И не стоит верить, что бабка Ариша расскажет тебе на крылечке всю мудрость жизни. Эту мудрость расскажут лишь мозоли, такие, как у бабкй Ариши на ладонях, и количество пота, равное пролитому ею. Не сдуру граф брался за ручки сохи. А мы все вовсе не графы.
Балаев Николай Петрович — литератор, журналист. В конце 50 х годов работал шурфовщиком на прииске "Красноар; мейский", быггчленом Певекского литературного объединения.
Август 1965
Через два года на "произведение" в стилера маль чиков и ужас природы будут косо смотреть даже в редакциях типа твоего "Анюйскогр вестника". Наступает время философской, раздумчивой литературы. Это я серьезно, точно говорю.
Надо думать стратегически. Поэтому то, что я сейчас пишу, должно уже отвечать запросам 1.968 года, а не этого. Тогда в 68 м ты будешь писателем, а не провинциальной знаменитостью. В редакциях мои поиски понима ют те самые люди, которые подняли в свое время на щит "Люську" и "Ноя", говорят, что я стою на правильной дороге. Если я им принесу сейчас вторую "Люську"; они скажут: "Это великолепно, Олег, это мы публикуем, но мы ждем от тебя большего". Я от него (Олега) тоже жду большего, а не топтания на одном уровне, одной манере, одном цикле проблем. Интуиция есть, и она говорит, что поиски идут в нужном направлении. Особенно над этим Надо подумать тебе. В нашей газете каждый должен быть стратегом, а не только тактиком, Николай Петрович.
Февраль 1973
Все в мире делается не так быстро, как Нам кажется и хочется. Но может, чем черт не шутит, ты сейчас конопатишь избу по Имени перевалбаза и приценяешься насчет подледного лова. Тогда я тебе завидую. Если, конечно, невдалеке от этого подледного лова есть место, куда поставить машинку. Потому как без машинки я себе бытия не мыслю. Сейчас моя "колибри" стоит на втором этаже эдакого особняка, сложенного из дикого камня и именуемого "Эльбрусское лесничество". Комнатка у меня малень
Печатается по изд.: Куваев О. "Я благодарен своей работе" А Смена. 198. № 12. (Письма в алфавите адресатов.)
кая, в два окна: одно на восход, второе на закат. Одним словом, красиво.
Добиваю роман. Чего и тебе желаю. Понимаешь, Коля, я все-таки думаю, что у каждого мужика должна быть некая сквозная нить бытия, все же остальное: Эльбрусы, пе ревалбазы, Преображенки, Болшево и озеро по имени Гы гытгын — не бодее чем сопутствующие моменты. Нельзя ставить их целью, если, конечно, бытие на перевалбазе не является твоей сквозной линией жизни.
" Август 1973
когда я еще работал великим полярником, погонял собак по острову Врангеля, пересекал, сплавлялся И огибал, один мой друг говорил мне: "Чудак ты, Олег, демонстрируешь тут мне квадратную челюсть. А ведь истинное Заполярье, как и истинные джунгли, находится в городах. Твои льды, байдары и легендарные переходы — ерунда по сравнению с событиями в обыкновенной коммунальной квартире".
Тогда я шибко его презирал, ибо я покорял Чукотку, а он сидел в редакции и ездил не на собаках, а на троллейбусе. Теперь вот я убедился, что он был полностью прав. Все наши так называемые арктические трудности — курорт и благость по сравнению с проблемами города.
Это я тут сижу на перевалбазе, это я на Чукотке, а не ты. Ты, брат, на курорте, где маленько приходится шевелить руками. Но последнее во благо. Сон крепкий, и душа не болит.
Насколько я понял, ты там миниатюры начал писать. На мой взгляд — это занятие Для графоманов с лирической эдакой душой. Тебе надо проз писать и еще надо учиться ее писать. А когда ты научишься ее писать, тебе еще надо будет научиться проходить сквозь литературные джунгли. Последнему я тебя научить не смогу, сам не умею.
[КонецЛ973]
Работаю я изрядно, но как-то плохо. Недоволен я. Давно бы уже пора быть скачку, а скачка нет, топчусь на месте. И идеи есть, но эти идеи не переходят в образы, что ли. Я так и думал, походить там за оленями, проплыть по Пег тымелю, подумать. Пора делать скачок. Я его откладывал до романа. Роман есть. Второй роман уже должен быть.
другим. Про что он, я знаю. Как писать — тоже знаю. Осталось некий жизненный перелом найти.
Январь 1974
Обо мне. Журнальный вариант романа выйдет в апреле. В журнале "Наш Современник". Называется роман "Территория".
И кончается сие жестокое произведение словами: "День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, и Причина грядущего дня создается сегодня. Так почему же вас не было на тех тракторных санях и не ваше лицо обжигал морозный февральский ветер, читатель? Где были, чем занимались вы все это время? Довольны ли вы собой?"
Книжный вариант романа отдан на 75 й год. Но я его для себя еще раз перепишу.
И уже пора дальше, пора дальше. Хороший надо писать роман о причинах и следствиях бичизма. Называется он "Правила бегства".
Если что есть — шли мне. Но плохого не шли. Лучше ничего не представить в твои годы, чем представить плохой товар. Можно подождать до встречи. Вместе обсудим и выберем.,
Апрель 1974
Тут недавно в связи с дальнейшей экранизацией творческого наследия посмотрел повесть "К вам и сразу обратно". Плохонькая повесть то, Коля. Первый ее вариант при всей наивности все-таки был лучше. Я уж его сейчас слабо помню, но, по моему, он был сентиментально хорош и краток. Профессионализм при всей его необходимости не всегда приносит лучшее.
Привет окрестностям.
Роман мой называется "Территория". Неплохо бы написать второй — "Окрестности".
Из письма Ю. В. Васильеву
Васильев Юрий Вячеславович — писатель, журналист.
Наверное, рано еще. оглядываться назад, смотреть, что сделал, и думать как бы повернулась жизнь, доведись начать все сначала. Но уже сейчас могу" сказать, что если из меня и получилось что путное, то благодарен я геологии — она вывела меня на дорогу, благодарен литературе за то, что она стала моим делом, благодарен людям, хорошим людям, которые были рядом. Были, конечно, и дрянные люди, но они как-то забываются.
Когда то думалось так: если у меня с литературой не сладится, уйду снова в поле, коллектором меня всегда возьмут. И вот потребовались годы, чтобы понять такую простую истину; профессия писателя — это профессия, которую не бросают. А если кто и бросает, то неопровержимо ясно, что этот человек очутился в литературе случайно, либо по ошибке, либо руководствуясь не теми соображения "
МИ.".:. ,
Из писем Г. Б. Жилинскому
Жилинский Герман Борисович — геолог, заслуженный деятель науки, лауреат Ленинской премии, автор научных работ, научно популярных и документальных произведений.
Январь 1971
Многоуважаемый Герман Борисович!
Прежде всего спасибо Вам за письмо и за присланные материалы по истории открытия чукотского золота. Как говорили в старину, "нельзя не узреть в сем божьего промысла". Я ведь собирался к Вам ехать где то в конце этого года, ибо получить у Вас консультацию по первым шагам этого открытия мне просто необходимо. Но начну по порядку.
Я окончил Московский геологоразведочный институт, на Чукотке начал работать с 1957 года. Первая моя партия была как раз на Ичувееме. Три года работал в Певеке, затем начальником группы партий в СВТГУ, затем в СВКНИИ у Н. А. Шило. Девять лет я занимался только Чукоткой, островом Врангеля и гравиметрической съемкой на льДу Восточно Сибирского и Чукотского морей ("ловил" платформу Берингию: я геофизик). В конечном счете пришлось выбирать между профессией геолога и литератора, и победила. последняя. Уже несколько лет я профессиональный литератор, член Союза писателей.
Теперь о золоте. Темой этой я заинтересовался давно. У каждого литератора есть своя, главная цель. Моей целью довольно давно уже было рассказать о ребятах редкой формации — геологах Чукотки "старых" времен, 1930 1950 годов. Почти каждое лето я летаю в Певек или вообще на Чукотку, хотя в общем за девять лет излазил её вдоль и поперек и проплыл на байдаре от Певека до Лаврентия вдоль всего побережья. Но суть не в этом.
Начав раскапывать "предысторию", я натолкнулся на Вашу фамилию. До тех пор мне была известна лишь одна версия. К сожалению, когда я копал певекский архив, на Севере уже не было Чемоданова, не было и Стружкова, то
есть людей, с которыми я работал. Так и возникла идея съездить к Вам в Алма Ату. Но Ваше письмо пришло раньше.
Так что, Герман Борисович, все стоит на своих местах. Теперь кратко о моем замысле.
1. Это должен быть роман о подвижниках геологии. Произведение сугубо литературное, но основанное на четкой документальной основе. По роду своей новой профессии я довольно много скитаюсь по дальним углам Союза, встречаю сотни людей и свято верю в то, что открыватели Колымы и Чукотки были люди особой формации й именно они могут и должны служить примером для молодого поколения нашего времени.
