Победа Страны Советов на реке Халхин-Гол заставила направить экспансионистские устремления Японии в сторону Тихоокеанского бассейна.
Эту мысль Молотова дополнил товарищ Сталин.
– Пусть воюют там, у себя дома, – грубовато сказал он, – а к нам не лезут…
Закрывая дебаты по второму вопросу повестки дня Политбюро, он отметил:
– То, что США применили на Тихоокеанском театре военных действий новое оружие массового поражения, может привести Японию к перемирию, но к полной капитуляции – вряд ли.
Сталин, машинально погладив усы, произнёс:
– Японский вопрос надо решать окончательно и бесповоротно. Это будет молниеносный удар силами армии и флота Дальневосточного военного округа. Надо раз и навсегда отучить японских самураев нападать на нашу Родину. Товарищ Василевский уже доложил мне, что Квантунская армия взята в клещи и он ждёт нашей команды.
Сталин вновь посмотрел на членов Политбюро и добавил:
– Не сомневайтесь, товарищи, такую отмашку Василевский от меня получит.
Политическое чутьё никогда не подводило Сталина. Он был из когорты тех революционеров, которые действовали быстро и решительно, как в той поговорке: куй железо, пока горячо.
Заседание Политбюро продолжалось около двух часов. Решение было принято единогласно и состояло из двух коротких пунктов:
– ускорить работы по созданию советского ядерного и термоядерного оружия массового поражения;
– объявить войну Японии не позднее 9 августа1945 года.
На следующий день нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов вызвал к себе посла Японии и после обычных приветствии и рукопожатий, сославшись на Декларацию Потсдамской конференции, заявил:
– С сегодняшнего дня, 9 августа 1945 года, Союз Советских Социалистических Республик объявляет Японии войну.
Когда император Хирохито узнал об этом, то сильно огорчился: воевать на два фронта в его планы не входило. Однако в душе ещё теплилась надежда на непобедимую Квантунскую армию, могучий Военно-Морской Флот, быстрокрылую авиацию с камикадзе на борту и японский самурайский дух…
– Да помогут нам Высшие силы! – по традиции воскликнул он, держа в руках массивную фигурку Будды из чистого золота. Это был его личный талисман со дня восшествия на императорский престол.
2
Сталин остался доволен проделанной работой: он выполнил то, что обещал союзникам по антигитлеровской коалиции. Тогда, в феврале 1943 года, на Ялтинской (Крымской) конференции он согласился вступить в войну против Японии через 2–3 месяца после окончания войны в Европе, причём на определённых условиях, а именно:
1) сохранение территориальной целостности Монгольской Народной Республики;
2) возвращение Южного Сахалина;
3) возвращение аренды на Порт-Артур в качестве военно-морской базы;
4) совместная с Китаем эксплуатация Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железных дорог;
5) передача Курильских островов Советскому Союзу.
Союзники эти условия приняли.
Франклин Рузвельт был весьма доволен, что ему всё же удалось добиться от СССР соглашения вступить в войну с Японией. Сталин тоже был рад, что успокоил своего «друга», как он уважительно называл в личных беседах 32-го президента.
Узнав о резолюции Ялтинской конференции по Японии, союзное командование Тихоокеанского театра военных действий (США, Великобритания, Китай) пришло к выводу, что только Красная Армия способна нанести поражение наземным силам японских империалистов. Главнокомандующий союзными войсками в бассейне Тихого океана генерал Макартур заявил: «Победа над Японией может быть гарантирована лишь в том случае, если будут разгромлены японские сухопутные силы».
Советское военное командование на Дальнем Востоке понимало, что имеет дело с крупной группировкой японских сил, главной из которых была Квантунская армия. Служба в ней считалась престижной и предоставляла возможность быстрого карьерного роста, особенно для высшего офицерского состава Японии. Её солдаты воспитывались в духе фанатичной преданности японской империи и ненависти к народам Советского Союза, Китая и Монголии. На своей родине Квантунская армия считалась непобедимой.
По данным Генерального штаба Вооружённых сил СССР, к началу августа 1945 года Квантунская армия имела почти полуторамиллионное войско, более 29 тысяч орудий и миномётов, свыше 5200 самоходных артиллерийских установок (САУ), почти 5200 боевых самолётов. С моря её поддерживали около 30 военных кораблей.
Несмотря на атомный удар по Японии лётчиками США 6 августа 1945 года, высшее командование Квантунской армии занималось повседневными делами. Командующий 5-й армией генерал-лейтенант Сёдзиро Иида покинул свою ставку и принял участие в церемонии, посвящённой формированию новой 13-й армии. Сам командующий Квантунской армией генерал Императорских вооружённых сил Японии Отодзо Ямада, пренебрегая безопасностью, 8 августа улетел на личном самолёте из Чанчуня в Дайрен на официальное открытие синтоистского храма в Порт-Артуре. В общем, ни о какой обороне от нападения советских войск на Квантунскую армию они и не думали. А зря… Как потом оказалось, такая беспечность стоила им капитуляции.
Получив добро из Москвы, командующий советскими войсками на Дальнем Востоке Маршал Советского Союза Александр Василевский отдал приказ о начале операции «Стратегические клещи». 9 августа 1945 года вся советская армада из трёх фронтов практически одновременно перешла границу, а авиация бомбила Харбин, Синьцзинь и Цзилинь.
Первый мощный удар по Квантунской армии был нанесён ранним утром 9 августа там, где японское командование его не ждало – на Маньчжурском направлении в районе хребта Большой Хинган.
Местность для продвижения войск была сложной и состояла из плато и плоскогорий, разделённых небольшими хребтами, сплошь заросшими хвойными лесами и кедровым стлаником. При этом накануне прошли сильные дожди, и проходимость военных автомобилей, самоходных артиллерийских установок и танков резко снизилась. Но терпения и мужества советским бойцам было не занимать! Преодолев горный перевал Большого Хингана, советские войска лоб в лоб столкнулись с самураями. И началось… Хорошо поработали советские артиллеристы, миномётчики, танкисты и лётчики. На первый оборонительный рубеж врага обрушился ураганный огневой удар. За ним в атаку пошла пехота.
Первое же боевое столкновение принесло советскому командованию большой успех: передовые войска Забайкальского фронта продвинулись до трёх, а в некоторых местах – до пяти километров.
Несмотря на яростное сопротивление, японцам пришлось отступить.
Как только командующий Квантунской армией генерал Ямада узнал о нападении советских войск, он сразу же вылетел в свою ставку. Там его проинформировали о потерях японских сил и доложили, что служба радиоконтроля штаба перехватила радиопередачу агентства ТАСС (Москва) об объявлении войны Японии.
Хотя в штабе Квантунской армии ещё не получили из Токио официального уведомления о начале войны, генерал Ямада в срочном порядке привёл в действие план на случай непредвиденных дополнительных обстоятельств, предписывающий вступать в бой без объявления войны. Сам он, несмотря на вероятность быть сбитым, решил на своём личном самолёте облететь первый рубеж обороны. Когда генерал Ямада увидел всё своими глазами, то пришёл в ужас: укрепрайоны, стёртые с лица земли, боевая техника, превратившаяся в груды металлолома, тысячи погибших и раненых солдат и офицеров.
В порыве гнева он уже собрался отдать приказ о контрнаступлении. Но, слегка поостыв, решил дождаться распоряжений из Токио от министра армии Японии генерала Карэтика Анами. В принципе, ввязываться в крупномасштабную войну с Советским Союзом ему не хотелось. Вспомнив Халхин-Гол, он подумал: «Русские – не монголы, корейцы, китайцы, воевать умеют. Заставили же Гитлера пустить себе пулю в висок!»
Сидя за своим столом, генерал Ямада долго думал и пришёл к выводу: «Есть ещё дипломатия, чтобы добиться перемирия. Если им дороги оккупированные японские территории, то пусть они поработают…»
