В конструкции этой ракеты предполагались два принципиальных изменения. Прежде всего — отделение в полете головной части с боевым зарядом от корпуса всей ракеты. Многие ракеты, вылетевшие из Германии на Лондон, до цели не долетали по одной простой причине — при вхождении в плотные слои атмосферы корпус ракеты начинал испытывать большие нагрузки и разрушался. А, собственно, всей ракете лететь до цели не обязательно — достаточно, чтобы в цель попала одна головка.
Отсюда сразу же вытекало и второе существенное изменение — не надо было укреплять (а, стало быть, утяжелять) корпус ракеты. И можно частично от него избавиться, то есть сделать баки с топливом и окислителем несущими, частью силовой конструкции.
Кроме того, коллектив с острова Городомля предложил значительно упростить бортовую систему управления ракетой, да и саму ракету тоже.
В итоге не только увеличивалась вдвое дальность полета, надежность, дешевизна и технологичность, но и резко возрастала точность попадания.
Обсуждение нового проекта на Научно-техническом совете НИИ-88 принципиальных возражений не вызвало. Дело оставалось только за экспериментами, которые должны подтвердить или уточнить целесообразность нововведений.
Но с этим почему-то никто не торопился, кроме самих немцев, конечно. В ожидании практических шагов по реализации проекта, они поработали над замечаниями и к 1949 году предложили дополнительные преимущества для новой ракеты — дальность полета до 810 километров, точность попадания — 2–3 км.
Появились там и другие новые находки, некоторые из них будут реализованы в советских ракетах лишь многие годы спустя.
Так, например, в самом методе проектирования ракет невезучие ракетчики с острова Городомля предложили «банмодель» — установку, моделирующую уравнения движения ракеты. Что позволяло проверять аппаратуру ракеты до самих пусков.
Сегодня без подобной установки аналогового моделирования проектирование совершенно невозможно, но тогда до ее применения дело так и не дошло. Мало того, возникли «квасные патриоты», которые назвали ее «ошибкой, имеющей политическое (!!) значение»…
То было время, когда Россия чуть не стала «родиной слонов». Шла суровая борьба с космополитами, инородцами, «инвалидами» пятой группы. Усилиями «квасных патриотов» все значительные открытия в науке обретали новых «авторов», стараниями «пролетарских физиков» и «рабоче-крестьянских математиков» искоренялись любые упоминания об иностранных ученых.
В этих условиях селигерские немцы — еще вчера смертельные враги России — в принципе не могли расчитывать на честную конкуренцию и успех. Хотя их коллектив был задуман Устиновым, как еще одни противовес своенравному Королеву, как рычаг давления на него с помощью грамотных специалистов, сам Министр уже не мог противостоять бешеной компании погромов в науке.
Сегодня многие считают, что немцы были обречены хотя бы потому, что производственно-конструктораская база не выдержит оба проекта — «Боливар не вынесет двоих». Эта база действительно с трудом становилась на ноги, но ведь сумели создать в атомной отрасли два ядерных центра — в Нижегородской области и на Урале. Считалось, что они будут как бы конкурировать — с одной стороны, а с другой стороны в случае нападения на СССР и уничтожения одного центра в европейской части, другой — на Урале — может функционировать.
Все это вздор — в случае нападения, как показывают данные разведки, уничтожению подлежали оба центра в первую очередь. Конкуренция между ними действительно возникла, рассказ об этом еще впереди.
Но истинной подоплекой было совсем другое. Среди ведущих разработчиков ядерного оружия — Зельдович, Харитон, Флеров, Цукерман, Альтшулер, Турбинер и прочие «инородцы» окопались, как докладывал режим в Арзамасе-16 и, небось, проповедуют сплошной космополитизм. Не случайно ведь в Минсредмаше называли Арзамас-16 «синагогой». Потому в недрах министерства и вызрела идея — создать в пику «синагоге» другой центр — «Египет» со стопроцентными «арийскими» сотрудниками. «Египтом» его назвали неспроста — поскольку в то время случилась война между арабами и евреями.
И эту идею поддержали руководители Минсредмаша — «инородцы» Славский и Ванников. Что, впрочем, не удивительно — еще Хрущев рассказывал: когда он дразнил «инородца» Лазаря Кагановича за организацию еврейских погромов, тот обиженно отвечал, что «коммунисты не имеют национальности».
Так или иначе, но второй ядерный центр по политическим, можно сказать, мотивам открыли, а вот второй ракетный центр по тем же политическим мотивам — борьба с «космополитами» — наоборот закрыли. Надо сказать, что не последнюю роль здесь сыграл и режим — страшная секретность во всем, а в особенности с тем, что связано с обороной, полностью исключала даже саму мысль об участии иностранцев в таком супертаинственном деле.
Однако, самым, пожалуй, главным было неприятие Королевым и другими Главными конструкторами немецкого участия в советском ракетном проекте. Каждый из них хотел разрабатывать свое направление сам и быть там хозяином. Особенно это касалось крайне честолюбивого Королева.
За то время, когда он благодаря заботе партии и ее вождя сидел в тюрьме, немцы сделали гигантский скачок и сделали то, о чем Королев даже не мечтал. Поэтому уже в Германии он чрезвычайно ревниво относился к немецким успехам, хотя и понимал, что нужно как можно скорее изучить все их достижения.
Научившись запускать Германские ФАУ-2, а также строить их, Королев теперь считал, что «мавр сделал свое дело, мавр может уходить».
Немцев, однако, продолжали уверять, что вот-вот начнутся эксперименты по их ракете. И, хотя они в это верили все меньше и меньше, коллектив с «острова невезенья» обсуждал еще более продвинутые проекты — ракеты Р-12 с тягою в 100 тн и дальностью полета до 2500 км, а также крылатой ракеты с дальностью 3000 км и массой боевой части в 3 тн, что уже годилось для доставки атомных зарядов…
Думается, было, большой ошибкой не использование высокого творческого потенциала немецкой группы, что, в конце концов, обернулось потерей крупных средств и времени. С 1950 года немцы стали постепенно уезжать в Германию…
Над увеличением дальности стрельбы ракетами с ЖРД начали думать еще в «Нордхаузене». Правительственное Постановление определяло, что вслед за Р-1 должна появиться ракета Р-3 с дальностью полета 3000 км. Но Королеву стало ясно, что такой скачок по дальности — на целый порядок — в данный момент не под силу, и в НИИ-88 стали прорабатывать проект ракеты Р-2.
Ее дальность, как у «селигерских» немцев — 600 км, как и у немцев баки стали несущими, система автономного управления также была изменена. Ракету Р-2 испытывали с 1950 по середину 1951 года и, в конце концов, так же, как и ракету Р-1, приняли на вооружение.
Однако, у обеих ракет оставался серьезный недостаток — процентов пятнадцать их самопроизвольно взрывалось на конечном участке траектории. Причина обнаружилась только спустя несколько лет — тротил в боевой части заряда при входе в атмосферу сильно нагревался, испарялся и разрывал корпус. При этом срабатывал взрыватель и от головки ничего не оставалось.
С ракетой Р-2 автор встретился спустя десятилетие после принятия ее на вооружение. Тогда она называлась уже «изделие 8Ж38» и поражала изобилием сложнейших узлов, каждый из которых мог стать причиной ненадежности.
Автору пришлось участвовать в подготовке к запуску этого изделия в одном подмосковном районе на берегу реки Лама. Подготовка шла глубокой ночью, поскольку стоящая на стартовом столе ракета была хорошо видна даже за высочайшим забором. Считалось, что черная ночь скроет ее от окрестных жителей, и те не смогут выболтать врагу жгучую тайну — ведь рядом со стартовым столом находилась боеголовка с «атомным зарядом», которую охранял испуганный часовой с автоматом наперевес.
Впрочем, местные жители прекрасно знали все «жгучие тайны» и рассказывали курсантам такие подробности, за которые военнослужащего могли отправить на долгий срок в далекие места.
В этом же военном городке на берегу Ламы автор впервые встретился с завотделом обороны ЦК Иваном Сербиным. Тот приехал на «членовозе», и курсанты с интересом рассматривали диковинную машину. Один из вновь подошедших курсантов принял Сербина за шофера — настолько пустым был взгляд его угрюмого лица — и стал расспрашивать насчет карбюратора, причем обращался к Сербину на «ты». Тот тихо, но яростно выругался…
От местных жителей стало известно: 8Ж38 — это фактически немецкая ФАУ-2 и хороша она тем, что заправляется этиловым спиртом. Это, вероятно, и было самой жгучей тайной.
После Р-2 делать ракету Р-3 не стали — Королев счел это гигантоманией. «Раздувание» двигателя для подобных полетов приводило к значительному утяжелению, большим сложностям и принципиальным противоречиям.
