Ознакомительная версия.
По этому поводу профессор Фёрстер говорит: «Немецкая склонность к преувеличению, страсть к навязыванию своего мнения, экстремизм – все это достигло кульминации в культе тотального государства и тотальной войны». Томас Манн сказал о Третьем рейхе: «Это не государство и не социальный порядок, это дьявольское злодейство. Война против него – это священная война человечества против самого дьявола». Профессор Фёрстер: «Убийство десяти или двенадцати миллионов невинных людей навсегда опозорило немецкое имя. Никакая самая дьявольская фантазия не сможет описать, что происходило в огне горящего Варшавского гетто, когда немцы стреляли в детей и женщин, выбегавших на крыши пылающих домов».
Немецкая нация «не осознает своего предательства всех моральных принципов, происходившего с 1933 по 1945 год, предательства, которое можно назвать поистине сатанинским». Немцы оправдываются, утверждая: «Это только Гитлер и немногие другие». Профессор Фёрстер спрашивает: «Почему немцы голосовали за партию Гитлера с 1930 года и продолжали это делать до тех пор, пока Гитлер не набрал 44 процента голосов? Массовые депортации и убийства Второй мировой войны предлагались на много десятилетий раньше – пангерманистами». Хуже того: «То, что было разрушено в немецком культурном наследии за период с 1933 по 1945 год, есть результат прусского господства начиная с Фридриха II… Гитлер был лишь одним из великого множества немцев, в голове которых причудливо перемешались пангерманская и прусская идея. Гитлер завершил разложение немецкой идеи, господствовавшей в течение тысячи лет». Фёрстер цитирует профессора Ганса Ротфельса: «Гитлер был не изолированным феноменом немецкой истории, а катастрофическим результатом немецкой склонности к обожествлению государства и к удобному подчинению этому авторитарному государству».
Эрнст Глезер, книги которого были сожжены в 1933 году, говорит сегодня о немецкой шизофрении. В немецкой душе «происходит вечная битва добра и зла. Я часто думаю, что немцы всегда ищут рая, но, не найдя его, впадают в такую ярость, в такое недовольство собой, что ищут спасения у дьявола». Другой порядочный немец говорит, что «немцы могут взорваться яростью против чего угодно – будь то под властью Пруссии, будь то под каблуком коричневого сапога. Какая расколотая нация, какой конгломерат многих наций! Они так много говорят о расе, потому что сами лишены ее».
В романе Глезера мы читаем о немецкой способности быстро забывать неприятные вещи. В профессорских кругах «едва ли вспоминают о временах Третьего рейха. Студенты – за немногими исключениями – ничего о них не знают и не горят желанием знать». Один немец, представитель старшего поколения, высказывается против того, чтобы ворошить прошлое. «В конце концов, мы перестали преследовать евреев и даем им возмещение, да и русские немало у нас поимели». Но Эрнст Глезер напоминает немцам обо всем, что они сделали: об истреблении евреев, о русских рабах, об ограблении России и т. д. Глезер замечает, как погружены в лихорадочную работу все промышленники, ученые и политики. После опьянения войной немцы теперь опьяняются миром. То, что подавлялось коварным милитаристским государством, предавшимся в конце политическому каннибализму, взорвалось теперь ничем не сдерживаемым индивидуализмом, ценящим только деньги. Это было бегство от пустоты фальшивых идеалов в бешеную работу. Писатель знакомит нас с разнообразными представителями гитлеровской эры. Школьный учитель Йобланский, когда-то читавший лекции на заводах «Шкода» в оккупированной Чехословакии, стал теперь «реалистическим политиком» и горит: «Наш величайший долг, как всегда, ждет нас на Востоке, который когда-то был цивилизован нашими средневековыми королями и немецким рыцарством». Гуго Пфлантер, который совсем недавно фотографировал еврейские гетто и публиковал снимки в «Фёлькишер беобахтер», стал миллионером, печатая рассказы о «героических подвигах люфтваффе, Африканского корпуса и о страданиях военнопленных в сибирских лагерях». Конечно, «все офицеры и солдаты – замечательные парни, мужественные люди, которые всего лишь исполняли свой долг». Один крупный промышленник говорит: «Они разрушили наши заводы, но мы построили новые и теперь бьем их на рынках нашим превосходством».
Молодая немка Гудрун Темпель говорит: «Если мы оглянемся на последние тридцать лет нашей истории, то увидим огромное стадо страусов – самих себя. Мы уклоняемся от правды. Из всех известных мне наций немцы больше всех уклоняются от правды. Если вы попросите меня одним словом охарактеризовать немца, я назову его вечным уклонистом. Более всего на свете он уклоняется от ответственности. Этим можно объяснить невероятный успех Гитлера. Вообще, немца что-нибудь волнует? Есть что-нибудь, задевающее всю его личность? Да, и это эффективность и подчинение. Отнимите у немца его эффективность, и что от него останется?» Его волнует его трудная работа, но не его прошлое. Он до сих пор хочет, чтобы «ему сказали, что делать». Дальше следует крик души: «Мое поколение немцев испытывает горькие чувства в отношении поколения наших отцов, потому что они отказались взять на себя ответственность за вещи, выходившие за пределы их четырех стен. Они не были заинтересованы в сопротивлении, каждый из них хотел лишь ухватить кусок пожирнее. Большинство немцев до сих пор не обладает способностью к политическому мышлению. Они поклоняются богу эффективности превыше всех других богов».
Наиболее выдающимся критиком послевоенного поведения немцев был Герман Гессе. Когда во время войны некоторые солдаты с русского фронта, который поэт назвал разбойничьим походом в глубь России, написали ему, что стоят на Кавказе во имя защиты тех высших ценностей немецкого духа, частью которого они считают его сочинения, он отбросил их письмо, как «незрелый вздор», ибо эти несчастные «герои» помогли «некоторым зверям в образе человеческом уничтожить все истинно немецкое». Когда другие люди писали ему после войны о своих страданиях, Гессе спрашивал их, почему они не вспоминают о том, что они сами, будучи немецкими солдатами, творили с миром и почему не чувствуют по этому поводу вины. Почему единодушно вставляли палки в колеса Веймарской республики? Почему единодушно голосовали сначала за Гинденбурга, а потом за Гитлера? Когда кто-то говорил ему, что был одной ногой в концлагере, Гессе отвечал, что может всерьез воспринимать только тех врагов Гитлера, которые находились в концентрационных лагерях двумя ногами, а не одной ногой в лагере, а другой – в партии. Когда в его присутствии жаловались на бомбардировки Германии и уверяли в том, что достоинства немцев превосходят достоинства других народов, он говорил: «Немецкая нация просто не чувствует ответственности за то, что она причинила другим нациям мира». Немцы должны прекратить восхваление германского солдата. Сам он много лет молился за поражение этих славных солдат. Гессе гневно говорил о национализме тех, для кого слово «немец» до сих пор окружено сентиментальным «священным» ореолом. Имеет ли достоинство, спрашивал он, или мужество большую ценность, если к этим словам добавить прилагательное «немецкое»? Разве не находим мы того же достоинства, мужества, стойкости, рыцарства у хорошего китайца, японца или мусульманина? «Как только Германия увидит возможность снова набрать силу, вас начнут искушать те, кто заговорит о священной Германии, ее священном горе, ее священных страданиях, ее вечной мужественности, и очень скоро вперед снова выступят солдаты, а Германия заявит права на владычество, на империю и на роль избранного сосуда». Гневными словами осудил он немецкую забывчивость, говоря: «Немецкий порок – это громко рассуждать о веревке в доме повешенного. Никто ничему не научился, все ждут жалости, помощи и понимания, но никто не говорит, что чувствует вину за что-то, не только за Гитлера, но и за многое, многое другое». Гессе не согласен с мнением, будто «нация не отвечает за свои действия». Нация могла бы понять, кто такой Гитлер, еще в 1923 году, но предпочла и дальше подрывать республику. «Вы должны принять последствия и наказание за то, что напали на мир, как разбойники, и превратили его в ад вашими сатанинскими методами».
«Многое сейчас напоминает то, что происходило после Первой мировой войны. Точно так же, как сегодня все мои немецкие друзья в один голос проклинают Гитлера, они были тогда единодушны в своем осуждении милитаризма, войны и насилия, когда была основана Германская республика. Но спустя всего несколько лет Гитлер уже смог решиться на мюнхенский путч. Поэтому сегодня я не могу принять всерьез это единодушие в осуждении Гитлера и не вижу никаких гарантий изменения политической души немцев или хотя бы появления политического понимания».
Многие генералы, помогавшие Гитлеру разорять и опустошать всю Европу, опубликовали свои мемуары, в которых представляют себя невинными овечками. Генерал-полковник Гауссер воспевает подвиги своих солдат в книге «Войска СС в бою». Военный преступник Курт Мейер, служивший в войсках СС, написал две книги: «Гренадеры» и «Войска СС в фотографиях». Во многих других книгах прославляются немецкие кампании в России, Греции, Норвегии и успехи гитлеровской авиации и военно-морского флота.
Ознакомительная версия.
