После Р-2 делать ракету Р-3 не стали — Королев счел это гигантоманией. «Раздувание» двигателя для подобных полетов приводило к значительному утяжелению, большим сложностям и принципиальным противоречиям.
Нужны были новые решения, на новой основе.
Разведка уже доложила, что с 1948 года в США начали испытывать новую 2-х ступенчатую ракету «Бампер», в которой первой ступенью была та же самая ФАУ-2. К 1950 г. испытания эти закончились успешно. Вторая ступень «Бампера» поднялась на высоту почти 400 км.
После того, как Р-1 и Р-2 со скрипом были приняты на вооружение, их запустили в серию. Для чего приспособили вновь выстроенный в Днепропетровске автотракторный завод. И, вообще, все последующие ракеты предполагалось делать на Украине. С этой целью в Харькове создали большой куст предприятий ракетного приборостроения.
К тому времени был проработан эскизный проект ракеты Р-5 на дальность 1200 км. Как показал дальнейший опыт, это предельная дальность, которую можно выжать из одноступенчатой ракеты.
Первые испытания Р-5 начались в 1953 году. Тогда же Королев и Мишин были приглашены на ядерный полигон, где проходили испытания атомной бомбы. Вернулись они оттуда потрясенные.
Конечно, приглашали их не для шоковых впечатлений, а с дальним прицелом и умыслом создать ракету для переноса ядерного заряда. Единственным тогда доставщиком атомной бомбы в СССР был туполевский бомбардировщик ТУ-4. Он полностью повторял американский «Боинг-29», который удалось захватить советским военным и в точности скопировать. Но медленно летящий самолет с ограниченным потолком становился легкой добычей для ракетных снарядов зенитной артиллерии. Тем более, что полет на ту сторону океана занимал полсуток.
Применение тут ракет было настолько очевидным, что трудно сказать, кто первый высказал эту идею. Вот так, в 1953 году и началось сотрудничество ядерщиков и ракетчиков. Этот год был судьбоносным еще и потому, что весной умер советский фюрер и палач народа самозванный генералиссимус Сталин.
Впрочем, большинство людей, подавленных одуряющей и лицемерной пропагандой, обожествляло Пахана. Примерно так думал и Королев. «Умер наш товарищ Сталин, — писал он жене. — Так нестерпимо больно на сердце… Сталин — это свет нашей жизни.» Очень похоже на рыдания Сахарова по этому же поводу. Ну ладно — Сахаров, он хотя и знал про творимые в стране зверства, но на своей шкуре их не испытывал. Но ведь Королев, посаженный в тюрьму с вопиющим нарушением законности, избитый следователями так, что были переломаны челюсти, Королев, умиравший в лагере на Колыме и чудом спасшийся, Королев, который писал письма Сталину, оставшиеся без ответа, как мог он — человек резкого, независимого ума — славословить палача?
Королев прекрасно знал с каким допотопным вооружением Красная Армия начала войну. Он знал о тех просчетах и провалах, к которым привел «военный гений» Сталина в ходе всей кампании.
Он ведь хорошо помнил «мудрое» изречение о том, что «войны не будет, а если будет, то она обойдется нам малой кровью, и бить врага будем на его территории».
Он помнил строки предвоенной песни — марша:
— И врагу никогда —
— Не гулять по
— Республикам нашим!
А враг потоптал половину республик, но никто за это не ответил. И тем не менее — до чего может довести массовый психоз!
Ракета Р-5 нужную дальность — 1200 км — давала, но разброс был очень велик. Для выяснения причин на полигон в Кап`яр прибыла команда во главе с Мстиславом Келдышем. С ним Королев был знаком еще с 1947 года, когда учились запускать ФАУ-2.
В Математическом институте АН СССР Келдвин создал тогда отдел механики, который стал заниматься ракетодинамикой. Со временем отдел превратился в Институт прикладной математики, возглавляемый Келдышем, в нем стали развиваться методики расчета задач атомной и ракетной техники.
Когда недостатки в Р-5 были в основном устранены, стали думать о том, как в ее боеголовку разместить атомный заряд. Ракету доработали, модернизировали и она стала называться Р-5М.
В НИИ-88 теперь часто появляются ядерщики — Самвел Кочарян, Николай Духов и другие. Ракетчиков же в ядерный центр не пускали. Королев с приезжавшими ядерщиками не встречался принципиально — он считал, что должен контактировать только с первыми лицами.
Все понимали, что надежность ракеты, несущей атомный заряд, должно быть близка к стопроцентной. А причиной аварии может стать обрыв маленького проводка, облом контакта, невидимая глазу пылинка в золотнике.
Поэтому важнейшие цепи дублировались, многие приборы и узлы запараллеливались. Все они, в том числе и двигатель, гонялись на крайних режимах.
Была предусмотрена и возможность автоматического подрыва ракеты, если она собьется с нужного курса.
Испытания ракеты с атомной бомбой предполагалось провести на трассе длиною 1200 км — по территории СССР. Стрелять собирались из Кап`яра в кызылские Каракумы — на южной стороне Аральского моря.
Готовились тщательно — полгода проводили летные испытания, а после их успешного завершения четыре ракеты снарядили корпусами атомной бомбы, обжимающей взрывчаткой и нужной электроникой. Только сам сердечник был не плутониевый, а алюминиевый. Проверялось — как сработает макет бомбы в ракете при ударе боевой головы о землю. Было предусмотрено, чтобы бомба взводилась в боевое положение на конечном участке траектории, когда головка входит в плотные слои.
Настоящую атомную бомбу охраняли автоматчики на специально выделенной полигонной территории за колючей проволокой.
На испытания прибыли Госкомиссия, которую возглавил Павел Зернов. Армию представлял маршал артиллерии Митрофан Неделин, оборонную промышленность — Устинов.
Как и все значительные достижения в СССР боевой пуск планировали провести накануне XX съезд КПСС, как «трудовой подарок», о котором будет сообщено в «праздничном рапорте».
Ночью перед пуском начались мелкие неполадки как у ракетчиков, так и у ядерщиков. Все поволновались изрядно. Как рассказывал конструктор заряда Негин, мощность была невелика — всего 0,7 ктн. А малые заряды ведут себя чрезвычайно капризно.
«Зернов, — говорит Негин, — заметно волновался, Королев еле себя сдерживал, когда ракета улетела. Я тоже переживал — все-таки перегрузки, минусовые температуры… Ну, а потом маршал Неделин получает телеграмму: «Байкал сработал нормально».
Это произошло 2 февраля 1956 года. Впервые (и в последний раз) в мире ракета доставила ядерный заряд до цели. В средствах массовой информации про боевой пуск не сообщалось. Потом уже, когда о запусках космических аппаратов станет бодро вещать диктор Левитан, на полигоне будут распевать:
Ракета улетела,
Налей еще стакан.
Пускай теперь охрипнет
Товарищ Левитан…
А в 1956 году в Кап`яре лилось рекой шампанское, звучали тосты в пределах полигона, но радио молчало.
Борис Черток, который был свидетелем и участником этого запуска, в своих воспоминаниях пишет: «Американская техника не имела средств обнаружения ракетных пусков. Поэтому факт атомного взрыва был отмечен ими как очередное наземное испытание атомного оружия».
И еще: «Позднее, когда мы вернулись с полигона… Королев на узком сборе сказал «под большим секретом»:
— Знаете, что мне передали? Мощность взрыва была 80 килотонн. Это в четыре раза больше Хиросимы…
Ну, во-первых, мощность взрыва более, чем в сто раз меньше, чем «сказали» Королеву. Это автору самолично говорил замглавного конструктора академик Негин — уж кому, как не ему лучше знать величину заряда?
И, во-вторых — вряд ли такой малый взрыв могли зарегистрировать на другой стороне земного шара.
Впрочем, известно, что Сергей Павлович любил иной раз прихвастнуть — в интересах дела, конечно, чтобы оно казалось значительнее. Известна, например, и многократно детально описана в советской журналистике байка о том, как Королев ездил якобы в Калугу к Циолковскому, где и получил благословение патриарха…
Запущенные после в серию ракеты Р-5М с ядерной боеголовкой поставили на боевое дежурство в Прибалтике и на Камчатке. Почему именно эти районы — сообразить нетрудно.
На ближайшей сессии Академии наук СССР Королева и Глушко избрали членами-корреспонденты — так распорядился ЦК.
Они оба, а также Главные конструкторы Бармин, Кузнецов, Мишин, Пилюгин, Рязанский стали Героями Соцтруда.
После XXсъезда КПСС пленум ЦК избрал новый Президиум, и он почти в полном составе: Хрущев, Булганин, Молотов, Каганович и другие приезжает в Подлипки — осмотреть ракетный центр.
Вскоре Королев добивается своего — выделение его отдела из состава НИИ-88 в самостоятельную фирму. Но сколько нервов и сил было потрачено на это! Еще в 1953 году Королеву пришлось испытать очередное унижение — вступление в партию Беспартийным он не мог быть руководителем организации, да и ряд вопросов рассматривался на партийных собраниях и заседаниях комитета. Тогда многие, можно сказать даже большинство, пролезали в партию ради карьеры, хотя и фанатиков там хватало.
