В статье адмирала Л.А. Владимирского можно узнать очень о многом: о контрнаступлении Красной армии под Москвой и Тихвином, о разгроме немцев под Курском, о боевых действиях 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов, о штурме Новороссийска, и даже о героических делах крымских партизан. О самом же Черноморском флоте автор говорит почему-то скороговоркой, отделываясь лишь общими фразами, такими, как «действовали», «поддержали», «нанесли удар», «обеспечили». При этом Владимирский на протяжении всей статьи умудрился не назвать ни одного корабля и ни одного фактического руководителя той или иной операции. Выходит, что на Черноморском флоте воевали некие безымянные люди на таких же безымянных кораблях. Будем считать, что этого автор не сделал по каким-то высшим соображениям
Однако согласимся, что любой бывший командующий флотом в своих воспоминаниях должен описывать прежде всего операции, которыми он лично руководил. Но и здесь адмирал Владимирский пошел своим путем Бегло осветив события осени 1943 года, автор зато, самым подробнейшим образом, повествует о победах 1944 года, о взятой Крыма и об освобождении Одессы, т. е. о событиях того времени, когда его самого уже и в помине не было на Черном море Разумеется, что о набеговой операции осенью 1943 года на Ялту и Феодосию, которая стала вершиной его флотоводческого мастерства, Владимирский предпочел вообще не упоминать.
Предвижу законный вопрос, что в то время нельзя было писать о наших неудачах, а следовало вспоминать только о победах. Согласен: скорее всего, именно так и обстояло дело в пятидесятых годах. Но если автор еще помнил о сотнях загубленных им моряках, если он чтил их память, каялся в содеянном, то следовало бы, наверное, остаться в ладу со своей душой. Неужели не мог трехзвездный адмирал под каким-то благовидным предлогом вообще отказаться от публикации дежурной статьи в дежурной книге. А может, он эту статью вообще не писал? Так тоже бывает. Подадут начальнику готовую статью, он ее завизирует, после чего статья идет в печать за его подписью. Но и тогда адмирал должен был хотя бы прочитать, что ему принесли на визирование, а прочитав, возмутиться, чтобы остаться честным перед самим собой. Увы, тщеславие, научная карьера и гонорар заслонили для адмирала Владимирского все остальное.
А потому в запоздалые раскаяния наших адмиралов о сотворенной ими трагедии осенью 1943 года на Черном море я не слишком верю. К сожалению, и корабли, и личный состав у нас зачастую рассматривается всего лишь как расходный материал в деле возведения собственной карьерной пирамиды.
Мне скажут, что таковы были правила игры и им следовали все. Неправда! Сегодня мало кто помнит руководителя обороны Моонзунда генерала Елисеева. Оборона Моонзунда — одна из самых страшных страниц Отечественной войны. Людей на островах бросили на произвол судьбы. Они сражались до конца. Генерал Елисеев чудом остался жив. По прибытии в Ленинград ему дали спокойную должность, где можно было отсидеться до конца войны, а потом писать мемуары в назидание потомкам. Однако Елисеев не смог простить себе гибели тех, кого он обязан был спасти. Генерал поступил по-офицерски. Он сам вынес себе приговор и сам привел его в исполнение с помощью пистолета, прекратив выстрелом свои душевные муки. Никто не требовал от Владимирского елисеевской решимости, но зачем позорить себя лживыми виршами?
Как сложилась дальнейшая судьба Владимирского? После снятия с должности командующего Черноморским флотом он был назначен командующим эскадрой Балтийского флота. Как мы уже говорили, постановление ГКО датировано 2 марта 1944 года, то есть спустя целых четыре месяца после трагических событий 6 октября. Почему так долго решался вопрос с Владимирским? Возможно, что Сталин в данном случае не рубил с плеча, а разбирался во всех обстоятельствах трагедии детально.
На должности командующего эскадрой Владимирский ничем особым себя не проявил, да, впрочем, и не мог проявить, так как корабли эскадры стояли в Неве и в море не выходили. Единственное, что они могли, — это оказывать артиллерийскую поддержку нашим сухопутным частям. В личном деле Владимирского имеется запись, что в качестве командира эскадры он участвовал в Выборгской наступательной операции 1944 года. Тогда корабли эскадры успешно поддержали огнем наши части при прорыве неприятельской обороны.
Н.Г. Кузнецов не забыл своего старого друга и в 1945 году добился восстановления Владимирского в звании вице-адмирала, что, впрочем, соответствовало занимаемой им штатной должности. Впоследствии Кузнецов забрал Владимирского в центральный аппарат. Там Лев Анатольевич исполнял должности: адмирала-инспектора, начальника управления ВМУЗов, начальника управления боевой подготовки. После смерти Сталина Кузнецов добивается присвоения Владимирскому звания полного адмирала. Вскоре Владимирский становится заместителем Главнокомандующего ВМФ по кораблестроению. На этой должности он пробыл недолго. Едва Кузнецова отправили в отставку, как убрали и его друга. Владимирского назначают на должность заместителя начальника военно-морской академии в Ленинград — это серьезное понижение. В дальнейшем Владимирский возглавил океанографическую экспедицию, оставив о своем участии в ней добрую память. Защитил кандидатскую диссертацию, начал писать воспоминания, которые так, к сожалению, и не успел закончить. Умер Лев Анатольевич в 1973 году в Москве. Именем адмирала Владимирского было названо океанографическое судно Черноморского флота. В Севастополе его именем названа улица.
Я вовсе не стремлюсь сделать из адмирала Владимирского злодея. Современники вспоминают о нем как о порядочном и хорошем человеке. Часто приходилось слышать от ветеранов, что Лев Анатольевич был просто очень невезучим человеком Так ли это было на самом деле, я не знаю, но то, что в 1943 году Владимирский был явно не на своем месте, — с этим, думаю, согласится большинство читателей.
Самым опытным из адмиралов, находившихся 6 октября на КП Черноморского флота, был вице-адмирал Георгий Андреевич Степанов. Окончив Морской корпус еще в 1911 году, он прошел всю Первую мировую и Гражданскую войны, участвовал в знаменитом Ледовом походе Балтийского флота в 1918 году. В дальнейшем Степанов был на различных командных должностях, руководил военно-морской академией, являлся заместителем начальника Главного штаба ВМФ. Степанов также был наказан Сталиным за события 6 октября. Почему? Точного ответа на этот вопрос у меня нет. Возможно, что он прибыл на ФКП флота раньше Кузнецова, а потому нес свой груз ответственности за безграмотные действия штаба ЧФ. Однако все же предпочтительнее другая версия. Наказывая Степанова, Сталин на самом деле наказывал не его, а Кузнецова. Степанов, как и Владимирский, входил в круг ближайших соратников наркома ВМФ. Самого Кузнецова Сталин трогать не стал, а вот на примере Степанова показал, что знает и о вине наркома.
За потерю трех кораблей Степанов был разжалован Сталиным до контр-адмирала, снят с должности НГШ ВМФ и отправлен с понижением начальником ВМУЗов. Когда гроза прошла, Кузнецов добился назначения Степанова ВРИО НГШ ВМФ, а несколько позднее восстановил его и в вице-адмиральском звании. В 1948 году Степанов был арестован в связи с печально знаменитым «процессом адмиралов», судим вместе с Н.Г. Кузнецовым, получил 10 лет тюрьмы. В 1953 году, после смерти Сталина, его реабилитировали и второй раз восстановили в звании. Умер Георгий Андреевич в Ленинграде в 1957 году.
У победы, как известно, всегда много отцов, зато поражение всегда сирота — это старая и хорошо известная истина Однако есть свои авторы и у поражений.
Не может не вызвать удивления воистину «новаторское» решение оперативного управления Черноморского флота, одобренное и утвержденное командующим вице-адмиралом Владимирским. Вопреки элементарной логике штаб флота спланировал набеговую операцию так, что в отличие от всех предыдущих походов, когда корабли, действуя у побережья противника, отрывались от него за 2–3 часа до рассвета, но этот раз артудар по портам было решено почему-то произвести с рассветом 6 октября. Подход кораблей на дальность радиуса действия наших истребителей дальнего действия планировался при этом только на 9—10 часов утра. Таким образом, корабли заранее обрекались на долговременные атаки авиации противника во время своего отхода в светлое время суток.
Называя вещи своими именами, можно с грустью констатировать, что именно штаб ЧФ во главе с командующим флотом заранее обрекли участвующие в операции корабли на верную гибель. Ведь кто-кто, а они прекрасно знали, что флот не имеет никакой возможности надежно прикрыть отходящие корабли достаточным количеством дальних истребителей дальнего действия даже после пресловутых 9—10 часов утра!
Поразительно, но преступная халатность операторов штаба ЧФ и командующего флотом при планировании операции не нашла своего отражения ни в одном из документов, посвященных трагическим событиям 6 октября. Что это — вопиющее непонимание прописных тактических истин или опять наша надежда на вечное «авось»?
