Ознакомительная версия.
Итак, дело было сделано, и «ХЕ-3» могла уходить. Оставалось только сбросить заряд правого борта и контейнер от прикрепляемых зарядов и затем отойти задним ходом. Но это оказалось не так просто. «Такао», казалось, не хотел, чтобы «ХЕ-3» высвободилась из-под него. Пятьдесят минут – а казалось, что это длилось гораздо дольше, – лодка по указанию Фрейзера давала поочередно полный назад и полный вперед, заполняла балластные цистерны и продувала их и использовала все средства, которые могла породить коллективная изобретательская мысль четырех членов экипажа Х-лодки. Когда они уже действительно начали думать, что им суждено навсегда остаться там, они внезапно выскользнули кормой вперед без всякого предупреждения и без помощи управления. При этом они почти выскочили на поверхность и создали значительный водоворот не далее как в пятидесяти ярдах от «Такао». Чудом они не были замечены. Через несколько мгновений они снова были на дне, с заполненными цистернами и сильно бьющимися сердцами.
Только тогда они поняли, что левый контейнер для прикрепляемых зарядов был поврежден и не отделился. Это сделало лодку очень трудной для маневрирования, и теперь надежда на успешное спасение была связана с тем, чтобы всеми силами добиться его отделения. Несмотря на свою усталость, утечку кислорода в своем снаряжении, про которую он знал, Медженнис немедленно вызвался выйти из лодки и освободить контейнер, надеясь сделать это быстрее, чем менее опытный водолаз. Итак, он вышел на дно, вооружившись большим гаечным ключом. Потребовалось семь долгих минут раздражающей и изнурительной работы, прежде чем он смог высвободить контейнер из задвижек держателей и затем вернуться внутрь. Рискнуть хотел и сам Фрейзер, но Медженнис ему этого не разрешил.
Наконец-то они были на пути к дому. Возвращение протекало относительно спокойно, если исключить минные поля, позиции гидрофонов, электромагнитные индикаторные петли и просто боновые заграждения, и закончилось встречей со «Стиджен». Все они могли испытывать глубокое удовлетворение в течение долгого пути из Сингапурского пролива. Они были рады, что Фрейзер был готов достичь цели без колебаний. Они были довольны, что, независимо от всех возможных последствий, он упорствовал в подведении лодки под крейсер, вместо того чтобы просто сбросить подрывные заряды рядом с корпусом цели.
Действия Фрейзера и Медженниса были превосходны со всех точек зрения. Но не менее достойными были действия Смита в центральном посту и Рида на рулях. Они все выполняли свои служебные обязанности без сна в течение пятидесяти двух часов, прежде чем вновь встретили «Стиджен», при этом Рид был на руле постоянно в течение тридцати часов, из которых шестнадцать с половиной они находились под водой. В своем окончательном рапорте Фрейзер, как и многие командиры Х-лодок, воздал должное высоким качествам людей, прошедших обучение по военно-морскому курсу для инженеров-механиков, особенно отметив профессионализм Рида.
Как стало известно впоследствии, заряды взорвались около 9.30 вечера в день атаки, сделав в корпусе «Такао» пробоину размером шестьдесят на тридцать футов, выведя из строя его орудийные башни и дальномеры, затопив несколько отсеков и надолго лишив хода. Эта была долгожданная новость для всех восьми членов двух команд «ХЕ-3», принимавших участие в этой славной операции.
Тем временем «ХЕ-1» работала в тех же водах. В команде Джека Смарта были сублейтенант Гарольд Харпер, механик машинного отделения Фишлейк и водолаз, старший матрос Помери. Последний, таким образом, принял участие в заключительной операции Х-лодок в войне, а ранее он был связан с Х-лодками в самом начале их деятельности в Хамбле и, кроме того, был членом походного экипажа Смарта на «Х-8» при операции против «Тирпица».
Как и «ХЕ-3», Смарт также оставил в стороне казавшийся безопасным фарватер в течение длинного следования Сингапурским проливом и вышел в заминированные воды, чтобы избежать предполагаемых постов гидрофонов. Его цель находилась на две мили дальше «Такао», и он планировал преодолеть заграждение немного раньше, чем «ХЕ-3». Однако его очень насторожило несколько встреч с надводными судами, в результате чего он прошел через «ворота» в сетевом заграждении приблизительно на девяносто минут позже, чем Фрейзер. Эта задержка отняла у него крайне необходимое для достижения цели время, чтобы уйти засветло, и он решил атаковать цель Фрейзера, чтобы не зря потратить свой бортовой груз. Не имея возможности подвести свою лодку под крейсер, в позицию, ставшую невозможной из-за продолжавшегося отлива, он сбросил свой основной заряд рядом с целью и отошел. При этом ему так же не везло с возвращением, как и с задержкой атаки, поскольку он опоздал на встречу с подводной лодкой «Спарк»[77] и ему пришлось долго блуждать в океане, прежде чем он и его лодка смогли начать последний этап всего длинного перехода назад на Борнео.
Эти атаки увенчало такое красивое оформление, как крест Виктории для Фрейзера и Медженниса, ордена «За выдающиеся заслуги» для Джека Смарта и Киви Смита, медаль «За отвагу» для Рида, а также крест «За выдающиеся заслуги», две медали «За выдающиеся заслуги», две награды «Член ордена Британской империи» и три упоминания в донесениях.
Многим приходил на память Берген в тот момент, когда «ХЕ-4» уходила от «Бонавенчура», стоявшего на якоре в заливе Брунея в полдень 27 июля. Походным экипажем командовал сублейтенант резерва Королевского флота Джон Бритнелл, который занимал ту же должность на «Х-24» в ходе ее первого приключения в Бергене. И боевой экипаж с Максом Шином (командиром) и механиком Джинджером Кольсом[78] входили в ту команду, которая отправила на дно «Баренфельс».
Тогда, в течение некоторого времени, они шли на буксире подводной лодки «Спирхед»[79], направляясь на северо-запад, чтобы за три дня преодолеть 650 миль до входа в гавань Сайгон во Французском Индокитае. Они должны были попытаться перерезать два телефонных кабеля, а Уэстмакотт с таким же заданием будет в то же самое время близ Гонконга.
Теперь походная команда, состоявшая из Бритнелла, инженера-механика Шеппарда, петти-офицера Родса и машиниста Баттерса и прекрасно знавшая свое дело, шла на буксире за большой подводной лодкой по дальневосточным водам. Но Бритнелл не мог не возвращаться мысленно к своему походу в Берген, состоявшемуся год с лишним тому назад. Нынешние условия были гораздо лучше. Лодка фактически находилась на поверхности в дневное время, а походная команда выходила на палубу, и люди даже могли поплавать у борта. Это было действительно роскошно. Но кроме погоды, в пользу войны с японцами было и многое другое. В то время, когда проводилась операция в Бергене, у немцев еще имелся достаточно многочисленный подводный флот, и время, проведенное на поверхности в светлый период суток, должно было быть сведено к минимуму, необходимому для вентиляции, а иначе это могло быть чревато неприятностями или вообще срывом всей операции. Здесь же не было никакого риска, и ярким светом над чистой водой можно было наслаждаться все свободное время. Все это делало часы, проведенные под водой, гораздо более терпимыми.
За все 650 миль пути было замечено только одно вражеское судно, и это была джонка. «Спирхед» находилась на поверхности, когда в пределах ее видимости возник квадратный парус, и вынуждена была погрузиться, пока перископ не показал, что в водах Нэн-Хань (Южно-Китайского моря) они находятся одни.
В ночь на 30 июля они сменили команды. Сделать это также было значительно проще, чем в норвежских водах. Море было настолько гладким, что Х-лодка могла почти вплотную подойти к субмарине-матке, и о мокрой одежде можно было забыть.
Замена произошла в двадцати пяти или тридцати милях от берега. Ночь была хорошая, темная, что пришлось по вкусу боевой команде. Их было пятеро. Кроме Шина и Кольса, на «ХЕ-4» перешли сублейтенант Бен Келли, бывший в должности первого лейтенанта, и сублейтенанты Джоки Бергиус[80] и Кен Бриггс[81], исполнявшие обязанности водолазов.
Во время перемещения команд погода начала, как нарочно, значительно портиться. Из-за этого изменения условий чуть не произошел серьезный несчастный случай. Макс Шин чуть не пропал за бортом лодки, когда «умеренно свежая» волна ударила в переднюю часть кожуха, в то время как Макс управлял лодкой, находясь близ ее кормы. Будучи во всех ситуациях добросовестным, он решил проверить, не ослабло ли одно из носовых креплений кожуха, куда свободно били волны. Отойдя от воздухозаборной шахты, чтобы поближе взглянуть на это, он поскользнулся и в один момент оказался за бортом, целиком в воде. Ни звука, ни плеска, и никто внизу не знает, что происходит. Может, ему просто повезло, а может, это было сигналом свыше, но, когда кормовая оконечность проскальзывала мимо него, он сумел уцепиться за поручень и втащил себя обратно на борт. Когда он появился в люке центрального поста, он был совсем вымокшим.
Ознакомительная версия.
