— Все в порядке? — обнимая друга за плечи, спросил Морской. — Через два часа группы выступают из лагеря, отдохни немного...
— Сначала, командир, выслушай донесение, а потом и вздремнуть часок можно.
— Ну тогда докладывай, чудак человек.
Олевский сел к столу, закурил и чуть глуховатым от усталости голосом стал рассказывать:
— С помощью коммунистов-словаков создано пять партизанских групп. Численный состав их — около ста пятидесяти человек. Достали оружие — словацкие автоматы, карабины, пулеметы, гранаты... Командирами групп назначены бывшие военнослужащие словацкой армии, перешедшие на сторону народа, и наши — русские, бежавшие из концлагерей... Люди надежные... По нашей команде прибудут в указанное место...
Олевский подвинул к себе блокнот начальника штаба, написал на нем несколько строк и передал Морскому:
— Вот места базирования групп, фамилии командиров и пароль для связи...
— Добре, — читал запись Олевского подполковник. — Возьми, начальник штаба...
— Подобраны в нескольких пунктах разведчики, — продолжал Олевский, — помогли в этом тоже словацкие товарищи. Думаю, что скоро мы получим интересные данные. Помощников они себе сами найдут среди населения, словаки очень тепло относятся к советским людям.... Но есть и неприятные новости...
— Ты это о чем? — спросил комиссар.
Олевский молча встал и прошелся по комнате. Лицо его потемнело, еще глубже залегли над переносицей морщины.
— Вчера пришел я в село Калиште. Остановился у одного словацкого товарища. Вижу: хмурится человек и вроде бы что-то сказать хочет. «В чем, — спрашиваю, — дело? Чем недоволен?..» Он и говорит: «Не пойму, что получается... Вчера пришли в село партизаны. Пьянствуют, к женщинам пристают, продукты отбирают, ценные вещи, боровичку...» Среди мародеров, как я узнал, были русские, словаки, чехи... Перед рассветом ушли. Из какого отряда, неизвестно.
— Ребята наши были в том селе, — вступил в разговор капитан Светлов. — Тоже слышали о мародерах... Удалось выяснить, что это люди из отряда какого-то Лебедя.
— Вот подлецы! — процедил сквозь зубы комиссар. — Надо сообщить об этом Центру...
— И немедленно, — подтвердил Морской, вырывая лист из блокнота.
— Да, нужно строже проверять людей, которые приходят к нам, — заговорил Бобров.
— Где гарантия того, что подобные шкурники не придут и к нам в отряд? Ты согласен со мной, Морской?
— Злопамятный ты, однако, чудак человек, — ответил Морской, почувствовав в вопросе друга намек на недавний разговор, когда принимали в отряд тех двоих, что спаслись от преследования гардистов. — Разве ж я против бдительности?.. Сейчас она особенно необходима. Нам предстоит сколотить крупный отряд, способный вести операции в широком масштабе... Будем объединять созданные группы, берите в отряд добровольцев-словаков, пленных, бежавших из лагерей... О тех, кто вызывает сомнение, немедленно нужно запрашивать Центр, если речь идет о русских... Словаков мы можем проверить с помощью словацких коммунистов, они своих людей знают. Необходимо также наладить связи со спецотрядом капитана Зайцева, действующего в нашем районе. Вместе драться сподручнее... У тебя еще есть новости, Саша?
— Последняя, командир... Нужно предупредить наших людей, что немцы под видом повстанцев выбросили десант карателей в треугольнике Ружомберок — Банская Бистрица — Лугатино. Фашисты узнали, что повстанцы носят красные галстуки, как отличительный знак. Так вот, они вооружили своих карателей словацким оружием, одели в штатское и нацепили им красные галстуки... Одного из этих новоявленных «повстанцев» опознали словаки, он был из словацкой фашистской организации. Схватили его и таким образом разоблачили трюк гестаповцев.
— Вот черти, придумали же... — сказал Бобров.
— Всем отрядам повстанцев был срочно дан приказ снять галстуки и вместо них носить на правом верхнем кармане короткую красную ленточку. А лжеповстанцы по-прежнему носят галстуки, вот и вылавливают их сейчас словаки...
— Костя, предупреди всех наших партизан об этом. Увидят кого с красным галстуком, пусть ведут в штаб. А если окажет сопротивление, не церемониться! — распорядился Морской.
— Ясно, командир. Ну, нам пора...
Командиры вышли из комнаты.
Пятьдесят партизан уже выстроились возле штаба — каждая группа отдельно. Перед строем лежали вещевые мешки со взрывчаткой, боеприпасами и продуктами, стояли ручные пулеметы. Морской, Бобров и Григорьев шли вдоль строя, осматривая оружие бойцов, проверяя, все ли необходимое взято в поход. В конце строя Бобров что-то сказал Морскому, тот согласно кивнул головой и, повернувшись к партизанам, вдруг приказал:
— На месте, шагом... марш!..
Партизаны недоуменно переглянулись не зная, то ли шутит майор, то ли всерьез.
— Веселей! Веселей!.. — прикрикнул Бобров и вместе с подполковником вновь пошел вдоль строя. Возле некоторых партизан они останавливались, прислушиваясь к чему-то, и Морской приказывал кому-либо выйти из строя. Вскоре перед шеренгой оказались шесть партизан, которые неуклюже топтались на месте.
— Отставить шаг! — зычный голос Морского разнесся над поляной. Командир приблизился к вышедшим из строя партизанам, спросил:
— Вы куда собрались? На базар что ли? А ну, попробуй-ка вот ты, Сапронов, пробежать. Давай, давай, чудак человек, дуй вдоль строя! Не стесняйся! А то твоя стеснительность всю группу погубить может...
Недавно прибывший в отряд парень лет 23, в потрепанном солдатском обмундировании, вышел из строя и побежал, громко топая сапогами. И сразу же все отчетливо услышали дробный металлический стук, словно солдат колотил чем-то железным по котелку.
— Стой, давай назад! — крикнул Морской. — А теперь скажи, Сапронов, как ты думаешь, за сколько сотен метров услышит часовой этот грохот при твоем движении?
Партизан молчал, смущенно опустив глаза, поправляя сбившийся на сторону котелок.
— Это ко всем относится, — повернулся Морской к партизанам. — Обмундирование, оружие, снаряжение — все должно быть подогнано и закреплено так, чтоб никакого шума!.. Иначе противник обнаружит вас, и этим вы не только операцию провалите, но и себя гробануть можете... А сейчас, командиры, по одному заходите в штаб, получите задание и инструктаж!..
Командиры групп один за другим потянулись к избушке. А вокруг пятидесяти счастливчиков собрались те, кто уходил позже или оставался в лагере. Совали уходящим сигареты, лишнюю обойму патронов, ножи, давали советы, из которых и десятой доли не запомнишь, и сотой доли не выполнишь. Стройный парень в кожаной тужурке черного цвета, с маузером через плечо кружился тут же. Сейчас в нем нелегко было признать того оборванца, которого вместе с рыжебородым привели в штаб партизаны неделю назад. Парень вытащил из кармана тужурки флягу и протянул Сапронову:
— Возьми, выпьешь по дороге... Бодрости придаст.
— Спасибо, Иван, не надо... С выпивкой, сам знаешь, под расстрел влипнуть можно... — ответил Сапронов. А стоявший рядом с ним партизан, перепоясанный пулеметной лентой, прикрикнул:
— Э-э, ты, друг ситцевый, отчаливай-ка с боровичкой!.. Приказ забыл, чи шо?..
— Я ж по-товарищески, а ты сразу приказом по башке, — с обидой проговорил Иван.
— Если по-товарищески, то я тебе вот что скажу, парень, — спокойно возразил Сапронов. — Разбаловался ты в комендантском взводе... На баяне пилишь, боровичку пьешь... Вроде бы ничего такого плохого и не делаешь, а все у тебя чудно как-то получается... Других подбиваешь насупротив идти....
— Ты болтай, да меру знай, — огрызнулся Иван. — Знаем мы таких идейных...
К спорящим подошел партизан в словацкой армейской форме и офицерской морской фуражке. Это был моряк Дунайской чехословацкой военной флотилии Юзеф Ямришко. Прислушавшись к разговору, словак обратился к Ивану:
— Тавай, товарищ, ататим поровичка токтор, на лечений...
— Верно... Сдать боровичку доктору для лечебных целей, — поддержали моряка партизаны. — Для раненых пригодится... Сдать...
Иван нахмурился, желваки заиграли под смуглой кожей, зло сверкнули карие прищуренные глаза:
— А ты, водоплавающий, тоже только молочко употребляешь? Докторов не жалей, они больше нашего хлещут...
— Кончай свою пропаганду, — обозлился Сапронов. — Хитрый ты человек... Попервах я думал, что с придурью ты, ан нет...
— Что за шум? — подошел командир группы Василий Хомутовский.
— Да вот, размышляем... как правильнее употребить боровичку, — натянуто улыбнулся Иван.
— Доктору сдать! — выкрикнул кто-то.
— Считай, что решили, — твердо сказал Хомутовский. — Сдать доктору! Морозов нет и в дорогу ее брать ни к чему... А теперь, хлопцы, по коням...
