она действительно стала объектом недобросовестной манипуляции, поскольку сделанное признание ни в чём ей не помогало, и объективно она проиграла от пресловутой «сделки с ФБР». «Пресловутой» потому, что никакой сделки на самом деле и не было, и сотрудники правоохранительных органов впоследствии утверждали в один голос, что даже предложений о «сделке» никто из них никогда Марджори не делал.
Приходится признать, что история «сознания» Диль-Армстронг на допросе 5 июля 2005 г. действительно очень мутная и нелогичная. Но, как увидим из дальнейшего, это всего лишь один из большого числа странных и труднообъяснимых элементов того сложного пазла, каким оказалось расследование попытки ограбления отделения PNC-банка и гибели Брайана Уэллса.
Примерно в то же время – т.е. когда о подозрениях ФБР в адрес Уилльяма Ротштейна стало широко известно – с воспоминаниями о нём в печати и на телевидении выступили люди, хорошо знавшие подозреваемого. Его младшая сестра Пола и многолетний друг Рони Голден (Roni Golden) нашли немало тёплых слов в адрес покойного. Прежде всего, они подчёркивали, что Ротштейн совершенно не подходил под типологию убийцы-изготовителя бомбы. Он не являлся психопатом или социопатом, напротив, всю жизнь работал, оставался на виду множества людей и придерживался строгих религиозных правил. Он преподавал на полставки в одной из местных школ, и если бы поведению Уилльяма были присущи какие-то девиантные черты, то школьники обязательно бы это заметили. Понятно, что в скором времени о странностях учителя труда стало бы известно и школьной администрации. Испытывая нехватку денег, Уилльям подрабатывал электриком, и его очень хорошо знали в округе. Кроме того, он вёл бесплатный шахматный кружок, что совершенно нетипично для психопатов – эта категория лиц не любит трудиться в принципе, а уж альтруистический труд им вообще противен. Ротштейн же много работал и не проводил время в праздности. Он был лишён тщеславия, и тот факт, что имея высшее образование, он зарабатывает хлеб насущный физическим трудом, его нисколько не беспокоил – напротив, он делал то, что ему нравилось и никакого внутреннего конфликта по этому поводу не переживал. Уилльям был человеком очень добрым и никогда не отказывал в помощи – об этом на разные лады говорили совершенно разные люди и вряд ли все они лгали. Очень интересно о Ротштейне уже после его смерти отозвался адвокат Плэсиди, представлявший интересы Уилльяма в последний год его жизни: «Я думаю, что он был очень хорошим парнем… очень предупредительным человеком» (дословно: «I think he was just a very nice guy… a very helpful man»). Такая характеристика как-то плохо сочеталась с психологическим портретом создателя бомбы, который, как мы помним, рисовал образ мрачного, нелюдимого психопата, остро переживающего свою жизненную несостоятельность.
После этого небольшого, но необходимого отступления, вернёмся к фабуле повествования.
Вооружённый признанием Диль-Армстронг специальный агент Кларк отправился в штат Вашингтон, где летом 2005 г. куковал на нарах Флойд Артур Стоктон-младший (именно так звучит его имя и фамилия полностью). На протяжении двух дней – 19 и 20 июля 2005 г. – сотрудник ФБР пытался «по душам» поговорить с самым загадочным персонажем этой истории. Флойд на контакт пошёл (тут уместно напомнить слова американского окружного прокурора Паркинсона, выразившегося однажды в том смысле, что «тюремный заключённый за бесплатный бутерброд с тунцом или поездку в автомашине станет разговаривать с вами, о чём захотите»). Флойд рассказал, что знал семью Ротштейн много лет.
Флойд Артур Стоктон-младший, самый странный персонаж в и без того экзотичной компании злоумышленников, надумавших ограбить банк PNC невероятным, экзотичным и заведомо провальным способом. Есть основания считать, что истинная роль этого человека в истории гибели Брайана Уэллса не только не прояснилась в ходе расследования, но напротив, умышленно запутана и перевёрнута с ног на голову лицами, направлявшими это самое расследование.
Ещё в конце 1960-х гг. он вместе с родителями Уилльяма работал в их небольшом семейном бизнесе по продаже напитка «Кока-кола». После того, как в апреле 2002 г. прокуратура Спокейна, штат Вашингтон, обвинила Флойда в изнасиловании, он живо метнулся к Ротштейну в Пенсильванию и попросился некоторое время пожить. Далее Флойд утверждал, что Диль-Армстронг и Ротштейн вовлекли его в планирование операции по ограблению PNC-банка с использованием реального взрывного устройства. Также в планировании участвовал и Роден, впоследствии убитый. Мотив у всех участников группы был одинаковый – желание поправить финансовое положение. О причине убийства Родена Флойд высказался неопределённо, но признал, что это преступление было связано с планировавшимся ограблением банка. После гибели Брайана Уэллса, если верить воспоминаниям Флойда, Ротштейн был вне себя и говорил, что «оказался в дерьме». Стоктон заявил специальному агенту Кларку, что не хотел бы, чтобы его привлекли к ответственности в ходе расследования, а потому он поспешил уехать из дома Ротштейна. Кроме того, у него возникли некоторые разногласия с Диль-Армстронг, хотя этот момент Стоктон разъяснять не стал.
После того, как Джеральд Кларк закончил встречу и вылетел обратно в Пенсильванию, Флойд Стоктон позвонил по тюремному телефону своей любовнице. Как нетрудно догадаться, разговор этот был записан тюремной оперчастью и позже приобщён к материалам расследования. Разговор этот интересен для нас тем, что в нём Флойд довольно подробно пересказывает подруге события своей тюремной жизни и, в частности, беседы со «следователем из Эри», то бишь Джеральдом Кларком. По смыслу общения ему вовсе незачем было проговаривать вслух все детали этих многочасовых разговоров, называть фамилию Уэллса, рассказывать про «Бомбу-на-шее» и т. п. Во всех отношениях этот разговор Стоктону был тогда совершенно не нужен; после него не последовало каких-либо просьб или обращений… так, потрепался человек, словно бы про снегопад рассказал, а ведь на самом деле фактически «насвистел» себе новую тюремную отсидку. Уголовники вообще очень аккуратны даже в очных разговорах на криминальные темы, а уж тем более в телефонных… Разговор этот нелогичен, и цель его совершенно непонятна. Однако имеется внутреннее такое убеждение, что в этом деле вообще нет ничего случайного, и «тайная запись» телефонного разговора вовсе не являлась тайной для Стоктона, а посему данным разговором Флойд решал некую важную для него задачу.
Нам придётся ещё особо обсуждать логику действий некоторых персонажей этой истории, точнее, всякое отсутствие таковой, но сейчас нелишне упомянуть, что этот телефонный разговор, состоявшийся вечером 20 июля 2005 г., является одним из красноречивых образчиков тех действий, которые при нормальном развитии событий никогда бы не произошли. Именно эта недостоверность поступков и слов многих действующих лиц этой истории побудила Джона Уэллса, младшего брата погибшего Брайана, открыто заявить через несколько лет о грубой фальсификации расследования.
Впрочем, не станем забегать далеко вперёд, тем более что сейчас мы подошли к очень важному сюжетному повороту, а именно – появлению в расследовании нового феерического персонажа, каковым явился Кеннет Барнс.
Строго говоря, Кенни Барнс уже оставил след в этой истории. Напомним, что произошло это после того, как в телевизионных новостях 21 сентября 2003 г. передали сообщение об обнаружении в доме Ротштейна замороженного трупа Джеймса Родена. Именно Кен Барнс позвонил по телефону «911» и заявил, что может опознать тело Родена, поскольку знал этого человека при жизни. Служба окружного коронера через пару дней пригласила Барнса поучаствовать в этой процедуре.
И вот по прошествии почти что двух лет Барнс вновь попал в поле зрения следствия, но теперь уже в новой ипостаси. Теперь он оказался не просто в роли друга бедолаги Родена, застреленного во сне любовницей, теперь Барнс стал важнейшим свидетелем. Этаким кладезем всевозможной информации, и даже оторопь берёт от того, что этот человек умудрялся знать всё и про всех. Впрочем, пойдём по порядку.
11 августа 2005 г. специальный агент Джеральд Кларк надумал вдруг допросить Барнса. Что послужило причиной для появления такого намерения, сказать на основании открытой информации затруднительно, но допрос оказался на удивление успешным. Барнс вдруг начал вываливать ценнейшую информацию: он признал, что был хорошо знаком не только с Роденом, но и с Марджори
