После смерти И. В. Сталина ответ даже крупных государственных и военных работников на данный вопрос был довольно прост: во всем виноват Сталин, который не обеспечил, не подготовил, не построил, не предусмотрел, не слушал, перебил умных, да еще и мешал командовать. Это, как правило, точка зрения тех, кто сам лично в значительной степени повинен в этой трагедии, а также многочисленных современных «демократических» писателей, так называемых детей Арбата, современных троцкистов, уже поэтому патологически ненавидящих творца Великой Победы.
Конечно, И. В. Сталин виноват во многом, однако не во всем. Следует признать: наряду с огромными достижениями в подготовке обороны страны были допущены и значительные ошибки. И. В. Сталин виноват в том, что он превысил свои возможности в борьбе за мир, проявляя излишнюю осторожность, по его инициативе в Директиву № 1 были вписаны абсолютно не уместные в ней слова: «Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия». Можно подумать, что эта директива направлялась не военным, а дипломатам.
На первый взгляд кажется, что и директивы войскам в подобных случаях никакой не требовалось: достаточно приграничным войскам было дать короткий сигнал – «Боевая тревога», который мог быть уменьшен до одного слова и передаваться через открытую связь, если его заранее закодировать. Например, Гитлеру, чтобы поднять все свои войска и направить их на Советский Союз, достаточно было одного слова – «Дортмунд».
Однако этого нельзя было сделать, потому что наши стратеги из военных непременно считали, что если бить врага, то только на его территории. Поэтому в «красных пакетах», которые должны вскрывать командиры Красной Армии, содержался именно наступательный план действий, а И. В. Сталин считал – и это было абсолютно правильно, – что в тех условиях следует придерживаться оборонительного плана действий.
Так или иначе, но высшее руководство страны и высшее командование Красной Армии решили привести войска приграничных округов в полную боевую готовность с помощью специальной директивы. В этом решении не было бы большой беды, если бы Директива № 1 дошла до войск своевременно. Однако величайшая трагедия состоит в том, что данная директива до начала немцами боевых действий до наших войск не дошла.
В этой связи возникает ряд вопросов, чрезвычайная важность которых, казалось, очевидна, однако которые так и остались до настоящего времени слабо исследованными:
– почему Директива № 1 «О приведении войск в боевую готовность» – это важнейшее решение И. В. Сталина и высшего командования Красной Армии – не была немедленно доведена не то что до каждого солдата, но даже до командиров дивизий и корпусов?
– возможно ли было привести войска приграничных округов в состояние боевой готовности и выполнить данную директиву в полном объеме за отведенное время, если бы эта директива была бы доведена исполнителям немедленно?
– кто виноват в несвоевременном доведении Директивы № 1 до войск и было ли это опоздание критическим?
Попытка ответить на эти очевидные вопросы с неочевидными ответами и является одной из главных целей данного труда. Кроме того, здесь же очень важно ответить на дополнительный вопрос, вытекающий из первого: что делать, чтобы подобное никогда в истории нашей страны не повторилось?
То есть очень важно извлечь уроки из кровавого прошлого. Уверен, что правильные ответы на поставленные вопросы были бы самым лучшим памятником миллионам погибших наших солдат.
Вопросы тяжелые, нелицеприятные, требуют откровенного критического анализа, которые, так или иначе, задевают честь и достоинство многих заслуженных людей, причем уже ушедших из жизни. У нас принято, что о мертвых говорят либо хорошее, либо ничего. Однако здесь особый случай. Кровь напрасно погибших солдат в результате крупных ошибок начальников, а также долг перед будущими поколениями защитников Отечества, естественное стремление уберечь их от ошибок предков – все это, вместе взятое, ставит нас в положение, когда мы должны искать и говорить правду и ничего кроме правды, какая бы она ни была горька и обидна.
Правду говорить тяжело, особенно если оценивать собственные действия. Автору этих строк, да и, наверняка, многим из вас, читатели, не раз приходилось видеть, когда заслуженные люди, даже Герои Советского Союза, много раз смотревшие смерти в лицо, в довольно зрелом уже возрасте, когда о будущей карьере говорить не приходится и, кажется, что терять им уже нечего, однако, чтобы уйти от прямого и правдивого ответа на поставленный острый вопрос, начинают юлить до неприличия.
И все потому, что говорить правду подчас опаснее, чем идти на танк. Высказывать правду опасно. Правдолюбцев опасаются и даже ненавидят.
В их лице видят чудаков или придурков типа Дон-Кихота или хуже – врага, например, Иисуса Христа, в отношении которого окружающие его люди кричали: «Распни его, распни!».
Поэтому, несмотря на великое множество литературы о Великой Отечественной войне, горькая правда о 22 июня 1941 года остается для нас, наследников Великой Победы, далеко не очевидной. Непосредственных свидетелей событий, принявших на себя всю мощь немецких дивизий, уже к концу войны осталось очень мало, кроме того, писать о тяжелых поражениях Красной Армии в течение десятилетий считалось непатриотично, поэтому трагические события тех дней до сих пор во многом остаются загадкой.
Вместе с тем поиск горькой правды событий 22 июня, как никогда, становится снова актуальной задачей. В настоящее время супостат снова у порога, причем значительно ближе, чем он был в далеком уже июне 1941 года. В отличие от прошлых лет, Запад наступает на нашу страну объединенными усилиями, причем оснащенный высокоточным ядерным оружием и другой современной техникой, которая в никакое сравнение не идет с вооружением гитлеровской Германии. Состояние нашего государства и его вооруженных сил таково, что у нас имеются все шансы наступить на те же грабли, но только уже ядерные. Выдержать новый внезапный удар объединенных сил Запада при нынешнем отношении к обороноспособности Россия не сможет – слишком неравные силы.
Избежать в современных условиях событий очередного 22 июня – это вопрос вопросов.
В связи с изложенным представляется весьма уместным день 22 июня объявить нерабочим днем, по крайней мере для военнослужащих. В отличие от 9 мая – Дня Победы, который, по словам популярной песни Д. Тухманова, является «праздником со слезами на глазах», когда не грех и выпить, а желающие могут и поплакать (хотя, вообще-то, на праздниках нормальные люди не плачут; кроме того, для нас, православных русских людей, уныние является одним из семи смертных, то есть наиболее тяжелых, грехов). А вот день 22 июня должен быть днем абсолютной трезвости, для раздумий, когда каждый защитник Отечества, от президента страны (он же по Конституции является одновременно и Верховным Главнокомандующем Вооруженных Сил России) до рядового солдата, должен отчитаться перед своей совестью, а лучше перед всем народом, о том, что он лично сделал и что нужно еще сделать для того, чтобы не допустить повторения 22 июня. Хотя, разумеется, об этом должны думать защитники отечества все время, но выделение специального дня для подведения итогов было бы очень полезно для дела повышения обороноспособности нашего государства.
Возвращаясь к трагедии 22 июня 1941 года и отвечая на первый вопрос, кто виноват в несвоевременном доведении директивы войскам о приведении их в боевую готовность, можно однозначно утверждать, что главным виновником – при всем, что сказано выше и что будет сказано ниже – И. В. Сталина считать несправедливо. Его осторожность не поддаваться ни на какие провокационные действия, кроме всего прочего, вызвана тем, что Гитлер все войны начинал именно с провокационных действий.
Как уже было выше сказано, нападение на Польшу Гитлер осуществил 1 сентября 1939 года. В этот день, в 4 часа 45 минут, немецкие войска без объявления войны вторглись в эту страну. Накануне, 31 августа, фюрер подписал секретную директиву № 1 по ведению войны в соответствии с ранее разработанным планом «Вайс».
Гитлер, конечно, понимал, что он, развязывая войну против суверенного государства, совершает тягчайшее преступление. Поэтому, стремясь хоть как-то оправдать себя и Германию перед мировой общественностью и немецким народом за вероломное нападение на Польшу, приказал адмиралу Канарису, под началом которого была фашистская разведка и контрразведка, совместно с гестапо накануне войны осуществить крупную провокацию, которая якобы должна оправдать нападение на эту страну.
Выполняя это указание фюрера, Канарис в строжайшей тайне разработал операцию «Гиммлер», которая предусматривала нападение эсэсовцев и уголовников на пограничную немецкую радиостанцию города Глейвиц. Для этого немецких уголовников переодели в польскую военную форму, выдали польское оружие, снаряжение и фальшивые польские удостоверения личности. Участникам инсценировки «польского нападения» предстояло не только захватить указанную радиостанцию, но и зачитать по радио специальную речь на польском языке.
