19 июля 1848 г. в Сенека-Фоллз (штат Нью-Йорк) по инициативе Элизабет Кэйди Стэнтон и Лукреции Мотт созывается первый в истории США съезд сторонников женской эмансипации. На нем была принята «Декларация чувств», в которой провозглашалось равенство женщин и мужчин. Согласно патриархальным идеям, женщина никогда не сможет сравниться с мужчиной разумом, ее сфера – чувства. И женщины заговорили о своих чувствах, они с трибуны высказали свои претензии мужчинам, которые по закону были призваны руководить их жизнью. «Он заставил ее подчиняться законам, в создании которых она не участвовала. <…> Он сделал ее бесправной в замужестве, приговорив тем самым к гражданской смерти. Он отобрал у нее все права собственности, включая даже право на то, что она сама зарабатывает. <…> Брачный договор обязывает ее подчиняться мужу, который становится, по существу, хозяином ее помыслов и намерений: закон наделяет его правом лишать ее свободы и использовать телесные наказания. <…>
Он закрывает ей все дороги к богатству и славе, дороги, которые для себя считает наиболее достойными. И не найдется женщин, преподающих теологию, медицину или право. Он лишил ее возможности получить серьезное образование, захлопнув перед ней двери всех колледжей. <…> Он сформировал ложное общественное мнение, навязав миру двойную мораль – для мужчин и для женщин, согласно которой за отступление от нравственности женщин изгоняют из общества, мужчин же практически не осуждают. Он присвоил себе прерогативу Иеговы, считая, что только он имеет право определять для женщины сферу ее деятельности, тогда как это является делом ее совести и ее Бога. Он предпринял всевозможное, чтобы разрушить ее веру в собственные силы, умалить ее чувство самоуважения, заставить добровольно смириться с зависимой и унизительной участью. <…>
Мы считаем самоочевидным следующие истины: все мужчины и женщины рождены равными – Господь наделил их определенными неотъемлемыми правами: к таковым относятся жизнь, свобода и стремление к счастью; для защиты этих прав учреждаются правительства, власть которых зиждется на поддержке народа. <…>
Принимая во внимание полное отсутствие гражданских прав у половины населения этой страны, ее социальную и религиозную неполноценность, принимая во внимание вышеупомянутые несправедливые законы, а также то, что женщины чувствуют себя оскорбленными, угнетенными, обманным путем лишенными своих священных прав, мы требуем, чтобы им были немедленно обеспечены все права и привилегии, которые принадлежат им как гражданам Соединенных Штатов…»{ Феминизм в общественной мысли и литературе: Антология. М.: Грифон, 2006. С. 57–59.}
Так началось движение женщин за свои права.
Суфражистки в Новой Зеландии
Однако первыми получили избирательные права женщины в Новой Зеландии, бывшей тогда британской колонией. В этом заслуга Кейт Шепард и Мэри Энн Мюллер.
Мэри Энн Вильсон приехала в Новую Зеландию вместе с двумя сыновьями в 1849 г., покинув мужа, который жестоко обращался с ней. В новой стране она встретила своего второго мужа – политика Стефана Мюллера.
В 1864 г. Новую Зеландию посещала британская суфражистка Мэри Рей. Мэри Энн Мюллер познакомилась с ней и начала переписываться с суфражистками Англии и Соединенных Штатов. В 1869 г. она опубликовала «Обращение к Мужчинам Новой Зеландии», где впервые заговорила об избирательном праве для женщин, утверждая, что без него невозможен прогресс нации. Ее статья вызвала большой резонанс в стране и за рубежом.
Двадцатидвухлетняя Кейт Вильсон Малкольм приехала в Новую Зеландию вместе с матерью, а спустя три года вышла замуж за Уолтера Аллена Шепарда и вскоре родила ему сына Дугласа. В 1885 г. она вступила в Христианское Общество Трезвости, и в 1891 г. организовала от имени Союза петицию в парламент с требованием предоставить избирательные права женщинам Новой Зеландии. После того как петиция была отклонена, Общество подало вторую, третью, и в 1893 г. реформаторы наконец добились успеха.
Вслед за Новой Зеландией, в том же 1893 г., получили избирательное право женщины Раротонги (Острова Кука).
Карикатуристы изображали суфражисток некрасивыми и грубыми перестарками, которые возненавидели мужчин за то, что те не обращают на них внимания. Вообще говоря, быть старой и некрасивой – не преступление, но первые суфражистки были в большинстве своем молоды, модно одеты, хороши собой, счастливы в браке и познали радость материнства. У Элизабет Стэнтон было семеро детей, у Лукреции Мотт – шестеро. И это (только представьте!) не мешало им желать большего – сделать мир более справедливым и удобным для жизни местом.
«Мэри Уолстонкрафт, Ангелина Гримке, Эрнестина Роуз, Маргарет Фуллер, Элизабет Кейди Стэнтон, Юлия Уорд Хауэ, Маргарет Сангер – все они любили сами и были любимы, вышли замуж. Многие из них были настолько же страстными в своих отношениях с возлюбленными и мужьями (в то время как считалось, что женщине не пристало иметь страсть и ум), насколько и в борьбе за то, чтобы женщина получила возможность вырасти в полноценного человека», – пишет Бетти Фридан в книге «Загадка женственности»{ Здесь и далее цит. по: Фридан Б. Загадка женственности. М.: Прогресс, Литера, 1994.}.
Далее она описывает историю замужества Люси Стоун – первой женщины в штате Массачусетс, получившей высшее образование, соратницы Элизабет Стэнтон и Лукреции Мотт; в 1850 г. она организовала Национальное собрание по правам женщин в Массачусетсе, путешествовала по стране с лекциями против рабства и получала гонорары от 500 до 1000 долларов в неделю (по современным меркам – от 13 000 до 26 000 долларов).
«Сегодня имя Люси Стоун воскрешает в памяти какую-то пожирательницу мужчин, фурию в брюках, размахивающую зонтом, как мечом. Мужчине, который любил ее, потребовалось много времени, чтобы убедить ее выйти за него замуж, и, хотя она любила его и пронесла эту любовь через всю свою долгую жизнь, она так и не взяла его имени. Когда она родилась, ее добрая мать плакала: “О Боже! Мне очень жаль, что родилась девочка. Жизнь женщины так тяжела”. За несколько часов до рождения ребенка в 1818 году на ферме в западном Массачусетсе ее мать подоила восемь коров, потому что из-за внезапно налетевшей бури все работники оказались в это время в поле: ведь важнее было спасти урожай сена, чем ухаживать за женщиной накануне родов. Несмотря на то, что эта хрупкая усталая женщина выполняла бесконечную работу по дому и родила девятерых детей, Люси Стоун выросла с убеждением: ”В этом доме всегда исполнялась воля только одного человека – моего отца”.
Она восстала против того, что родилась девочкой, поскольку это означало сносить такие унижения, о которых говорится в Библии и о которых говорила ей мать. Когда она увидела, что сколько бы раз она ни поднимала руку в церкви на общем собрании, на нее никогда не обращали внимания, она восстала и против этого. В церковном кружке кройки и шитья, где она шила рубашку, помогая молодому человеку из духовной семинарии, она услышала, как Мэри Лайон говорила об образовании для женщин. Она не стала дошивать рубашку, а в шестнадцать лет открыла школу с оплатой в один доллар в неделю, копила деньги в течение девяти лет, пока не собрала достаточно средств, чтобы поехать в колледж и самой получить образование. Она хотела выучиться, чтобы иметь возможность ”защищать интересы не только рабов, но и всего страдающего человечества“. Но в Оберлине, где она была одной из первых женщин, прошедших ”основной курс обучения“, она вынуждена была учиться ораторскому искусству тайно в лесу, поскольку даже в Оберлине девушкам не разрешалось выступать публично.
Стирая мужчинам белье, убирая их комнаты, прислуживая им за столом, выслушивая их разглагольствования, но оставаясь уважительно молчаливыми на общих собраниях, девушки, обучавшиеся вместе с мужчинами в Оберлине, готовились прежде всего к тому, чтобы стать образованными мамами и надлежащим образом послушно исполнять роль жены.
Внешне Люси Стоун представляла собой женщину небольшого роста, с нежным серебристым голосом, который мог успокоить разбушевавшуюся толпу. При этом она могла осадить грубиянов и одержать верх над мужчинами, угрожавшими ей дубинками, бросавшими молитвенники и яйца ей в голову. А однажды среди зимы они запихнули шланг к ней в окно и стали поливать ее ледяной водой.
Как-то в одном городе пронесся слух о том, что приехала читать лекции большая мужеподобная женщина, которая носит сапоги, курит сигару и ругается как извозчик. Дамы, которые пришли послушать это чудище, не могли скрыть своего удивления, когда увидели, что Люси Стоун изящна, одета в черное атласное платье с белым кружевным рюшем вокруг шеи, что она ”воплощение женской грации <…> свежая и светлая, как утро”.
Ее речи вызывали такую злость у рабовладельцев, что газета ”Бостон пост“ опубликовала грубое стихотворение, в котором предрекалось: ”раздастся наконец громкий голос трубы“, прославляющий мужчину, который ”свадебным поцелуем закроет рот Люси Стоун“. Люси Стоун считала, что ”замужество для женщины – это состояние рабства“. Даже после того как Генри Блэкуэлл последовал за ней из Цинциннати в Массачусетс (он жаловался, что ”она – настоящий локомотив“), дал клятву ”не признавать в браке превосходства ни мужчины, ни женщины“ и написал ей: ”Я встретил Вас у Ниагары, и, сидя у Ваших ног, я смотрел вниз на темную воду со страстным, неразделенным и неудовлетворенным сердечным томлением, которого Вы никогда не узнаете и не поймете“, а затем выступил с публичной речью в защиту прав женщин; даже после того как она призналась, что любит его, и написала ему: ”Вы едва ли можете сказать мне что-либо, чего я не знала бы сама о пустоте одинокой жизни“, – даже после всего этого она страдала жуткими головными болями, будучи не в силах решить, выходить ей за него замуж или нет.
