семидесяти лет. К тому времени, когда ему исполнилось семьдесят, он уже был занят конструированием мезоскафа — подводного «вертолета», предназначенного для исследований моря на средних глубинах. Когда «Триест» совершил спуск на большую глубину, чем это возможно на юге Франции, французы решили послать НФНИ-3 в Атлантический океан; однако ни один французский адмирал, как бы ни был он откровенен, не признался бы, что дух соперничества в сколько-нибудь значительной степени повлиял на это решение. Но сначала были проведены пробные спуски у берегов Тулона.
Строя НФНИ-3, Уо и Вильм внесли ряд изменений в первоначальную конструкцию батискафа Пиккара, однако основа осталась прежней. Это был все тот же подводный аэростат. Балласт по-прежнему освобождался путем отключения тока от электромагнита, а поплавок наполнялся бензином. Хотя поплавки на НФНИ-3 и «Триесте» были построены с расчетом на устойчивость против волн на поверхности, их металлические стенки оставались тонкими и хрупкими по сравнению со стенами кабины. Им и не требовалась особая прочность, хотя на больших глубинах они подвергаются колоссальному давлению окружающей воды; и это вполне объяснимо, поскольку давление бензина внутри поплавков одинаково велико. В обоих случаях в нижней части поплавка имелись отверстия, так что бензин находился в прямой или косвенной связи с морем. По мере погружения батискафа море сжимало бензин, и освободившееся – место заполнялось водой. Во время подъема, по мере уменьшения давления, бензин расширялся и выталкивал из поплавков морскую воду.
В НФНИ-3 этот процесс совершался в двух стабилизирующих цистернах — передней и задней. Обе имели выход в море. Электрические указатели уровней, находившиеся в кабине, показывали, сколько воды и на какой глубине налилось в каждую из цистерн. При нормальных условиях разницы в показаниях не было. Первое отклонение от нормы произошло во время одного из погружений у берегов Тулона при подготовке к глубоководным спускам в Атлантическом океане. Вильм заметил его вскоре после начала спуска.
