Подполковник Спирдал нарушил затянувшееся молчание:
— Идеологии своё отжили. Измы ушли в прошлое.
— Особенно туризм, — пробормотал Хеллот. — И автомобилизм.
— Не говоря уже о реализме, — возвысил наконец голос генеральный инспектор.
— А ты что думаешь на этот счет, капитан? — добавил командир эскадрильи, не дождавшись реакции Хеллота.
Хеллот ничего не думал на этот счет. Он думал об очередном вечере с подобного рода жизненной премудростью, черпаемой из бутылки. Немалую часть суток верховным командующим вооруженными силами был Король Алкоголь, а скипетром его — пивная бутылка.
— Избавьте меня! — сказал Алф Хеллот, глядя в глаза генералу Эгу, самому молодому генералу в стране, сорока лет не было, когда получил это звание. — Увольте от этой адъютантской муры. Хочу вернуться в боевое подразделение. Хочу летать. Хочу на перехватчик. Я не создан быть придворным. Офицер связи — к чертям собачьим. Не хочу. Aide-de-camp! Дворянское отродье было ликвидировано в Норвегии полтораста лет назад. Пора и вооруженным силам избавиться от феодализма.
Командир крыла присвистнул. Начальник штаба сказал:
— Ну дает. Этот парень слишком жмет на газ.
— Да вы посмотрите сами, — продолжал Хеллот. — Томас Глёр, Терье Барр, Арне Пран и прочие. Ну ладно, Пран — свой парень, футболом увлекается и все такое. А вообще-то. Военное училище, два месяца армейской службы. Помощник комбата королевской гвардии. Канцелярист в штабе верховного командования. Три недели посредником у черта на куличках. И вот они уже капитаны — и прямехонько в штат адъютантов при дворце. Действительная служба — обучать парадному шагу курсантов военного училища. В следующий раз ты видишь их на газетной фотографии, стоят в парламенте с аксельбантом под эполетом и слушают, как король читает тронную речь. Дальше они могут уйти на более скромную должность — военного атташе на Гавайских островах или коменданта крепости Акерсхюс. Вот тебе жизненный опыт заурядного пряничного солдатика. От такой жизни недолго и зачерстветь, они и ломаются легко.
— Таков путь к звездам и нашивкам, — сказал командир эскадрильи и поднял глаза к потолку, точно увидел там звезды.
— Ну, капитан Хеллот, — улыбнулся разведчик. — Все карты разложил? А то я тоже хотел бы взять одну взятку.
Хеллот перебил его:
— Это один вариант, хрестоматийный. Другой — ребята из богатых кварталов, которые оканчивают военно-морское училище и проходят действительную службу, чтобы приобрести немного офицерского лоска и выйти в запас со званием, получив личное оружие и навык в кадровой рутине.
Стало совсем тихо. Видимо, все самолеты взлетели. И никто не шел на посадку. Разве что пикировал. В таком случае — беззвучно. Все смотрели на генерала Эга. Он не спешил взять слово.
— Лейтенант, — сказал он наконец. — Нет, простите, капитан Хеллот. Нам в военно-воздушных силах положено твердо-натвердо помнить одну истину.
В руке у генерала была трубка; он почистил ее, выдерживая паузу, затем продолжил:
— И заключается эта истина в том, что воздушный бой — одно. А сотрясение воздуха — совсем другое.
С того места, где сидел Алф Хеллот, ему был виден профиль командира базы. Волосы командира были напомажены, и, когда уголки его губ изогнулись в улыбке, как завивается стружка под рубанком, он вдруг стал похож не то на плейбоя Порфирио Рубиросу, не то на Али-Хана.
Хеллот тоже рассмеялся. Когда все отсмеялись, генерал Эг добавил:
— Согласен, капитан?
— Так точно, генерал!
— Завтра летишь в Бардуфосс?
Хеллот кивнул.
— Я приду на командный пункт, — сказал он. — Только сперва позвоню по телефону, есть одно личное дело.
Он резко встал. Поприветствовал, как положено: руки по швам и жест головой. Повернулся кругом и вышел.
Светлый предвечерний час. Затянувшаяся зима — или ранняя весна. Колючий воздух. Резкий порыв ветра вспорол дождевые тучи, открыв лоскут синего неба. Ветер дул в лицо Алфу Хеллоту, когда он побежал трусцой через летное поле к баракам.
* * *
Ничто не сравнится с полным одиночеством на исходе дня. До сна по-прежнему было далеко.
Алфик отпустил пальцем диск и сжал в руке телефонную трубку.
— Алло? — Женский голос с звонкими гласными юго-западных губерний. — Хеллоу?
Голос целовал ухо через провода, через трубку.
— Привет. Это Алф. Хеллот. Алфик.
Странные звуки, словно кто-то ворочался в трубке. И снова голос, знакомый, совсем близкий. Ловра.
— Алфик, ты! — воскликнула Китти. — Вот неожиданность. Ты из Осло звонишь, с аэродрома Рюгге? Хотя нет, ты ведь теперь больше в Техасах пребываешь. Или в райском саду под Бергеном.
— Ты как-то приглашала меня на стаканчик, но мне пришлось сказать «нет». Можешь ты теперь сказать «да»? В ресторане «Монти»? Здесь, в Будё. Или «Нуррёна» лучше подходит?
— Стаканчик? Прямо сейчас? — Голос Китти отдалился. — Понимаешь, я только что встала. Отдыхала после дежурства. Не знаю. Что-то не тянет меня на спиртное. Как твое семейство поживает?
Его искренний интерес звучал фальшиво на фоне ее сарказма. Не поддаваться, подумал Алфик и ответил невинным тоном:
— Спасибо. В порядке. Полный порядок.
— Я прочитала в газетах про твоего отца. Что он умер. Печальная новость. Прими соболезнование.
Алфик поблагодарил. И замолчал. За неправдой, которую он сказал, стояла правда, для которой у него не было слов. Он закрыл глаза.
— Ты слышишь меня? Алфик?
Голос словно приблизился. Ласкательное имя внушало надежду.
— Конечно, слышу, старушка! — Ласка за ласку. — Кажется, я в самом деле сглупил. Не знал, что ты дежуришь. Только по ночам? Гостиница «Рёнвик» или еще где?
— Еще где. Губернская больница.
— А сегодня вечером свободна?
— Есть способ отказаться так, чтобы тебя поняли. А именно — сказать «нет».
— Но это не твоя манера?
— Пожалуй, нет.
— Тогда порядок. Скажем, в шесть часов? Или семь?
— В восемь. Мы организуем танцы в Народном доме. Будет концерт, играет группа «Коллиз».
— Мы?
— Союз рабочей молодежи. Городская ячейка.
— Значит, договорились.
— Восемь часов. Есть у меня такая геометрическая тенденция — быть третьим углом во всех треугольниках.
— Потолкуем, — сказал Алф Хеллот.
Но Китти уже положила трубку.
Когда он вышел, дождь кончился. Тучи были исполосованы голубыми просветами. Кончилось темное время года. Пришла весна, и вечернее солнце выстроило среди облаков на западном горизонте нескончаемое факельное шествие в честь их двоих.
* * *
Пока проверялись пропуска, капитан Хеллот сказал: — Тебя сводили в ангар. Тебя и другое начальство. Я спрашиваю себя. Люди спрашивают себя. Они видят самолет, который садится только ночью. Черная машина без опознавательных знаков. Которую тотчас буксируют в особый ангар. Люди спрашивают себя. Почему там только американская охрана. Как тут не спрашивать себя. Спрашивают других. Получают уклончивые ответы. Встречаются в городе с американцами. Американцы разговаривают. За обедом сидят рядом с нами в столовой. Там тоже в молчанку не играют. Люди спрашивают нас. Люди спрашивают себя. Придет день, когда Иван тоже будет знать ответ.
Часовой вернул удостоверения, и они прошли через КПП. Генерал Эг шагал впереди. Он ответил, не оборачиваясь:
— У «Тандерджета» выявились кое-какие технические проблемы. В частности, на одной из радиоволн не ладится связь между самолетами.
Капитан Хеллот уныло кивнул.
— Гм, да. Трудности со связью.
Они шли по туннелю с люминесцентными лампами под потолком и амбразурами в беленых стенах. Хеллот не сдавался.
— Все равно нечисто это, — сказал он. — Вся эта затея с У-два.
— Цель оправдывает средство.
— И в чем заключается цель?
— В том, чтобы оправдывать средство.
— Силы небесные! А средство — какое? Оружие? Вооруженные силы? Мы?
Продолжая шагать, генерал повернулся к Алфу Хеллоту и сказал мягко, приветливо:
— Средство — то, что обеспечивает развитие лучших, более совершенных систем вооружения. Это стимулирует индустриализацию, требующую вложения капиталов, энергии, знаний, поощряющую импорт. Такая индустриализация может быть обеспечена только при авторитарных формах правления и угнетения. Но она созидательна в том смысле, что обеспечивает неуклонный рост экономики и связывает вооруженные силы всего мира в единой оружейной культуре. Такой ответ годится, капитан?
В разгар монолога генерал остановился. Уставившись в невидимую точку на белой стене за спиной Алфа Хеллота, он выдавал, словно через мегафон, заученные мудрые фразы, и на лице его было такое выражение, будто он только что открыл уравнение для квантового скачка от индустриального государства к атомному.
