После ухода из РННА группы Руденко и Соделя полковник Риль был отстранен от командования и арестован, был расформирован и русский штаб. Тогда же, в феврале 1943 г., РННА была разделена на отдельные батальоны, которые придали различным тыловым гарнизонам, что означало прекращение существования РННА как целостного русского соединения.
Ненадежность личного состава соединения, обусловившая групповой переход на сторону партизан, по всей вероятности, связана с тем, что немалое количество военнопленных согласились вступить в часть под давлением обстоятельств. Набранный из лагерей военнопленных личный состав в основной своей массе дал вынужденное согласие на вступление в РННА, потому что у военнопленных была ограничена свобода выбора — выбирать приходилось между жизнью и смертью.
Расформирование РННА на отдельные батальоны связано, по всей видимости, именно с ненадежностью формирования. Близость линии фронта и угроза в случае конфликта нанести удар по немцам лишь ускорили это решение.
Возможность использования коллаборационистов видело и Шестое управление РСХА[1121] (Служба внешней разведки СД[1122]), возглавляемое бригадефюрером СС В. Шелленбергом. Весной 1942 г. по его инициативе была создана организация «Цепеллин», на которую возлагались агентурная работа в тылу советских войск и борьба с партизанским движением. В апреле 1942 г. в Берлине из числа советских военнопленных был создан «боевой отряд русских националистов» численностью в 100 человек, который возглавил бывший подполковник Красной Армии В.В. Гиль (псевдоним — Родионов). Изначально планировалось использовать создаваемые группы для разведывательно-диверсионной работы в тылу РККА. Однако проблемы с заброской таких групп вынудили немцев объединить их в более крупные подразделения для несения охранной службы и борьбы с партизанами[1123]. Офицерский состав отряда Гиль набрал в лагере в Сувалках, причем отобрал своих знакомых по службе в РККА: подполковника Орлова, майоров Шепелева, Петрова, капитанов Малиновского, Тимофеева, Нисова, старшего лейтенанта Илющенко[1124]. Сформированная часть, названная «Дружиной 1», убыла в генерал-губернаторство (территория Польши), в местечко Парчев недалеко от города Люблина, для борьбы с партизанами[1125]. К середине августа часть выросла до 500 чел. и убыла в г. Слуцк, недалеко от Смоленска, в марте 1943 г — в г Лужки Витебской области.
К концу 1942 г. в лагере «Сталаг-319» в Люблине сформировали «2-ю боевую дружину» численностью 135 чел., которую возглавили капитаны Блажевич, Алелеков, Макаренко[1126]. В марте 1943 г. все сформированные подразделения стянули в Лужки и объединили в 1-й русский национальный полк, численность которого составила 1200 чел., в т.ч. 150 офицеров. Вооружение — 60 орудий, 95 пулеметов, 18 минометов, свыше 200 автоматов[1127]. Начальником контрразведки стал бывший генерал-майор РККА В.П. Богданов, начальником штаба — Блажевич[1128].
К апрелю 1943 г. численность полка составила 3000 чел. (80 % — полицейские и мобилизованное население, 20 % — военнопленные), он был переименован в 1-ю Русскую национальную бригаду СС, именуемую также «Дружиной Боевого Союза Русских Националистов». «Дружина» включала 3 строевых и 1 учебный батальоны, автороту, артминометную батарею, пулеметную и учебную (школа прапорщиков и младших командиров) роты, роту боевого питания, штурмовую роту, роту связи, два взвода кавалерии, комендантский взвод, санчасть, хозчасть, саперный взвод, взвод полевой жандармерии[1129].
Командные должности занимали бывшие офицеры РККА и эмигранты[1130]. Службу связи с германским командованием, общий контроль и снабжение курировали различные чины СС (10— 12 чел.) во главе с оберштурмбанфюрером СС Аппелем. В марте 1943 г. была создана Служба предупреждения (отдел контрразведки) для выявления среди населения лиц, связанных с партизанами, а среди военнослужащих — просоветски настроенных лиц, могущих перейти к партизанам[1131].
В июне 1943 г. численность бригады составила от 8000 до 12 ООО чел., взводы были развернуты в роты, роты — в батальоны, батальоны — в полки[1132].
Падение дисциплины в бригаде, бессмысленные карательные акции против гражданского населения под видом борьбы с партизанами, просоветские настроения личного состава беспокоили руководство СС. Так, в докладе в Главное управление СС от 29 апреля 1943 г. говорилось, что «положение в “Дружине” требует вмешательства со стороны высших инстанций». Тут же отмечалось «возрастающее недовольство, направленное против Германии», и что «такое положение создает опасность для политики империи». Описывая свое впечатление от встреч с Гилем, Шелленберг отмечает, что «не мог отделаться от неприятного чувства, что его антисоветские убеждения пошатнулись. Манера, в которой он критиковал ошибки, совершенные германским руководством в отношении России вообще — делая специальное ударение на изображении немецкой пропагандой русских, как людей низшей расы, — ив отношении населения и военнопленных, в частности, носила оттенок, вызывающий подозрения»[1133]. Тот же автор пишет о своих неоднократных предупреждениях руководству о положении дел в «Дружине» и о трудностях, возникших с ее руководством[1134].
Пропаганда со стороны партизан также повлияла на разложение личного состава бригады. Так, с осени 1942 г. переписку и переговоры с «дружинниками» вели представители подразделений Полоцко-Лепельского партизанских соединений, с весны 1943 г. — бригады им. К.Е. Ворошилова (командир Д.В. Тябут), Дубова (командир Ф.Ф. Дубровский), имени Чапаева (командир В.В. Мельников), имени ЦК КПБ (командир А.Д. Медведев), с июля 1943 г. — партизанской бригады «Железняк» (командир И.Ф. Титков). Прибывшие в начале августа 1943 г. в расположение бригады 2-й полицейский полк и другие части СС, усиленные артиллерией и бронемашинами, вполне могли создать у личного состава, в частности, у Гиля, впечатление, что немцы намерены разоружить соединение, подвергнув командование, включая самого Гиля, репрессиям. Так или иначе, 14 августа 1943 г. бригада перешла к партизанам, расстреляв накануне весь немецкий персонал и арестовав 26 командиров, в т.ч. генерал-майора Богданова, графа Вырубова, штабс-капитана Шмелева, полковника Святополк-Мирского, которые 20 августа самолетами были доставлены в Москву[1135]. Об обстоятельствах этого перехода В. Шелленберг пишет, что «когда “Дружина” конвоировала длинную колонну пленных партизан, полковник Родионов приказал своим людям атаковать отряд СС, сопровождавший конвой. Немцы были застигнуты врасплох, и русские перебили их всех до одного самым зверским образом»[1136].
Бригада была переименована в «1-ю антифашистскую партизанскую бригаду», Гиль восстановлен в звании. 17 августа 1943 г. ему присвоили звание полковника и наградили орденом Красной Звезды. После этого в течение 11 месяцев бригада вела боевые действия против немецких войск, однако, находясь по приказу партизанского командования в авангарде наступлений, несла большие потери. Гиль при прорыве блокады немцев в районе Ушачей был тяжело ранен и 14 мая 1944 г. скончался[1137]. По утверждению С. Стеенберга, 30 офицеров и 500 солдат вскоре вернулись обратно, вероятно, те, кто относился либо к убежденным противникам советской власти, либо ввиду совершенных преступлений вряд ли мог надеяться на прощение. Зимой 1943—1944 гг. в многочисленных боях, где «Первой антифашистской» пришлось столкнуться и с бывшими товарищами, бригада была разбита наголову. Остаток в 300 человек удалось окружить у станции Зябки и полностью уничтожить. По данным того же автора, Гиль погиб совершенно иначе — его расстреляли его же бывшие офицеры со словами «собаке — собачья смерть»[1138].
«Дружина», осуществив переход к партизанам именно в период, совпавший с поражением немцев на Курской дуге и начавшимся отводом войск, в этом не уникальна. В этот период подобные падения настроения отмечены практически во всех коллаборационистских формированиях. Из этого можно сделать вывод, что идейная убежденность не была присуща большинству коллаборационистов, скорее, они руководствовались желанием найти для себя оптимальный способ избежать ответственности, получить прощение.
Несколько иначе можно оценить восстановление Гиля в звании, награждение орденом и оставление на командной должности, что, по сути, представляет собой уникальное явление. С одной стороны, в этой акции просматривается пропагандистский мотив. Однако совершенно иное объяснение как поведения самого Гиля, так и мотивов перехода «Дружины» изложил один из белорусских эмигрантов, Юрий Дувалич. По его мнению, «с самого начала Родионов был советским провокатором». В подтверждение своей версии Дувалич указывает на странную, ничем не оправданную жестокость самого Гиля: «В местечке Зембин им были убиты 3 юноши и 2 девушки только за то, что они пришили к своим рубашкам и блузам белорусский национальный значок... Из 147 деревень Бегомльского района после Родионова осталось только 9». Расправляясь с мирным населением, Гиль «всячески избегал столкновений с большевистскими партизанами, а занимался только почти поголовным уничтожением мирного населения»[1139]. По некоторым свидетельствам, еще находясь в лагере в Сувалках, Гиль имел замысел провоцировать ненависть к оккупантам, под их маской расправляясь с мирным населением[1140]. Как результат деятельности «Дружины» можно привести уничтожение в одном только Бегомльском районе в июле 1943 г. 4000 мирных жителей[1141]. Наводит на некоторые размышления и то, что приказ из Белорусского штаба партизанского движения о начале прямых переговоров с «Дружиной» о переходе поступил сразу после завершения карательной экспедиции — 23 июля 1943 г. Любопытно и то, что сразу же после перехода «Дружины» по инициативе Гиля в Ушачах были расстреляны все свидетели его жестокости, в частности, майор Блажевич, поручик Панферов, капитан Москалев и др.[1142]. Документальных подтверждений версии о Гиле-провокаторе нам отыскать не удалось, поэтому полностью ей доверять нельзя, однако ее можно принять с большой долей вероятности. По мнению К.М. Александрова, если действия Гиля и «Дружины» действительно замышлялись как провокации, ее переход к партизанам 10—13 августа 1943 г. следует расценивать как блестящую операцию по выводу агентуры[1143]. Примечательно и то, что после перехода переименованное в «1-ю антифашистскую бригаду» подразделение Гиля, как уже указывалось выше, ставилось по приказу партизанского командования в авангард боев и на самые опасные участки. Это неизбежно вело к чрезмерным потерям, и, если приведенная выше версия верна, можно предположить, что тем самым партизанское командование проводило планомерную акцию по постепенному уничтожению бригады, уже выполнившей предназначавшуюся ей роль.
