Ознакомительная версия.
Сопротивление немцев ослабевало с каждой следующей фазой битвы за Рейн. 1-я парашютно-десантная армия севернее Рура сражалась упорно, но отступала, несмотря на все призывы Гитлера; правда, вполне упорядоченно. Между Руром и Мозелем сопротивление было менее ожесточенным, но при отступлении через реку сохранялось некоторое подобие порядка. Зато между Мозелем и Сааром царил хаос. Менее чем за две недели союзники взяли в плен около 120 тысяч немцев и захватили более 4 тысяч квадратных миль немецкой территории. Из двадцати шести немецких дивизий тринадцать сдались в плен почти полным составом, не сделав даже слабой попытки к сопротивлению. Учитывая вышеизложенное, стенания Геринга удивления не вызывают:
«Мы поверить не могли, что вы проникли через эти укрепления. Прорыв к мосту в Ремагене и его захват нанесли Германии страшный удар».
Март еще не закончился, а в распоряжении фон Рундштедта для грядущей битвы за Рейн оставалось почти на полмиллиона солдат меньше, чем в начале февраля. Большей части его солдат жизнь военнопленного показалась гораздо привлекательнее смерти фанатика, сражающегося за безнадежное дело: почти 350 тысяч немцев подняли руки на полях боев к западу от Рейна. Общее число немецких потерь со дня союзного десанта в Нормандии возросло до ошеломляющей цифры в два миллиона человек.
Решение рискнуть этими войсками не на том берегу Рейна Гитлер принимал единолично. Полевые командиры предупреждали его о возможных последствиях, но он прислушивался только к своей интуиции. «Фельдмаршал Модель не один раз просил фюрера отменить приказ об удержании линии Зигфрида любой ценой и каждый раз получал отказ, – сказал начальник разведотдела Моделя. – Тогда Модель предложил послать для обороны Рейна хотя бы двадцать дивизий, поручив им также роль сборных пунктов на случай отступления, но и это предложение было отвергнуто. В тот период казалось, будто в ставке Гитлера не знают, что делать, и полностью потеряли контроль над ситуацией».
Модель был не единственным генералом, чьи рекомендации постоянно отвергались. Фон Рундштедту до смерти надоела роль ретранслятора невразумительных распоряжений фюрера; он быстро превращался в номинальную фигуру, чья работа заключалась лишь в том, чтобы напоминать немецкому народу о прежнем блеске вермахта. Поскольку все стратегические и тактические решения принимал фюрер, а детали разрабатывались новым начальником штаба фон Рундштедта компетентным генерал-лейтенантом Зигфридом Вестфалем, старику практически нечего было делать. Ему все уже опротивело, и он страшно устал. Если кто-то еще и собирался спасать Третий рейх, то уж точно не фон Рундштедт. В середине марта фельдмаршала в третий раз отстранили от командования. На его место пришел фельдмаршал Альберт Кессельринг, бывший главнокомандующий на юго-западе. С достоинством, но не совсем твердой походкой сойдя с исторической сцены, фон Рундштедт мог найти некоторое утешение в том, что, хотя ему не удалось остановить союзников на западе, он командовал войсками успешнее, чем все остальные. А возможно, он радовался, что в возрасте семидесяти лет наконец удалился от военных дел.
Глава 31
ПОРАЖЕНИЕ К ВОСТОКУ ОТ РЕЙНА
После провала арденнского наступления окончательный разгром немецких войск на западе стал неизбежным, и это стало ясно всем в Третьем рейхе. Единственным, кто не желал прислушаться к приговору истории, был Адольф Гитлер. А поскольку в Третьем рейхе все зависело от него, немцы продолжали сражаться по инерции, судорожно и безнадежно. Нет нужды приводить выдержки из солдатских дневников и писем, чтобы понять моральное состояние войск, защищавших Рейн. Достаточно лишь вспомнить поток немецких военнопленных, упорно пополнявших союзные лагеря. В марте в плен ежедневно попадало более 10 тысяч немцев, количество, еще более катастрофическое для вермахта, чем в сентябре во Франции. Не всякая армия может выдержать такие потери за такой короткий срок. Вермахт после пяти лет войны уж точно не выдержал.
Из пополнения, которое наскребли всеобщей мобилизацией осенью 1944 года, только молодые парашютисты оправдали возложенные на них надежды. Фольксгренадерские дивизии, необученные и лишенные энтузиазма, могли вызвать лишь сожаление. К югу от Мозеля шестнадцать из этих дивизий оказали самое слабое сопротивление из всех войск на западе. Растаял и миф о фольксштурме как носителе тевтонского духа. Эти старые и больные люди в нарукавных повязках, народное ополчение Германии, практически не участвовали в сражениях к западу от Рейна. История 41-го батальона фольксштурма, призванного на защиту последних рубежей рейха в начале марта, типична для этих формирований по всему фронту. Говорит командир этого батальона: «В моем батальоне было четыреста человек, и нам приказали идти на фронт в гражданской одежде. Перед боем батальону выдали сто восемьдесят голландских винтовок без патронов. Мы также получили четыре пулемета и сто фаустпатронов. Никто из моих людей не умел стрелять из пулемета, и все боялись фаустпатронов. Хотя все мои люди хотели помочь своей стране, они отказывались идти в бой без военной формы и предварительного обучения. Что может сделать фольксштурмовец с винтовкой без патронов! Они отправились по домам. Только это им и осталось».
И снова вермахт пошел на всевозможные уловки, чтобы удержать войска на линии фронта. Одной из мер стал поток военных наград, рассчитанный на то, чтобы поднять быстро падающий боевой дух солдат. Кроме щедрого распределения Железных крестов всех степеней фюрер предложил новый знак отличия для всех солдат, которые с боем выходили из вражеского окружения. Эта награда, впервые появившаяся в октябре 1944 года, теперь была доступна любому немецкому солдату на западе. В приказе было четко сказано: «...награждать всех воинов, пробившихся из вражеского окружения после разгрома их формирований в ходе отступления, явились ли они в одиночку или маленькими группами...» К апрелю 1945 года в эту категорию не попадали только погибшие и военнопленные.
Другой курьезной наградой за проявленные в бою умение и отвагу были фотографии фельдмаршала фон Рундштедта. В дипломатичном, но несколько брюзгливом письме командира 47-й фольксгренадерской дивизии командиру корпуса от 4 февраля 1945 года весьма язвительно изложено мнение солдат о подобных наградах:
«В дивизии до сих пор не имелось опыта награждения отдельных бойцов фотографиями фельдмаршала фон Рундштедта с его автографом. Мы никого не представляли к этой награде.
Подобная награда вряд ли может способствовать повышению меткости стрельбы. Повысить этот показатель возможно лишь созданием более благоприятных боевых условий... По мнению командира дивизии, этот метод награждения неудачен. На линии фронта солдаты не могут носить на груди фотографии фельдмаршала...»
Такие стимулы, безусловно, не могли значительно повысить боевой дух немецкого солдата. По мере приближения развязки нацистские вожди прибегали к более жестким, устрашающим методам. Запугивание масс оставалось самым эффективным оружием, и Геббельс не гнушался пользоваться им. Чтобы держать народ в повиновении, использовали грозный призрак большевизма. 16 марта 1945 года национал-социалистски настроенным офицерам 25-й армии, базировавшейся в Голландии, отдали приказ, который мы приведем ниже. Эти офицеры выполняли в немецкой армии функции, аналогичные функциям комиссаров в Красной армии; правда, с меньшим успехом. Документ иллюстрирует пропагандистский курс, которого следует придерживаться в разговорах с рядовыми, и состоит из ряда предупреждений об ужасах, ожидающих немецкий народ «в случае капитуляции».
«Как естественное последствие репараций, требуемых Московской репарационной комиссией, весь немецкий сельскохозяйственный потенциал предоставляется в распоряжение Москвы, и намеренно созданный голод будет использован в качестве меры подавления немецкого народа.
Советские власти заставят Германию трудом возместить нанесенный им ущерб. Для этого Москва депортирует миллионы немцев в Сибирь на рабский труд. Немецкая промышленность будет работать на благо врагов Германии.
В результате депортации и рабского труда все родственники будут оторваны друг от друга навсегда. Семья, как основа жизни нации, будет уничтожена...
Звери в человечьем обличье будут насиловать и убивать немецких женщин...
Немецких детей силой отберут у родителей, депортируют и воспитают как большевиков.
Немецкий народ как организованное сообщество будет уничтожен. Германия превратится в огромное кладбище. Тем, кто выживет, надеяться не на что...
Нынешние лишения и страдания – ничто по сравнению с полным уничтожением, к чему стремятся наши враги. Все это произойдет в случае капитуляции. Весь немецкий народ поднялся на борьбу за свое будущее и сражается, как единая вооруженная нацистская армия».
Ознакомительная версия.
