Зато она знала всех потомков славного Карты. Их оказалось полгорода. Среди них были учителя, клерки, лавочники, директор кинотеатра, профсоюзный лидер, продавец мороженого, ночной сторож и даже два коммуниста. Все они много знали о радже, но опять-таки ничего не знали о мече. К вечеру я оказалась обладательницей обширнейшего материала, на основании которого я могла составить подробное жизнеописание раджи Карты. И уже совсем поздно мы попали к потомку, который держал клинику. Мы застали его в единственной комнате клиники, заставленной пузырьками с разными целебными снадобьями. Этот потомок мне показался наиболее благоразумным.
— О! — удивился он. — Вы повидали почти всех моих родственников. Тогда о радже Карте я рассказывать не буду. Меч? Да что им всем память отбило? Никто не помнит? Я был лучшего мнения о них. Меч действительно был. Висел на стене в тронном зале. И однажды, когда вождь вишаванов, имя его я забыл, принес радже подарки, то Карта — на него иногда такое находило — снял меч со стены и отдал вишавану. Это я точно знаю. Мне рассказала об этом моя бабушка. А вишаваны, говорят, живут отсюда недалеко. Кажется, на Чалакоди. И меч, наверно, у них сохранился. Ведь он был для них реликвией. Они поклонялись этому мечу.
Так мы получили подтверждение, что раджа Карта действительно существовал. И существовал довольно активно, если оставил после себя такое многочисленное потомство. И раджа этот подарил в восемнадцатом веке меч вождю вишаванов. Теперь оставалось найти этот меч. После Котамангалама я не считала уже такое занятие безнадежным…
Наша дорога шла на север — туда, где текла река Чалакоди. Опять были только горы и джунгли. Придорожных деревень становилось все меньше. Наконец, осталась одна-единственная последняя харчевня. В харчевне за стаканом чая сидел вишаван из той деревни, которую мы искали. Сначала он не хотел нам показывать дорогу. После долгих уговоров согласился. Но видимо, продолжал нам не доверять и повел через джунгли не по тропе, а через какие-то бамбуковые завалы, болото и сплошное переплетение кустов, которые сам и рубил тесаком. Где-то чуть в стороне от нас послышались выстрелы. Вишаван остановился, предостерегающе поднял палец и тихо сказал:
— Слон.
Я не знала, что слоны умеют стрелять. Но оказалось, что слон просто ломал бамбук. И бамбуковые стволы лопались со звуком, похожим на выстрел. Слон стоял шагах в десяти от нас и, нетерпеливо поводя ушами, хоботом гнул бамбуковые стволы и ломал их. Зачем ему это понадобилось, я не знала. Вдруг откуда-то сверху раздался смех. Чуть дребезжащий и ироничный. Я подняла голову и увидела на дереве черную обезьяну. Она корчила рожи, громко смеялась и показывала лапой на слона. И если бы черная обезьяна могла говорить, она бы обязательно крикнула:
— Посмотрите на этого большого дурака, люди добрые! Что он делает? Ну что он делает?
Но обезьяна говорить не умела и только смеялась над несуразным слоном. Слон был так занят своим непонятным делом, что не заметил ни нас, ни обезьяны. Километров через пять мы вышли на лесную поляну. На поляне было небольшое тапиоковое поле, а рядом стояла хижина. Очень похожая на те, что я видела в деревне Куркули. В хижине оказался единственный человек. И этим человеком был Муттайя Раман! Круг чудес завершился. В стене хижины заткнутый за бамбуковую планку торчал ржавый и прокопченный меч. Знаменитый меч был не более метра длины с чуть изогнутым лезвием. От этого он больше напоминал саблю, чем меч. Рукояти на мече не было, и торчал лишь железный штырь, на котором она когда-то помещалась.
— Чей меч? — на всякий случай спросила я.
— Мой, — ответил Муттайя Раман с некоторым испугом.
— А к тебе он как попал?
— Давно когда-то раджа Карта подарил его вождю вишаванов. Им даже секли головы, — хвастливо добавил он.
Третий компонент стал на свое место. И я поняла, что мы отыскали все-таки вишаванов.
Меч оказался в надежных руках. Муттайя Раман исправно молился ему, поил аракой и угощал тапиокой. Он был уверен, что дух некогда могущественного раджи помещается именно в этом мече. И конечно, обращался с оружием соответственно.
Но жизнь Муттайи Рамана не была столь безоблачной, как могло показаться с первого взгляда. Меч принадлежал ему, а вот вождем племени был Моили. В этом, на взгляд Муттайи Рамана, было большое несоответствие.
— Моили очень упрямый старик, — жаловался он. — Я предлагал сделать все по-человечески. Возьми, сказал я ему, меч, а я буду вождем племени. Так он мне на это ответил, знаете что? Ты, говорит, присвоил меч, который по праву принадлежит мне. А теперь еще хочешь быть вождем? Я говорю: у тебя меч, а я — вождь. Давай сделаем все по-справедливому. А он отвечает: ты сын, а я племянник. И все, что было у Паренги Рамана, принадлежит мне. Очень упрямый старик. Никак я с ним не могу договориться.
Чем кончилась эта тяжба, я не знаю. Неизвестно у кого теперь меч: у Моили или все еще у Муттайи Рамана. Одно можно сказать с уверенностью, что меч до сих пор хранится в племени вишаванов.
…В маленьком городке перед Тричуром мы остановились поужинать. Городок продолжал праздновать рождество, хотя уже кончалась первая декада января 1972 года. На домах горели цветные бумажные фонарики и свечи, вставленные в дверные проемы. Металось пламя факелов, установленных на низких железных столбах. На шпиле местной церкви была зажжена большая пятиконечная звезда. Время от времени на железной ограде церкви вспыхивали бенгальские свечи, обдавая улицу фонтанами холодного огня. Цветные фонарики горели на пальмах, в кронах деревьев. Теплый ветер раскачивал флажки, протянутые вдоль улиц. Сияющие гирлянды фейерверка расцветали в темном небе и опадали вниз тысячами золотистых искр.
Мимо нас проехала открытая машина. В ней сидели три библейских волхва. Волхвы орали какую-то песню явно не библейского происхождения. Городок был наряден и праздничен. Он светился множеством огней. И люди улыбались, глядя на эти огни. Но мне почему-то не хотелось улыбаться. Сквозь веселые праздничные огни проступали темные ночные джунгли и кучка полуобнаженных людей, жмущихся к пламени костра…
Из Тричура господин Кришнан сообщил в Тривандрам, что племя вишаванов отыскалось, и передал их координаты. Говорят, что чиновники наконец внесли их в список отсталых племен Кералы.
Мои путешествия по Южной Индии закончились. Почему я выбрала именно Южную Индию? Дело в том, что судьба древнейших австралоидных племен складывалась неодинаково. В разной степени они уничтожались или вытеснялись более поздними народами. В Северной Индии, которая подвергалась частым нашествиям, почти не сохранилось этих племен. Центральной Индии повезло больше. Там до сих пор австралоидный тип распространен среди таких крупных племен, как кхонды, гонды, ораоны. Что же касается Южной Индии, то здесь мы находим целые островки этого древнейшего населения.
В древности эта часть страны была покрыта труднопроходимыми тропическими лесами. В лесах обитали австралоидные племена. Миграционные потоки пришлых народов вливались в Индию с севера и запада. Лесной массив Южной Индии долгое время оставался не затронутым влиянием этих миграций. Поэтому южноиндийским австралоидам удалось до сих пор сохранить чистоту своего антропологического типа.
Что же это за тип? Небольшой рост, темная кожа, удлиненная голова, густые вьющиеся волосы, широкие носы, толстые губы, крупные зубы. Эти же черты мы находим и у австралийских аборигенов. По имени этого материка и тип получил название — австралоидный. Но причем тут Австралия? — могут спросить. Какая связь между Индией и материком, который находится в тысячах километров от индийского побережья?
Древние пути народов были прихотливы и неожиданны. Когда-то австралоиды заселяли обширные территории Южной и Юго-Восточной Азии. Около тридцати тысяч лет назад, как утверждают ученые, миграционный поток этого населения направился по существовавшему тогда мелководному мосту, который соединял Юго-Восточную Азию с Австралией, и заселил последнюю. В течение многих тысяч лет в географии района, по которому шла миграция, происходили изменения. В результате Австралия оказалась отрезанной от Азиатского материка огромными пространствами воды, которые могли преодолеть только опытные мореходы. Связь между материками была утеряна.
В течение долгого времени и в Азии и в Австралии происходили свои исторические и этнические процессы. В результате и там и здесь сохранились лишь небольшие группы древнейшего австралоидного населения.
Изучать древнюю жизнь, особенно если она дошла до наших дней, всегда важно и интересно. Но для чего это надо делать? Что это дает? Зачем нужно изучать австралоидов Индии, которые принадлежат прошлому? Наше настоящее возникло из этого прошлого и разобраться в настоящем, не зная прошлого, трудно, а подчас и невозможно.
