Мстислав Толмачев - Такая долгая полярная ночь.

Моя мать и чтение умных, хороших книг воспитали меня как честного мыслящего человека. Я рано стал анализировать явления жизни и поступки людей. Причем разных людей, какое бы общественное положение они не занимали. Так я стал реалистом. Именно реальная жизнь, подвергнутая анализу, давала мне обширный материал для размышлений. Но делиться своими мыслями, особенно в студенческие мои годы, я мог только с матерью, так как действительная жизнь нашего советского общества была полна фактов репрессирования людей, которые даже не проявили себя как инакомыслящие. Многим бросалось в глаза и заставляло задумываться странное явление советской жизни: обильная агитация и восхваление «верного сына партии» при выборах в Верховный Совет, а через короткое время извещение о том, что этот «верный коммунист», преданный партии и советской власти, вдруг оказался врагом народа или иностранным шпионом. Выходит, народ был одурачен и голосовал за негодяя, и этот ставленник правящей в стране партии чем-то не угодил диктатору Сталину, и его немедленно репрессировали с ярлыком «враг народа». И у меня возникал в моем сознании вопрос: так кто же враг настоящий? Если вчера ты был «верным сыном партии и любимцем народа», а сегодня ты уже «враг народа», то что остается думать человеку, способному ясно мыслить, чья голова не одурачена пропагандой?

Я был в студенческие годы членом коммунистического союза молодежи, то есть комсомольцем. Многие из молодежи, искренно преданные родине, были увлечены коммунистическими идеями. В самом деле, как было бы хорошо построить за земле братство всех людей, социальное равенство, жизнь человека свободного в свободном мире. «Утопия» Томаса Мора, книга Фомы Кампанеллы «Государство Солнца», работы по социальному справедливому устройству мира социалистов-утопистов Роберта Оуэна, Шарля Фурье, Сен-Симона и особенно «Путешествие с Икарию» французского коммуниста Этьена Кабэ — все эти мыслители и их труды вдохновляли и, как был сказал я сейчас, очаровывали, то есть вселяли веру, формировали то, что умники называют идеологией. Но действительность умеющего мыслить и анализировать отрезвляла, показывала резкие противоречия идей социализма и коммунизма, внедряемых в сознание людей, с методами их, якобы, претворения в жизнь. Анализ порождал сомнение. И теперь я думаю, что мало было таких людей, кто бы искренно верил в возможность построения коммунизма в одной стране. Но эта доктрина насаждалась в сознание людей диктаторской властью. Для меня, попавшего в жернова сталинской репрессивной системы, к сомнению и недоверию по отношению к официальной идеологии присоединился скепсис — результат анализа — в мыслях о свободе человека в нашей стране и была ли она дарована народу революцией 1917 года. И жизнь моя в заключении и после освобождения вдохновлялась изречением Рене Декарта: «De omnibus dubitandum» (Во всем сомневайся). Это изречение стало девизом в моей жизни до сих пор.

Разные люди по-разному относились к действительности. Одни были шкурники, лицемеры, с помощью партийных и комсомольских билетов пробивавшие себе карьеру. Это были люди беспринципные, ни во что не верящие, эгоисты и демагоги. Они сохранились до сегодняшнего времени. Я их считаю функционерами нынешней так называемой демократии в нашей стране. И были другие — преданные родине, искренно служащие ей, возможно, одураченные пропагандой, внедряющей в сознание, в сущности, утопические идеи, слепую веру в чарующие идеалы. И были еще одни — их было не так уж много — преданные родине, самозабвенно ей служащие, критически мыслящие, способные анализировать и иметь собственное мнение о явлениях современной жизни, то есть не опьяненные господствующей идеологией. Естественно, такие люди отрицательно относились к политическим авантюристам-флюгерам, которые чаще всего была ренегатами. В народе их называют «оборотнями».

Моя вера в юные годы в социальные химеры, так усердно внедряемые в доверчивые головы, быстро исчезла, столкнувшись с реальностями жизни и особенно с произволом и жестокостью тюрьмы и лагерей, когда воочию можно было убедиться во всей идеологической лжи Системы, построенной Сталиным и его сообщниками. Теперь, после «хрущевской оттепели», связанной с критикой и разоблачением культа Сталина, после брежневского «закручивания гаек» и гонения на свободомыслие, в годы разговоров о правах личности, о гуманности, о свободе слова и мыслей я вижу немалое количество пройдох и негодяев, которые в мутной волне демократии стараются извлечь для себя выгоду, «погреть свои лапы». Или, как говорят в народе, «ловят рыбку в мутной воде». Появились ловкие дельцы, никогда не испытавшие произвола власти, возглавляющие разные организации, будто бы защищающие реабилитированных политзаключенных, болтуны-демагоги, извлекающие личную выгоду из получаемой гуманитарной помощи, адресованной бывшим узникам сталинских лагерей. Деньги, присылаемые для помощи бывшим политическим узникам, тоже присваиваются пройдохами. Такова действительность. Наивным бы я был человеком, если бы поверил в справедливость человеческих отношений. И еще одно любопытное явление: появилось много борцов со сталинским режимом и советской властью, которые кликушествуют о своей активной борьбе, о том, какие они мученики и страдальцы, претерпевшие все ужасы советской системы зажимания ртов протестующим. А на деле эти «мученики», да простят меня читающие эти строки, ни разу даже своей «кормой» не ударились о тюремные или лагерные нары. В самом «страшном» случае в ними резко говорили в КГБ, некоторых отпускали заграницу и только немногие сидели в заключении. Но именно бывшие политзаключенные меньше всего кричат о своих страданиях, не добиваясь приобщения себя к лику мучеников за демократию. И опять, наблюдая все это, всю эту возню ловкачей и «мучеников», я обращаюсь к изречению Рене Декарта. Смешно, когда какой-нибудь, пострадавший от Системы, начинает убеждать других, что он чуть ли не с детских лет ненавидел Сталина и с юности уже активно боролся против советской власти и коммунистической партии. Я всегда хочу такому борцу задать вопрос: «Как же вы, такой активный борец, остались живы? Ведь даже по клевете, без доказательств вины, люди умирали в лагерях имея большой срок заключения?»

Если кто-то когда-то прочтет строки, написанные мною, то возможно, он захочет задать вопросы мне: все же кто ты, автор этих строк, во что ты веришь и на что надеешься? Я предвидел эти вопросы и потому пишу эту главу. Я же говорил, что императивом в моей жизни, едва я стал задумываться о смысли жизни, было одно, как девиз — анализируй! А, следовательно, «лучшее, что я храню в себе, это живое чувство к хорошим людям» (М. М. Пришвин). И не менее живое чувство презрения и даже ненависти к плохим людям. Воспитывая меня, моя мать с моих малых лет привила мне четкое понимание того, что хорошо и что плохо, что можно и что нельзя. Еще совсем маленькому мать и Куа-сан дали мне понять, что добро и что зло. С взрослением «НАДО» стало для меня своеобразным божеством Сложился и мой взгляд на определение интеллигентности. Я думаю, чтобы называться интеллигентным человеком мало быть образованным, воспитанным и культурным, надо быть порядочным, то есть честным, чутким, чистоплотным духовно и душевно. Я встречал людей образованных, встречал внешне воспитанных, но до порядочности им было далеко. Мне вспоминается высказывание русского писателя Константина Паустовского: «Человек должен быть умен, прост, справедлив, смел и добр. Только тогда он имеет право носить это высокое звание — Человек». И я всю свою сознательную жизнь старался быть человеком с такими качествами. Постоянно наблюдая человеческую глупость, я все же не утратил веру в человеческий разум, в его светлые и добрые свойства. Я считаю, что истинный разум должен обладать главной отличительной чертой — доброжелательностью. Человечество, охваченное злобой и жаждой самоистребления, несколько преждевременно и незаслуженно назвало себя Homo sapiens. Доброта на превалирует у этого «человека разумного», значит, так ли разумен он? Я не согласен с мыслью Достоевского, что красота спасет мир. Нет, только доброта может спасти мир, то есть всю нашу многострадальную планету. Готово ли человечество к спасению мира? Сейчас, конечно, нет. Но мечтать о счастливой жизни на земле никому не запрещено. Верить даже в химеры. «Блажен, кто верует, тепло ему на свете!» — писал Грибоедов. И опять хочу сказать несколько слов о светлой мечте человечества, так опошленной политическими авантюристами, о коммунизме. Ведь мысли о братстве, о земной счастливой жизни впервые высказал Иисус Христос. Так возникла вера, религия, если хотите, идеология. Уместно привести высказывание замечательного русского ученого, мыслителя, писателя-фантаста Ивана Антоновича Ефремова: «…только в начале своего возникновения любая религия живет и властвует над людьми, включая самых умных и сильных. Потом вместо веры происходит толкование, вместо праведной жизни — обряды, и все кончается лицемерием жрецов в их борьбе за сытую и почетную жизнь». Вера в возможность создания земного рая при анализе состояния человечества рассыпается в прах.