до него. По его сигналу офицеры навалились на часовых, связали их и потащили в шлюпку. Таким образом, им удалось вернуться на пароход, да ещё с пленниками…»
Утром 6 октября на одном из зданий Охотска, за церковью, появился белый флаг, а через два дня там же взвился трёхцветный. Ещё через два часа Х.П. Бирич получил от Бочкарёва записку, в которой тот сообщал, что город занят без боя и потерь.
Вечером Бочкарёв прибыл на «Кишинев», от него Бирич узнал подробности занятия Охотска. Ночью никаких операций не проводилось. Утром есаул переправился на другой берег реки Охоты на двух кунгасах с двумя десятками подчинённых и, увидев над городом белый флаг, вошёл в Охотск, не дожидаясь подкрепления. Красноармейцев в городе уже не было. Все они, 100–120 человек, покинули Охотск. Остались только насильно мобилизованные и перебежчики, которых есаул «после должного внушения» (по-видимому, порки) отпустил по домам.
В.И. Бочкарев отмечал, что «радость населения была неописуемая. Получили, наконец, возможность вернуться к своим семьям многие, ушедшие от большевиков на ту сторону реки Охоты и не видевшие своих семейств уже месяцев пять».
«Не взять бы белым Охотска, не прояви они хитрость, – подчеркивает Б.И. Мухачёв. – У Яныгина Бочкарёв взял 47‐миллиметровую пушку Гочкиса, установил её на баке «Свири». Ночью капитан Поярков обстреливал из неё город, корректируя бой. Большого ущерба своими снарядами орудие это не могло нанести, но психологическое воздействие на защитников Охотска производило большое: они думали, что с минуты на минуту заговорят морские дальнобойные орудия.
За взятие Охотска Меркулов произвел есаула Бочкарёва в полковники» [72].
Ещё в Охотске Бочкарёв поставил в известность Бирича об изменении «по стратегическим и некоторым другим соображениям» первоначального плана экспедиции: вместо района Аян – Охотск местом базирования будет Ола, отстоящая от Охотска почти на 400 миль к западу. Об этом населенном пункте особоуполномоченный понятия не имел и ограничился тем, что выразил Бочкарёву своё крайнее удивление и сомнение в правильности принятого решения.
В Охотске был оставлен гарнизон (около 200 человек), состоявший из 2‐й сотни, пулемётной команды, офицерской сотни, части команды связи и интендантства. Начальником гарнизона Бочкарёв назначил капитана Константина Петровича Грундульса – одного из наиболее преданных ему офицеров, знакомых по Гродековскому отряду.
Бочкарёвцы обложили местных жителей ясаком – по шесть беличьих шкурок с каждого, несмотря на то, что после февраля 1917 г. все натуральные повинности в пользу империи были отменены. Кочевникам объявили, что в ясак должны включить долг, накопившийся с февраля 1917 г., то есть внести в счёт царского ясака пушнины за четыре года, с 1917 по 1921‐й. Чтобы выжить в этих условиях, охотники, рыбаки и оленеводы под пушнину, оленеводческое сырье брали кредиты в Ольском продовольственном складе и вновь попадали в неоплатную кабалу.
У.Г. Попова выяснила, что эвенам Первого Уяганского, Долганского 2 и 3‐го, Отдельного Дельянского родов «ввиду оскудения из-за недохода рыбы на нерестилища, сокращения количества пушного зверя, потерь оленей и поборов белогвардейцев – кредиты составили 7261 руб. 13 коп. золотом. Долги у местных жителей были «по приговору», то есть по круговой поруке, подлежащей оплате всеми членами семей, состоявших в названных родах.
13 октября 1921 г. пароход «Кишинёв» с бочкарёвцами прибыл в Ольскую бухту и захватил Олу.
Выйдя из Олы 24 октября и зайдя в бухту Наяхан на вторые сутки, «Кишинёв» простоял здесь до 6 ноября. На берегу находилась лишь радиостанция и несколько построек для размещения её служащих. Само селение – с десяток дворов – располагалось в восьми верстах от станции и в восьмидесяти от Гижиги. Бочкарёв осмотрел бухту, станцию и побережье и решил тут устроить свою базу.
В Наяхане Бочкарёву удалось провести около полутора лет.
В конце 1921 г. к Бочкарёву с Момы прибежал уже известный нам поп-расстрига Коновалов. Он предложил есаулу план захвата Якутска и немерено пулемётов и пушек. И вот в начале января 1922 г. из Охотска в Оймякон отправился Коновалов в сопровождении пяти офицеров.
Из Оймякона на Мому бочкрёвцы явились уже с отрядом в 20 человек. На Моме и везде по пути в отряд вступали молодые якуты и тунгусы. Кроме вербовки «отрядников», штаб Бочкарёва занимался сбором пожертвований на «закупку оружия».
На Моме отряд разделился пополам: часть двинулась на Абый с целью занятия Колымы, где бочкарёвцы ожидали встретить серьезное сопротивление, а другая часть выехала прямым путём на Верхоянск, для занятия Верхоянска и Булуна. Во главе обоих отрядов стояли бочкарёвские офицеры. «Отрядники» были вооружены очень плохо, большей частью берданами, имея на бердан по 15–20 пуль.
На Моме бочкарёвцы расстреляли двух бедняков-якутов, сочувствовавших советской власти. В том же районе был перебит разведочный отряд из Верхоянска в 5 человек.
Базой сопротивления белым являлся Колымск, где к январю был сформирован добровольческий красный отряд в 20 человек.
«5 марта 1922 года отряд белых ночью вступил в Верхоянск. 13 коммунистов и сочувствующих им были начеку и ночевали в одном доме. Завязалась перестрелка, продолжавшаяся почти сутки, без жертв с обеих сторон. Наконец, осаждённым удалось незамеченными выбраться из городка пешком и пересесть через 50 вёрст на оленей. Этот отряд после многих трагических эпизодов пробился в Вилюйск и так много помог тому, чтобы Вилюйск выдержал напор повстанцев. Для характеристики настроения населения важно отметить, что отряд смог проехать через тунгусские стойбища только под видом белых. Несколько товарищей, принимавших активное участие в Верхоянской обороне, но в момент занятия Верхоянска белыми находившиеся в улусе, – были белыми пойманы и убиты в перестрелке или расстреляны.
В самом Верхоянске белыми было расстреляно до 15 беспартийных человек. Поводом к расстрелу служила всякая прикосновенность к советской власти. Во многих случаях влиятельные по положению или состоянию верхоянцы, вступившие в дружеские отношения с белыми, воспользовались случаем для сведения личных счетов – для расстрела.
К белым не переставали примыкать добровольцы, что позволило им выделить отряд для Булуна. Два товарища, ехавшие из Булуна в Верхоянск, были ямщиками довезены до самого Верхоянска, где у въезда в городок их уже ждали предупрежденные белые. Захваченные врасплох товарищи были взяты и вскоре убиты.
Как только слухи о занятии Верхоянска проникли на Крайний Север, один мелкий купчик сорганизовал отряд и занял после перестрелки село Казачье (Усть-Янск). В Казачьем белыми было убито в бою три человека, расстреляно впоследствии 5 человек милиционеров, кооператоров и др. Каждый пункт Верхоянского округа белые занимали внезапно, советские группы везде были захвачены врасплох, хотя население о движении белых и знало. В Булун белые вступили 17 марта ночью. Все коммунисты и советские работники были взяты по квартирам и зверски убиты на льду Лены. Трупы их лежали на льду до весны и были унесены половодьем. Всего в Булунском районе погибло от белого террора 15 человек.
Основной отряд белых из Момы, проводив верхоянский отряд, двинулся в Абый и занял это селение в конце февраля. Население почти поголовно всего Эльгетского
