Ознакомительная версия.
16) “разбросано по деревням и фермам Новой Зеландии 500 “
17) В Новой Гвинее и на разных островах 50 “
___________________
Итого 12000 чел.»[21].
Абаза указывал, что 12 000 – число приблизительное, поскольку точными статистическими данными он не располагал: опирался на сведения, полученные в ходе консульской практики, на собственные наблюдения, «расспросы разных лиц», донесения от нештатных консулов и прочие «отрывочные» сведения»[22]. Абаза считал, что действительное число русских на пятом континенте, скорее, было больше 12 000, нежели меньше. Он исходил из того, что проводившаяся в 1911 году перепись населения зафиксировала 4456 русских жителей в Австралии и 776 в Новой Зеландии, «а усиленная эмиграция сюда русских началась лишь после этого времени». Каждый месяц русская колония увеличивалась приблизительно на 120–150 чел. (90–150 чел. из Сибири и Маньчжурии и 20–30 чел. из Европейский России)[23].
Въезжали иммигранты через северо-восточные порты пятого континента Дарвин и Брисбен. Основной поток шел через Брисбен, административный центр штата Квинсленд[24]. Здесь начинали свою австралийскую одиссею почти все эмигранты, переезжая потом в Новый Южный Уэльс, Викторию и другие штаты. Но многие оставались в Квинсленде и непосредственно в Брисбене, игравшем ведущую роль в развитии русской колонии. Там проживало около половины всей эмигрантской общины.
Генконсул характеризовал особенности профессиональной занятости приезжих. «За исключением евреев, живущих в городах и занимающихся здесь, как и везде, главным образом торговыми делами и легкими ремеслами (портные, сапожники), почти все русское население в Австралии живет исключительно физическим трудом. Ремесленники (слесари, токари, плотники, маляры) находят себе сравнительно легкий заработок в правительственных или частных мастерских или заводах, остальные же принуждены к черной работе разного рода – на постройках железных дорог, в рудниках, носильщиками на набережных и т. д. На земле работают немногие, и то лишь батраками на фермах, исключая Северный Квинсленд, где очень много русских постоянно работают на сахарных плантациях. Кое-где встречаются русские, имеющие собственную ферму, но таких еще немного – едва ли человек 300 во всей Австралии, считая в том числе русский поселок в Уоллумбилле»[25].
Абаза немало сделал для обеспечения защиты русских граждан на пятом континенте, расширив число имевшихся там консульских представительств. К уже существовавшим в Сиднее, Ньюкасле и Брисбене добавил новые – в Аделаиде, Хобарте, Перте и Фримантле. Их возглавили нештатные консулы, на эту должность назначали местных граждан. Сам Абаза управлял всем своим хозяйством из Мельбурна и всерьез заботился о развитии торгово-экономического и культурного взаимодействия России и Австралии.
В начале января 1917 года, буквально накануне судьбоносной революции, он с воодушевлением докладывал в центр о торжественном заседании мельбурнского городского собрания, на котором в присутствии премьер-министра Австралии было принято решение о создании австралийско-российского Справочного бюро по торговле[26].
Источником тревоги для генерального консула было то обстоятельство, что среди прибывавших в Австралию эмигрантов попадалось немало революционно настроенных индивидов, скрывавшихся от преследования со стороны царского правительства. Конечно, громадное большинство членов русской колонии были людьми «вполне благонамеренными, приехавшими сюда лишь в надежде на лучший заработок», но «политические» вносили диссонанс в общую картину. Абаза воспринимал их как малоприятную публику: «бежавшие из России уголовные и политические преступники», люди «крайних социал-революционных воззрений». Он писал: «Эта вторая группа, сравнительно немногочисленная, представляет, однако, большую опасность, так как она состоит из людей сравнительно интеллигентных и не щадящих никаких усилий к тому, чтобы приобрести возможно большее влияние на всех приезжающих сюда наших соотечественников»[27].
В донесениях в Петербург Абаза сетовал на ограниченность своих возможностей. Из офиса в Мельбурне ему трудно было поддерживать контакт со всеми переселенцами, разбросанными по огромному материку, не говоря уже о тех, кто забрался в Новую Зеландию или на острова Океании. Нештатные консулы чем-то помогали, но их работе мешало незнание русского языка и «совершенно естественное отсутствие интереса и инициативы». В результате они оставались «чуждыми» русской колонии и не внушали ей «никакого доверия»[28].
Выход Абаза видел в выделении дополнительных финансовых средств и назначении к нему в подчинение штатных консулов из России. Об этом он писал и в уже цитировавшейся депеше и в других донесениях. Такое решение позволило бы активизировать работу российской миссии и смягчить негативные, с точки зрения Абазы, явления: вынужденное принятие многими иммигрантами австралийского гражданства и усиление влияния «политических». Последний фактор подавался как определяющий. Генконсул отмечал, что сотни переселенцев «подпадают под пагубное влияние бежавших из России политических преступников и в скором времени превращаются из мирных, верноподданных переселенцев в ярых социалистов и анархистов»[29].
Петр Симонов примкнул не к благонамеренному большинству, а как раз к этим возмутителям спокойствия, которые так пугали царского дипломата. Конечно, произошло это не сразу. Поначалу бывший бухгалтер и газетчик думал об одном, как заработать на хлеб насущный. Абаза не обманывал: на престижные, «чистые» должности приезжих как правило не брали. Во всяком случае, не сразу. Требовалось хорошо выучить язык, получить образование или подтвердить свои аттестаты и дипломы. Так что не было ничего странного в том, что Симонов вынужден был соглашаться на самую тяжелую работу – рубщика сахарного тростника, грузчика, рудокопа на приисках корпорации «Брокен-Хилл пропрайетори». В перспективе это не закрывало перед ним других возможностей. Он мог добиться права заниматься бухгалтерским делом или освоить иную профессию, чтобы в конечном итоге ассимилироваться в местном обществе, влиться в средний класс, приняв австралийское гражданство. С этим генеральный консул как-нибудь бы смирился – лучше стать австралийским обывателем, чем русским революционером.
Абаза не учитывал, что принятие австралийского гражданства (иммигранты имели право претендовать на это через два года после прибытия на пятый континент) могло сочетаться с революционной деятельностью. Это относилось и к Ф. А. Сергееву, который не только принял австралийское гражданство, но и добился на пятом континенте материального и семейного благополучия (свой дом, жена-австралийка, дети). В 1917 году он всем этим пожертвовал ради того, чтобы вернуться в Россию и сражаться за счастье трудящихся. Но вернемся к Симонову.
Петр Фомич местного гражданства не принимал, а с «политическими преступниками», которых остерегался Абаза, сошелся очень тесно. Их числилось около 500 – в основном, участники революционных событий в России 1905–1907 годов. Среди них было немало людей высокой культуры, хорошо образованных, с богатым жизненным опытом, способностями, «сыгравших решающую роль в становлении русской диаспоры и ее институтов на пятом континенте»[30]. Они создали в Брисбене свою организацию, сначала названную Русской ассоциацией, а затем – Союзом русских эмигрантов. С 1912 года стали выпускать газету «Эхо Австралии». Уделяли внимание материально-бытовой и духовной сторонам жизни русской колонии, старались сделать ее интересной и разнообразной. Велась активная культурно-просветительная работа, открылись библиотеки и школа, устраивались вечера, читались лекции.
Среди политэмигрантов встречались последователи разных социалистических течений – меньшевики, анархисты, эсеры и др. Своей организованностью и дисциплинированностью выделялись большевики. Их лидер, товарищ Артем – умница, блестящий оратор, отличался умением располагать к себе людей, как говорится, сплачивать массы. Его ближайшим помощником был А. М. Зузенко[31] – моряк и профессиональный революционер. Он также обладал завидным даром убеждения, привлекал товарищей верой в коммунистические идеалы, честностью, неподкупностью и отвагой. Что удивительного в том, что Симонов попал под обаяние этих незаурядных людей. Он прилежно изучал социалистические идеи и занялся пропагандистской деятельностью.
Большевикам удалось поставить под свой контроль Союз эмигрантов, который позже преобразовался в Союз русских рабочих (СРР). Под его эгидой функционировали дочерние организации – Брисбенский русский рабочий клуб, Австралийское общество помощи политическим ссыльным и каторжанам в России. Отделения этих структур росли и крепли не только в Квинсленде, но и в других штатах. Заодно Симонов примкнул к ИРМ, активно участвовал в рабочем и профсоюзном движении, поддерживал тесные связи с руководством Австралийской лейбористской партии (АЛП) и Австралийской социалистической партии (АСП).
Ознакомительная версия.
