Третье — более дальняя программа — книжная серия приложения к "Оверсану", основанная на современной зарубежной фантастике. Именно современная, именно зарубежная. Типа малой серии, 4–8 листов, книга. Сделаны в виде "пайпер бук" малого формата, но не на скрепках, как брошюра, а в виде книги. Как у Завгороднего. Мне думается, что это будет в некотором смысле энциклопедия современной зарубежной фантастики, т. е. автор получает книжку, где идут вещи премиальные — на "Хьюго", "Небьюлу", "Лукас-приз", и т. д. Повести и рассказы. Я думаю, такая серия пока не имеет аналогов, если получится. Сейчас все серии идут сумбурно, что "Солярис", что "Оверлайд" Согрина. Они непонятны по концепции.
"Интерком" — в Чехословакии есть такой фэнзин и есть, вроде бы, в США, но это меня не волнует. Это у них, а у меня свой. Это деловое издание, и я не хочу выдумывать что-то особенное. Может быть, я сменю название фэнзина, но пока оно хорошо вписывается в концепцию издания.
Вопрос: Сейчас пошла волна переводной и советской фантастики. Как ты оцениваешь это: качественным или количественным скачком?
А.Ч.: Пока это, конечно, чисто количественный скачок. Оформилось это буквально за последние несколько месяцев. Т. е. это все раньше было не так ярко выражено. Я готовлю библиографический обзор для своего фэнзина за год. Совершенно дикое количество попадает книг в руки, я вынужден с ними работать и список разбухает до невероятности. Если учесть, что я работаю по спискам "Книжного обозрения", я его не контролирую, но в мою библиографию попадают издания, прошедшие через мои руки. В Ленинграде в этом плане возможности неплохие, книги есть. Почему это количественный, а не качественный пока скачок? Потому, что в большинстве своем эти издания плохо сделаны. И говорить о качественном скачке будет можно лишь тогда, когда все эти издатели родят какой-то новый имидж восприятия этой западной или советской фантастики. А пока мы имеем достаточно много мусора — авторского, переводческого, особенно последнего, издательского. Выходят дикие издания с диким количеством опечаток, бескультурьем в передаче текста. Как пример — "Анастасия" Бушкова. Вот пример, как издавать нельзя. Тираж 50 тысяч за счет автора. Имеет по 4–5 опечаток на каждой странице, причем совершенно диких. Такое ощущение, что Бушков это писал по-пьянке и даже по-пьянке диктовал наборщику, который до этого тоже занимался возлияниями. И чем ближе к концу книги, тем больше опечаток как авторского, так и наборного плана. Такие издания допускать нельзя. Издания сейчас дорожают, и мы не планируем больших тиражей. У нас будет коллекционно дорогие издания. Хотя сейчас это уже не такие и дорогие. Сравните книгу из серии "Новая фантастика" с иллюстрациями за 6 рублей с книгой Хайнлайна "Звездные рейнджеры" за 8: мягкая корка на плохой бумаге и плохое качество печати. Мы не собираемся загибать большие цены. Главное, что наши авторы, которые долгое время жили в крайне хреновых условиях, наконец-то начинают зарабатывать деньги, которые позволяют им просто нормально жить. Первыми из этих людей были Рыбаков, Столяров, они получили свои тысячи и могут спокойно работать впрок. Столяров, продав свою книгу "Изгнание беса", получил за нее солидный гонорар, не государственный, а кооперативный. Не буду говорить, сколько за авторский лист, это коммерческая тайна, но ему теперь можно спокойно работать дальше. Мы сейчас готовим его двухтомник. Он выйдет не в серии. Там будет роман "Монахи под луной", в одном томе, в другом — "Петербургские повести", которые раскрывают Столярова совсем с иной стороны, о которой мало кто знает и мало догадывается. Это крутая фантасмагория антисоветского плана, вернее антикоммунистического, на которую очень хорошо накладываются нынешние события, хотя она была написана очень давно. Там новый уровень осмысления материала. Не просто человек писал, как ему конъюнктура подсказывала, здесь не это, а осмысление этого материала очень интересное. А сборник его повестей — это хорошая фэнтези, необычная. К тому же здесь яркий Столяровский стиль. Столяров — писатель совершенно уникального плана, у нас таких не было, он создал свой стиль, мир, манеру письма. В этом плане Рыбаков и Столяров — наиболее яркие представители новой Ленинградской фантастики. У Логинова гораздо больше проблем, чем у Столярова и Рыбакова, но, думаю, все наладится. Издателей сейчас много: ТПО "Вариант", ВТО — кое-кто из авторов тоже очень неплохи. Всегда в сборнике можно найти 2–3 вещи хороших, что уже отрадно. А ругаться… Сейчас нужно заниматься не амбициями, а делать дело. И самим изданием доказывать, что мы лучше издаем.
Года через два, я думаю, будет ясно, какой скачок сейчас идет. Сейчас мы живем в такое время, когда не принята Венская конвенция по авторским правам. Я здесь нашел мой любимый роман Дэниела Киза "Цветы для Элджернона". Оказывается, его уже издали… Я его раньше читал в оригинале. Мы сейчас запустили Ле Гуин "Маг Земноморья". Много иллюстраций. Имея на руках классную западную фантастику, наши авторы тоже начинают относиться к себе, своим работам более ответственно. И чем больше издателей будет, тем лучше для фантастики.
Вопрос: Как ты оцениваешь положение дел в советском фэндоме на сегодняшний день?
А.Ч.: Происходит совершенно нормальный процесс перестройки фэндома. Он естественным путем перестраивается. Часть фэндома, те, которые его создавали в начале 80-х, быстро и успешно профессионализируются. Большинство моих друзей бывших фэнов, практически все на своих работах уже не работают. Все они сейчас работают в областях, связанных с фантастикой. Получают за это зарплату. Вот я получаю зарплату как редактор журнала, правда, не так уж давно. Николаев, Сидорович как менеджер работает. Но это часть фэндома, его сливки, его элита не теряет связи со всем фэндомом, потому что многие издатели наряду с профзинами выпускают фэнзины. И пишут для фэнзинов. И я писал для "Оберхама" и не считаю это зазорным, хотя "Оберхам" — это пародия на меня и мой бывший журнал "Оверсан". Я раскрою маленький секрет, который никто не знает — первый номер "Оберхама" понятен очень немногому кругу людей, а по большому счету писался только для меня одного. И родился он, что самое забавное, из одной-единственной фразы. Я познакомил Николаева с макетом своего "Оверсана" — нынешнего, и его там зацепила одна фраза. Мы даже поругались и неделю не разговаривали. Фраза была такая: "Фэнзины — это пародия на прозины". Николаев сказал: "Ах так! А где все ваши прозины? Я их не вижу! А вот фэнзины мои выходят. И вообще, ты — человек нехороший". Так из этой фразы родился "Оберхам", где написано, что это профессиональный фэнзин. И в предисловии идет полемика как раз с этой строчкой, которую еще никто не читал. Потому что макет видели только несколько человек.
В фэндоме происходит напор массового неиспытанного фэна. Примеры я приводить не буду, они всем известны, что такое массовый невоспитанный фэн. Некоторых из них я очень люблю как моих знакомых, но я им сразу говорил, что они некультурные люди. Эти люди должны понять, для чего они пришли в фэндом и чем хотят заниматься. Человека, в конце концов, оценивают по его делам, а не как он пьет, и с чем пьет. Фэндом перестраивается, фэны меняются. Это было, есть и будет постоянно. Я — один из немногих людей, которые имеют подписку на "Локус", кроме меня ее имеют, естественно, Завгородний, Ковальчук, Корженевский, Лубенский имел, но недолго. Пять-шесть человек. Я опубликовал там два своих материала, заработал свой первый гонорар в долларах, который мой агент в Америке должен пристроить на мои нужды. У меня есть планы издать в США антологию советской фантастики, есть по этому поводу некоторые предложения. Сейчас есть переводчик с русского на английский, которому я уже предоставил тексты произведений, сейчас я веду переговоры. С некоторыми авторами я уже договорился, с другими есть проблемы, но, думаю, рано или поздно договорюсь. Если найдем хорошего издателя в Америке, то антология может получиться вполне нормальная. Это мой личный проект. Есть проекты нашей фирмы для работы с западом — торговые планы прежде всего. А это уже коммерческая тайна.
Вопрос: Какой жанр в фантастике тебе ближе всего: хоррор, фэнтези? Или для тебя нет различий?
А.Ч.: Есть, конечно. Как редактор, я имею некоторые дикторские наклонности. Я либо беру, либо не беру вещь. Это мое право. По мнению Николаева, раз автор представил текст, то автор и должен за него отвечать. Я считаю, что редактор должен и отвечать за то, что публикуется. Автор лопухается, а ты должен следить за этим и не лопухнуться. Поэтому я четко говорю: беру или не беру вещь, а если беру, что говорю, что мне в ней не нравится и прошу это переделать. Пока мне повезло. У Вольфа я мало что переделывал — вещи часто профессионально написаны. Вещи Евтоева тоже практически профессионально сделаны. А вот мой любимый Бережной, который для меня постоянно пишет, здесь приходится постоянно вмешиваться. Но, по-видимому, во вред это не идет. Кэмпбелл был диктатором, и именно он выкристаллизовал всю эту волну в фантастике. Это заслуга Кэмпбелла, который диктовал свои условия авторам. Он их просто писать научил. Не знаю, кем бы был Азимов, Ван Вогт, если бы они не работали с Кэмпбеллом. Недаром его фамилия оставалась в истории американской НФ. Вообще, периоды американской фантастики четко делятся по редакторам, а не по авторам. Эпоха Грернсбека, эпоха Кэмпбелла, сейчас такая эпоха Дозуа, который является ведущим редактором в журнале "Айзек Азимов сейнс фикшн мэгазин". Гарднер Дозуа, его еще у нас неправильно переводят Дозойсом, это дословно, но эта фамилия французского происхождения и правильно будет Дозуа.
