— Мама, Вы умеете превращаться? Когда я буду большой, я иногда буду много курить и тогда превращаться в маленького.
(В ответ на утверждение, что от курения перестают расти.)
* * *
— Дай ему отдохнуть!
— Он, что ли, старый дедушка, чтобы отдыхать?
* * *
В лесу.
— Мама, эта лужа — грязная?
— Все лужи грязные.
— Нет! Море — чистая лужа!
* * *
Чóрты. — Мóжу. — Нагниваться.
* * *
Я, рассказывая: — «пожалел его и взял к себе».
— Это не пожалеть, а украсть.
* * *
Лопатка — копатка.
* * *
Трактор. Три недели роман с трактором. (NB! — трамбовка (rouleau-compresseur[48]), но зовет — трактор, — и мы зовем.) Ежедневно (дважды в день) ходим на свидание — познакомились с хозяевами — за трактором maison roulante,[49] т. е. цыганский вагон — roulotte. Кстати — он — вылитый Б. П., только маленький — и между нами взаимная симпатия. Любуется Муром: — Est-il costaud, ce gar! Est-il costaud! Et il l’aime tant que ça, mon rouleau? Cu — rieux! Eh bon, quand il sera grand il pourra bien conduire, puisqu’il l’aime tant que ça![50] (В полный серьез, веря в вечность этой страсти: в Мурину призванность.) Узнав, что у меня дочь 16-ти лет — Une fille de seize ans — Vous? Mais Vous-même Vous avez seize ans![51] — без комплимента, в полном чистосердечии изумления. (Лестно! — А сейчас когда это переписываю — грустно. Немножко.)
Ищем его (т. е. трактор) с Муром — всюду, и Мур его издалека чует: не прогулки — сплошные поиски и даже погоня. Говорит дома — только о нем. Поэта Оцупа,[52] приехавшего по делу, совсем задурил и онемил — не дал слова сказать. Наваждение.
И — 12-го сент<ября> трактор бесследно исчезает. Безумное беспокойство, тоска. Вечером крик из кровати: — Он же знает, что я его люблю! Чего же он уехал?!
* * *
— Мне надоело без него жить, у меня мало друзей, трактор уехал…
(Вбегая ко мне в кухню)
— Мама! Радость! У меня душа — тракторская! Деревянная. (Подумав:) — Железная.
* * *
— Эписьер — помдетер[53] — получилась французская рифма!
* * *
(Рисуя)
— Нарисован дядя Толстóв у меня на картинке: как моль его ест.
(Бедный Лев! Ибо речь — о нем.)
* * *
(Играя в кубики)
— Я Козиные ворота делаю. Я Казанские ворота для чечена и для козы делаю.
(16-го авг<уста> 1929 г. — запись на коробке карандашом, еле-заметная!)
* * *
А я знаю такой праздник, когда молодых пускают, а старых не пускают.
* * *
(Внезапная безумная любовь. Было — раз. Не повторилось.)
— Мама! Я Вам всю свою еду дам, и картошку, и рыбу, Вы всё можете есть и мне ничего не оставлять. (Перекладывает.) И если мне Vichy[54] дадут, я Вам Vichy дам, а сам не буду пить. И буду всё, всё давать, Вы можете всё съесть, всё, и мое и свое, а потом я Вам еще сварю, — пойду в лавку и куплю — один — яичко. Я буду Вам варить, стирать, подметать комнату, всё, всё делать, выметать всякие грязи, мыть столы, всю работу делать, а Вы будете играть. Я Вам подарю свою полку и все свои вещи и большой паровоз и ничего себе не оставлю, я играть не буду, я всё время буду работать (а иногда отдыхать и ездить один в Версаль и к папе в Бельгию). Я пойду в игрушечную лавку и куплю Вам маленький трактор. Я Вас буду наряжать, и каждый день, и в воскресенье, чтобы Вы всегда были <фраза не окончена>
* * *
24-го сентября.
— А у мертвецов не кухня, а тухня.
* * *
Приношу ему с дороги камни.
— Вас не побили? (NB! за то, что «украла»)
— Меня же никто не видел.
— Все слепые были?
* * *
— Мама! Я Вам скажу стихи:
Сердце чувствует тошнивство.
* * *
— Óса, потому что óсы.
* * *
Мур, 17-го Октября, страшный сон: — Грозóвые сторожа — белые. Будто я беру папу за руку и попадаю в лужу… Мне снилось, что у моих родителей головы отлетели — оторвались…
* * *
(Немножко раньше, сентябрь, трактор)
— Как же он уехал? Он же знал, что я его не пустил бы! Привязал бы веревку — и он бы остался. (1-го сент<ября> 1929 г. Мур на тракторе — большая карточка, 4 г. 7 мес. ровно, — 7-го — с рабочим. NB! эту карточку я потом выдала Д. М<ирскому>[55] за Б. П. (на одной рабочий был с семьей, без Мура) и тот — поверил, только удивился на жену — очень уж простую.)
— Останавливайтесь! Останавливайтесь! Я Вам скажу слова, к<отор>ые мальчик сказал своей сестре. Тогда они поймут, что у меня трактора больше нет! (В слезах) — Может быть он только так пошутил? — Если я ночью услышу большой шум, я проснусь, разбужу всех, забью в барабан, подойду к окну…
* * *
Подаренного в утешение большого заводного настоящего «трактора» — модели Рено — не игрушки, а модели — лакированного, зеленого, самоповорачивающегося — не полюбил (и поэтому не сломал! до сих пор стоит) — никогда.
Бездарность этого подарка и одарённость этой нелюбви. Я поступила как классическая «maman» из детской книжки 100 лет назад, а он — как ребенок всех времен.
* * *
Я — Муру: — Почему взрослые так много шутят?
— Потому что они удовольствие хочут сделать маленьким.
* * *
— Мама! Почему мясо в фартуке? Оно же не человек.
* * *
Мама, а мясо в человеке — hâché[56] или бифштекс?
(NB! Из памяти, но где-то записано, и многое еще, разыскать и вписать.)
* * *
Вчера, после 2-ой прививки — необычайная нежность, ласковость.
— Мур? Почему ты такой ласковый?
— От любви и от еды.
* * *
— Какие всё глупости… (С расстановкой) В Италии — шкилеты, в Германии — людоеды… (отзвук Дюссельдорфского вампира, о к<отор>ом говорят.)
* * *
— Я не сирот.
* * *
— Почему у этого шкилета нет глазóв?
— Папа, а у докторши в комнате был шкилет.
— А кто еще там был?
— Еще один мужчина.
* * *
— Если петь чорту священную песню — он станет священником?
* * *
с’рукавка (т. е. обратное безрукавке, куртка с рукавами)
* * *
18/31-го июля 1929 г. (случайно не вписано раньше) — собственноручное письмо — в воздух — Мура
— Лелик! Я тебе письмо написал, а мама тебя проявляет. Моя бумага очень плохая, я хотел хорошую взять, но не смог. Имянины были мамины, но кончились.
* * *
5/18-го сент<ября> 1929 г. (Алин день рождения)
Мур, глядя на аэроплан, неустанно, с громким треском кружащий над парком:
— Он — небо чинит?
(Небесный «трактор»)
* * *
— Папа! Я так рисую, что ни в сказке сказать, ни пером не описать! (Сам с собой) — Что это? Крыло? — Нет! — Это лодочка едет с парусом. — Очень красиво! — Красивый цвет!
(NB! Страсть к рисованию — осталась. Рисует — замечательно, но только гротеск. Призвание.)
* * *
Я: — «И стал медведь под столом заводить свою песню…»
— Чем? У него граммофон был?
* * *
— Мама! что такое политицкое привидение?
Я, не задумываясь: — Керенский.
* * *
— Мама, хрестоматия — святая?
Я, не успев понять: — Почему?
— Христо — матия. (матия — мать)
* * *
Мурины стихи:
Я пойду, милый друг,
На войну всех убивать.
Помоги, милый друг,
На войне всех убивать.
Прости, милый друг,
Я тебя убью сейчас
Вот та-та — та-та — та-та —
Вот хорошая стиха!
(Нет, не стихá, а лучше война!)
* * *
— Я мерию — сколько пудов красоты?
(т. е. вешу)
* * *
(20 — 21-го сентября 1929 г., Мёдон)
* * *
Мур — 29-го Окт<ября> 1929 г.
— Я десять пудов съем вкусного!
* * *
Я: — Каждому по половинке, нас как раз, четверо.
Мур: — А я — сколько?
* * *
Але, на прогулке: — Аля! Почему только одно воскресенье — и столько понедельников и вторников?
* * *
— Нараспев, 2-го ноября 1929 г.
— Мама! Где Вы?
Лук и стрелы…
* * *
— Вылейте на папу!
(что — неизвестно. Такова запись.)
* * *
— Пекить или пекуть?
(вместо: печь, глагол)
* * *
В лесу, сося конфету:
— Мама! Эта конфета — навсегда! Никогда! Даже когда в горы поеду не кончится! Потому что она стеклянная.
